Александр Омельянюк - Возвращение блудного сына
Глава 13. Забвение
Новый, 2000 год, Рауль Хоакин Мендес встретил в тюрьме. И по случаю наступления нового года ему разрешили свидание, но только лишь с женой.
Однако его удивила формулировка письменного разрешения на это свидание: «в связи с миллениумом». А шла эта почти всемирная ошибка, как оказалось, с севера из США. И новый мэр Буэнос-Айреса Энрике Оливера, сменивший на этом посту Фернандо де ла Руа, с 10 декабря 1999 года ставшего президентом Аргентины, поначалу тоже попал в эту ловушку.
У нас с американцами оказывается различия не только в экономике, в идеологии и в политике, но и в математике?! – не переставал Рауль удивляться тупости и самонадеянности стремящихся властвовать над миром.
Но сейчас его миром была предстоящая встреча с Исабель. Он продумал план разговор с нею, чтобы не выдать себя, а наоборот – оправдать, тем самым успокоив жену, а через неё и всех родственников, особенно детей.
Но исполнения этого плана не потребовалось. И хотя они проговорили всего несколько минут, но уже с первых слов Исабель, он понял, что она и все её родные считают его осуждение за смерть нападавшего в Мадриде несправедливым, так как Раулем не была превышена степень необходимой самообороны. Поэтому гибель пострадавшего следует считать лишь несчастным случаем, и потому тесть Рауля обещал ему хорошего адвоката.
Далее Исабель рассказала о детях, их успехах, но особенно много о новорождённом Диего. А завершилось это недолгое свидание передачей привета Раулю от тестя и других родственников.
После такого долгожданного и нужного свидания Гектор находился в прекрасном расположении духа.
Хорошо, что комиссар Баранья ограничился для Исабель лишь информацией о мадридском случае! Спасибо ему за это!
Ведь если бы он сообщил жене, что я русский и американский шпион, то она, как патриотка, поддержанная всей семьёй, могла бы порвать со мной. Хоть по аргентинским законам расторжение брака с иностранцем возможно только по взаимному согласию сторон, но, если один из супругов находится в тюрьме, тем более за шпионаж в пользу другого государства, то можно!
Значит, дома пока всё будет более или менее спокойно. Хотя все домашние, конечно, будут волноваться за исход пересмотра моего дела, не без оснований надеясь на моё освобождение! Особенно будет удивлён отрицательному итогу этого пересмотра дон Диего. Ведь любой адвокат смог бы без труда доказать мою невиновность. Но при этом приговор почему-то не будет пересмотрен!? И это будет всем непонятно. А интересно, какие потом аргументы для обоснования такого решения придумает Хоакин? – думал Рауль.
И дело тут было вовсе не в правовой системе Аргентины, в целом похожую и напоминавшую романо-германскую правовую систему, но обособлявшуюся от неё своими латиноамериканскими особенностями.
Ведь исторически она естественно формировалась на базе правовой культуры бывшей метрополии – Испании.
Её же гражданское право во многом копировало уже французское и германское законодательство.
А конституционное право – копировало уже американскую модель, являясь источником всех прав.
Вершиной же иерархии нормативных правовых актов Аргентины естественно являлась её Федеральная Конституция.
Законы, принятые Конгрессом страны на её основе, договоры с иностранными государствами и международные правовые акты являлись высшими законами аргентинской нации, источниками права Аргентины, к которым относятся и местные обычаи.
А контроль над выполнением такого верховенства осуществляли суды всех уровней Республики Аргентина. И именно судебная практика здесь признавалась источником права.
Апелляционный суд издавал здесь лишь обязательные для нижестоящих судов пленарные решения, цель которых состояла в обеспечении единообразного толкования ими правовых норм.
Самым суровым наказание в Аргентине, в том числе за шпионаж, была пожизненная тюрьма (prision perpetua). При этом виде наказания освобождение возможно только через 13–25 лет, в отличие от пожизненного заключения, при котором освобождение не возможно вообще.
Дело Рауля рассматривал Верховный суд правосудия, являвшийся частью Федерального суда страны. Судебное разбирательство по его делу, в отличие от принятой практики, не было публичным. И окончательное решение по его делу не принимал обычный для обще-уголовных дел суд присяжных заседателей.
Более того, по отношению к Раулю Хоакину Мендесу, по понятным причинам, не была применена и распространённая законодательная практика отпуска обвиняемого до суда под залог.
По формальному ходатайству адвоката дело Рауля Хоакина Мендеса несколько раз пересматривалось, но срок его заключения после этого почему-то не изменялся, а иногда даже несколько возрастал.
Поэтому своё тридцатипятилетие, 16 марта 2000 года, он также встретил в тюрьме. А на вопрос его матери Варвары Александровны Гавриловой, заданный уполномоченному лицу СВР по поводу возможности поздравить сына с этим маленьким юбилеем, тот уклончиво ответил, что такой возможности, как и пять лет назад, пока нет.
А 20 мая 2000 года Указом президента РФ Директором СВР был назначен её представитель в США генерал-лейтенант Сергей Николаевич Лебедев. На этом посту он сменил первого генерала армии в разведке – Вячеслава Ивановича Трубникова, с конца июня ставшего первым заместителем министра иностранных дел РФ по странам СНГ, и которому в ушедшем 1999-ом году было присвоено звание Героя Российской Федерации.
А тем временем новому сотруднику СВР, посланному в Буэнос-Айрес с другим заданием, параллельно удалось кое-что выяснить у жены Гектора, представившись ей корреспондентом испанской газеты «Эль Мундо» Марио Корсо, ведущим самостоятельное расследование мадридского инцидента, и приятелем Рауля.
При отсутствии заранее оговорённого пароля, такое имя было сознательно выбрано связником. Ведь Вячеслав Гаврилов-Кочет, бывший одно время левым атакующим полузащитником юношеской команды Московского «Динамо», вместе с отцом давно симпатизировал итальянскому футбольному клубу «Интернационале» из Милана, где, ещё в молодость его отца, всю свою футбольную карьеру как раз и блистал тоже левым атакующим полузащитником Марио Корсо, впоследствии ставший тренером.
Связник надеялся, что когда Исабель встретится с Раулем и расскажет ему о нём, тот сразу поймёт, что это свой.
И теперь новоиспечённый Марио Корсо попросил дать ему возможность взять из гаража их виллы в Пунта Ларе материалы, якобы специально подготовленные Раулем для него. В доказательство этого он сообщил Исабель, что Рауль как-то назвал её в Мадриде «Моя Артемида», что тоже как бы явилось невольным паролем. Та удивилась, согласившись назвать адрес и дав ему ключи от виллы, объяснив, как попасть в гараж.
