Ирина Кнорринг - Золотые миры.Избранное
16. VI.42
Колыбельная(которую я тебе пела)
Баю, баюшки-баю…
Как в далеком краю,
От весёлой земли
Уплывают корабли.
Чуть зарделась заря —
Поднимают якоря.
Шелестят паруса,
Голубеют небеса.
Есть зелёные моря,
Зори, цвета янтаря,
На морях — острова,
Изумрудная трава,
Розы алые цветут,
Люди чёрные живут
Все из кружев шалаши,
А вокруг — ни души.
Там живут дикари,
Ночью пляшут до зари.
В бубны звонкие бьют,
Песни громкие поют.
Жгут высокие костры.
У них копья остры.
Копья мечут легко,
Попадают далеко.
Льют цветы аромат
Звёзды ясные горят.
Ночь тепла, хороша.
А под сводом шалаша —
Дети маленькие спят,
Много чёрных ребят
Снятся каждому сны
Про тяжёлый плеск волны,
Про большие корабли
Из неведомой дали…
Шелестят паруса,
Голубеют небеса.
Детям хочется спать.
А вокруг благодать.
Круглый год там весна.
Красота, тишина.
На земле нет врага,
А в лагунах — жемчуга.
И нигде нет пестрей
Драгоценных камней.
И вот к этим островам
По зелёным морям
Из туманной дали
Приплывают корабли.
Будто крылья — паруса,
А над ними — небеса.
А на мачте высоко
Вьются флаги широко.
А на палубе — матрос
Вытирает красный нос,
Песню длинную поёт
Про пучину мёртвых вод;
Про оставленную даль,
Про тоску и печаль.
И в каюте — капитан,
Открыватель новых стран,
Всё над картою сидит,
Всё ночами не спит.
И полна голова
Дум про те острова,
Про чужие берега,
Про чужие жемчуга,
Про сокровища лагун —
Мысли жадные в мозгу.
А когда заря сверкнёт —
Дрёма сильного возьмет,
И приснится сон ему
Про далёкую страну,
Про большой тенистый сад,
Где берёзы шелестят.
Про родимый отчий дом
С расписным потолком
Про любимого отца
У высокого крыльца,
Про покинутую мать
(Горько мне вспоминать)
И про то, что он туда
Не вернётся никогда…
………………………..
…………………………….
Ирина Кнорринг с сыном
Николай Кнорринг
Книга о моей дочери
НИКОЛАЙ КНОРРИНГ.КНИГА О МОЕЙ ДОЧЕРИ
Валерий Антонов. Вступительное слово
«Книга о моей дочери»… Судя по всему, автор рукописи озаглавил ее вполне обдуманно. Это не художественное произведение (вымысел полностью исключен), это не очерк, не жизнеописание поэтессы Ирины Кнорринг, чьи стихи возвращаются постепенно на многострадальную ее родину. Можно было бы определить жанр рукописи как широкомасштабное исследование творчества и личности, стоящей за ним, но и это недопустимо: исследователь не беспристрастен в своих оценках — он отец поэтессы, потомственный русский дворянин, историк Николай Николаевич Кнорринг.
Перед нами книга отца о его дочери. Одновременно это книга историка о судьбе таланта в сложных исторических обстоятельствах.
Читатель, способный думать о настоящем и будущем своего отечества, найдет в «Книге о моей дочери», обращенной в прошлое, немало обнадеживающих нравственных моментов — блестяще исследованных и, помимо задачи автора, обобщенных, — которые укрепляют нашу надежду на оздоровление, казалось бы, безнадежно больной современной русской культуры, пережившей эпоху большевизма.
«Не оружие победит большевизм, он сам пройдет. Это болезнь. Но не к смерти приведет она Россию, а к цветущей славе. Большевизмом переболеет весь мир. Россия будет передовой страной, великой, славной и могучей, куда лучше, чем прежде, и Запад перестанет хвалиться перед нами, потому что Русский народ — самый лучший народ на земном шаре».
Отнесемся снисходительно к заимствованному пророчеству четырнадцатилетней девочки, улыбнемся перехлестнувшему в ней через край патриотическому чувству, но — да станет хоть на момент неловко нам, живущим и творящим на родной земле, за не столь обостренную любовь к ней.
Валерий Антонов
Писал я эту книгу о моей Ирине очень тяжело, с большими перерывами. Это объясняется, конечно, не только сутолокой нашей жизни, но и мучительными переживаниями печальных воспоминаний, связанных с этой книгой. Но я сознавал, что должен был собрать эти листочки литературного наследства моей дочери — дневники, заметки, письма — и рассказать о ее жизни, которая вся прошла перед моими глазами.
Я не претендую на безошибочность моих выводов и суждений и, тем более, на верность моей характеристики ее, как поэта, хотя я и старался быть объектным и даже порою суровым повествователем, — эта книга является, по своему значению, главным образом, собранием (далеко не полным) материалов о жизни и творчестве моей дочери и попыткой связать ее стихи с фактами ее жизни, т. е. дать комментарии к ее стихам.
Конечно, эта книга не рассчитана на широкое распространение, ее вероятная судьба — остаться семейной реликвией…
Но… все может быть… У каждого человека своя судьба, своя история, свой духовный мир, обычно скрытый. Но стоит только, по каким-либо причинам, открыться душе человека, как начнут звучать струны и запоет мелодия, своя, неповторимая, свойственная только ему одному.
Мне думается, что красота душевной песни Ирины, отмеченная за границей, может привлечь внимание читателей и на родной земле, и издание ее стихов и моих комментарий к ним было бы подлинным возвращением ее, как поэта, на родину, по которой она тосковала всю свою недолгую, скорбную жизнь…
Алма-Ата, авг. 1959 г.
I. НА РОДНОЙ ЗЕМЛЕ
ЕЛШАНКА. ХАРЬКОВ
Ирина родилась 26 апреля 1906 г. (ст. ст.) в селе Елшанке Самарского уезда. Это было наше маленькое поместье, наше родовое «гнездо». Там родился и умер мой отец, там родился и я и провел свое золотое детство и юность. Но, в жизни Ирины Елшанка не занимала того места, как у меня или у моих племянников, живших там круглый год, потому что, кроме первых лет младенчества, Ирина бывала там только во время моих летних каникул.
