Борис Минаев - Ельцин
Большинство народа (и «простого», и «непростого») в те октябрьские дни, в смятении прислушиваясь к событиям в центре столицы, молча ждали, кто окажется сильнее, кто окажется тверже и последовательнее в этом отчаянном, драматическом споре.
Это молчаливое ожидание и стало той оглушительной тишиной, которая обрушилась на столицу вечером 3 октября.
В своей книге Ельцин вспоминает:
«1 октября 1993 года. По дороге в Кремль я попросил водителя машины остановиться напротив здания мэрии. Была пасмурная погода, сильный ветер. Ко мне подбежали тележурналисты, и я сказал несколько слов: “Пока в Белом доме не сдадут оружия, никаких переговоров не будет”.
Знакомой тяжелой громадой возвышался Белый дом, ставший за последний год таким чужим. Хотелось сбросить это наваждение, прямо сейчас, разрушив все планы, всю стратегию, войти в этот подъезд, сесть за стол переговоров, вынудить их пойти на уступки, заставить сдать оружие, отказаться от конфронтации, что-то сделать.
Но сделать уже ничего нельзя. Мосты сожжены.
И от этого — тяжесть на душе, недоброе предчувствие.
Солдаты из оцепления оглядываются. Переговариваются между собой. Холодно им тут. А сколько еще придется стоять?» («Записки президента»).
Стоять солдатам осталось недолго, двое суток.
Итак, он останавливает машину у оцепления, выходит из нее и задумчиво смотрит на окружающую его картину.
Хороший сюжет для исторического живописца! О чем думает он в эти недолгие пару минут? Что вбирает в себя? Какие ощущения, какие мысли?
Одна из них четко отражена в книге: мосты сожжены, за стол переговоров с ними он уже сесть, скорее всего, не сможет. Мысль вторая, чуть ниже: «Неужели Россия обречена на кровь?»
Ничего себе вопрос. Ну а вы-то, Б. Н., можете что-то сделать, чтобы остановить это безумие?
Понимает ли он, в какой опасной ситуации находится? На тот момент, когда он подходит к оцеплению, самым крупным вооруженным формированием внутри Кольцевой автодороги являются как раз защитники Белого дома.
Удивительно, но факт. Начиная с 21 сентября и по 3 октября включительно Ельцин по-прежнему находится в логике «мирного законодательного процесса», мирного урегулирования. Несмотря на крайне жесткое поведение отдельных милицейских кордонов и омоновцев — к реальному применению силы никто в правительстве не готовится. Главная цель — избежать вооруженного противостояния.
И Кремль, и Белый дом пытались подключить к переговорам авторитетных участников. Включилась даже Русская православная церковь. Начиная с 29 октября в Белом доме и Свято-Даниловом монастыре при содействии Патриарха Алексия II, члена Совета Федерации от Калмыкии Кирсана Илюмжинова и председателя Конституционного суда Зорькина идут напряженные консультации.
Утром 30 сентября в Большом зале Конституционного суда Российской Федерации состоялось заседание Совета субъектов Федерации, в котором приняли участие руководители шестидесяти восьми регионов России из восьмидесяти девяти.
Главным условием снятия блокады с Белого дома остается добровольная сдача оружия.
Записки журналиста «Коммерсанта» Вероники Куцылло хорошо передают ту обстановку взвинченности, ожесточенности, которая, собственно, и помешала некоторым здравым умам, пока еще находившимся в Белом доме, довести переговоры до результата. Но Ельцин ждет. Ждет до последнего.
«Кирсан Илюмжинов:
…На встрече с председателем правительства Виктором Черномырдиным: “Что вы видели? Там сейчас бандиты. Там пять бандитских группировок. Там находятся ракеты ‘земля — воздух’. Хасбулатов и Руцкой не контролируют ситуацию, они являются заложниками этих бандитских группировок”. (Илюмжинов цитирует слова Черномырдина. — Б. М.)
Тогда я Виктору Степановичу предложил: “Давайте мы, субъекты РФ, его представители, пойдем в БД, дайте нам пропуска, и мы посмотрим, действительно ли там ракеты, автоматы гуляют, действительно ли их там всем раздают”. Виктор Степанович выписал четыре пропуска. Я с тремя другими руководителями регионов — председателем ВС Бурятии Потаповым, председателем Ленсовета Густовым, еще двумя главами администраций пошел к БД.
…По нашим данным, всего вооруженных сейчас около шестисот, а стволов — больше тысячи. Пистолетов — около двух с половиной тысяч. Приднестровцы смогли провезти пулеметы — около 20. И столько же там было. Есть гранатометы… Они говорят, что есть “стингер”. Это точно не установлено, но возможно… Положение серьезное…» («Площадь Свободной России. Сборник свидетельств о сентябрьских — октябрьских днях 1993 года в столице России»).
1 октября 1993 года, пятница
(00.30)
«Вернулся Филатов и остальные, в том числе Соколов и Абдулатипов. Веселые. Сели за приготовленный отдельный столик. Едят, пьют… Мирно, вполне по-товарищески… “Чего ждем-то?” — “Протокол[24] печатают”.
Пять подписей, пять экземпляров. Читаю через плечо, пока подписывают:
“1. В целях обеспечения безопасности, сбора и складирования внештатного оружия, находящегося в Доме Советов, осуществить его сбор и складирование в Доме Советов и взятие под охрану совместных. контрольных групп, организованных из сотрудников ГУВД г. Москвы и департамента охраны Дома Советов. Для этого незамедлительно включается электроэнергия и теплоснабжение, а также необходимое количество городских телефонов для оперативной связи. Одновременно реализуются согласованные меры по сокращению потенциала сил и средств наружной охраны Дома Советов.
2. После реализации первого этапа стороны приступают к полному снятию вооруженного противостояния, заключающемуся в одновременном выводе из ДС всех охранных формирований и снятии наружной охраны ГУВД. Одновременно окончательно решаются вопросы вывоза внештатного оружия из ДС. Исполнение задач второго этапа происходит при согласовании и выполнении правовых и политических гарантий.
Абдулатипов, Филатов, Соколов, Лужков, Сосковец.
1.10.93 г. 2.40.”».
(Около 3.00)
…Рано утром 1 октября в парламент подали электроэнергию. В Свято-Даниловом монастыре первый вице-премьер Олег Сосковец и представители Белого дома подписали соглашение о постепенном разблокировании ДС при условии полного разоружения лиц, не имеющих права на хранение и ношение оружия. В ночь на 2 октября блокада была ослаблена.
Но депутаты отказались от договоренностей, посчитав, что переговорная комиссия превысила свои полномочия.
(До 09.00)
«…Вмешался Воронин (первый заместитель Хасбулатова. — Б. М.). Он созвал ВС, распространил ночной протокол в комиссиях, в военных структурах, резко высказался против достигнутых договоренностей. С соответствующими заявлениями выступили Ачалов, Баранников и Дунаев. Всё покатилось под откос.
