Гэри Ван Хаас - Юность Пикассо в Париже
– Думаю, то же самое происходит во всех странах мира. Продажные политиканы вовлекают нас в войны, крича о патриотизме и самозащите.
Макс посмотрел на Пабло, и ему стало немного легче: похоже, он нашел родную душу.
– Слава богу, хоть кто-то понимает. Я писатель, я хорошо это знаю.
– Если вы писатель, то сделайте так, чтобы вас услышали! Используйте прессу!
– Поверьте, я пытался, но я у издателей на дурном счету.
– Слава богу, мы художники! – вздохнул Карлос. – У нас нет таких проблем.
Макс посмотрел на него, как на сумасшедшего.
– Правда?.. Знаете, что они сказали о новых художниках, разрушающих традиции?
– Я слышал, это об импрессионистах, – ответил Карлос.
Макс встал и уселся рядом с испанцами. Когда он говорил, его тонкие руки так и порхали в воздухе.
– Вы что, не понимаете? Все это – проявления распада, который продолжается во Франции; подавление новых идей… развязывание глупых войн в иностранных землях… вроде той, которую они пытаются сейчас затеять с Германией.
– Наверное, дадут этой бойне какое-нибудь звучное название: «Великая война» или еще что-нибудь в таком духе, – задумчиво проговорил Пабло.
Он махнул официанту рукой:
– Принесите этому человеку выпить.
– Простите, но ему бармен больше не наливает, – раздраженно возразил официант. – Он пьян.
Макс в ярости вскочил со стула и стал нервно поправлять галстук.
– Как вы смеете! Я не терплю, когда ругают мой характер.
Он замахнулся на официанта, но промазал. Официант же был трезв и меток – он свалил Макса со стула ударом в челюсть.
Пабло и Карлос подняли своего нового знакомца и снова усадили на стул.
– Уведите его отсюда, – кричал бармен, – или мы его вышвырнем!
– Но мы только что с ним познакомились! – попытался возразить Карлос. Однако бармен, не обратив на внимания на его протесты, повернулся и ушел.
Пабло наклонился и похлопал Макса по щекам, чтобы тот протрезвел, но это не помогло.
– Кажется, придется отнести его к нам. Ему нужно проспаться, – решил Пабло.
Друзья согласно кивнули и, взвалив обвисшее тело Макса на крепкие плечи Пабло, они вышли из бара.
Глава 12
В студии
Пабло босиком стоял у мольберта и напряженно работал. На нем была просторная одежда – белые штаны, подвернутые внизу, и старая блуза, заляпанная краской.
Новый знакомый Пабло и Карлоса в измятой одежде, раскинувшись, лежал на диване, стоявшем посреди маленькой студии. Макс Жакоб постепенно просыпался. Привстав, он заметил, что Пабло пишет. Еле держась на ногах, морщась от головной боли, Макс подошел к художнику.
– Как вы, дружище? Как вы себя сегодня чувствуете? – спросил Пабло, даже не обернувшись к гостю и продолжая класть на холст мазок за мазком.
– Я чувствую себя так, будто у меня мозг взорвался, – вздохнул Макс и стал искать умывальник.
Пабло рассмеялся и продолжал писать. Макс прохаживался у него за спиной, украдкой поглядывая на его работу.
– Что это? Карлик? – спросил Макс.
– Очень точно подмечено.
– Я полагаю, предмет изображения неважен. Мне кажется, я понимаю, что вы замышляете…
Пабло на мгновение остановился, с любопытством посмотрел на Макса и продолжил работу.
– И что же я замышляю?
– Дело не в предмете. Вы просто объединили маньеризм с импрессионизмом, да еще с примесью фовизма. Обширной палитре цветов вы предпочли мягкую синюю тональность.
– Все верно. Как ваша голова?
– Бедная моя голова… Но скоро все будет в порядке, – сказал Макс, оглядываясь вокруг. – А у вас есть кофе или чай?
– Простите, мы на мели… денег нет.
Макс снова посмотрел на холст, очарованный тем, как быстро Пабло работает. Крупные руки художника, накладывая краску, летали свободно, как у дирижера, творящего волшебную симфонию. Макс отошел в сторону и стал разглядывать груду холстов на подрамниках, прислоненных к стене.
– О Господи! И это все вы написали?
– Я… за последние два года…
– Вы кому-нибудь это показывали?
– Да никто не хочет смотреть.
– У меня есть друг… – Макс оживился. – У него маленькая, но известная галерея. Я думаю, вам надо с ним познакомиться.
– Звучит заманчиво, но, боюсь, мы напрасно потратим время.
– Но он продает работы Матисса и Писсарро…
Пабло положил кисть и стал вытирать руки тряпкой.
– Вы говорите, что хорошо знакомы с этим маршаном? [17]
– Дайте мне посмотреть ваши лучшие работы, – потребовал Макс.
Тут в дверь, словно легкое облако, впорхнул Карлос. Он обнимал сам себя тонкими руками, пританцовывая, и, блаженно счастливый, закружился по комнате.
– Мы с Анной едем сегодня на пикник! – сиял Карлос.
Но Макс и Пабло не обращали на него внимания: они разбирали холсты, отставляя некоторые в сторону.
– Вы слышите? – воскликнул Карлос: ему нужно было их внимание. – Я только что говорил с ней, и она сказала, что поедет. – Тут он увидел, что идет просмотр работ. – Что вы делаете с картинами?
– Собираемся заработать немного денег, чтобы было что поесть, – пробормотал Пабло.
Макс обернулся к Карлосу и улыбнулся.
– Во всяком случае, попытаемся.
– Браво! Ну а я сейчас намерен встретиться с Анной. Думаю, мы скоро поженимся.
Пабло оставил свое занятие, обернулся к Карлосу и сердито сказал:
– Полегче, Карлос. Говорю же, эта девушка – не для тебя.
Но Карлос ничего не желал слышать.
– Не говори ерунды, – отмахнулся он. – Я ухожу. Увидимся вечером в кафе «Сена», около девяти.
Карлос ушел, а Пабло и Макс стали перевязывать картины веревками.
Глава 13
Галерея Воллара
Амбруаз Воллар был известным и прозорливым маршаном, а также коллекционером и издателем. Французское искусство он знал прекрасно. Он снискал известность своим умением точно распознавать ведущих художников Парижской школы. Самыми значительными его находками были Ван Гог, Сезанн и Матисс, для которых он устроил первые индивидуальные выставки. Воллар сделал много сравнительно небольших, но очень удачных вложений в те времена, когда еще не существовало рынка для работ этих и других художников, которых впоследствии ждала огромная слава. Он годами собирал произведения этих мастеров, постепенно продавал их нетерпеливым коллекционерам и в конце концов разбогател.
