Борис Кремнев - Моцарт
Так случилось уже в первый приезд в Вену.
«Уже тогда, — отмечает Нимечек, — он выказал характерную черту, постоянно остававшуюся его особенностью. А именно — презрение к похвалам сильных мира сего и нерасположение играть перед ними, если они не знатоки музыки. Когда же он все-таки вынужден был это делать, то не играл ничего другого, кроме пустяков, танцев и тому подобных незначительных пьесок. Если же его слушали знатоки, он загорался и был полон внимания. Эту особенность он сохранил до самой смерти. Мы это очень часто наблюдали во время его троекратного пребывания в Праге.
Так случилось и тогда, у императора Франца.
Когда он сел за клавесин, чтобы исполнить концерт, император стал рядом с ним.
Моцарт произнес:
— А разве господина Вагензейля здесь нет? Он-то понимает.
Вагензейль явился, и маленький виртуоз сказал:
— Я сыграю ваш концерт, а вы перелистывайте мне ноты».
Уже более четверти года находились Моцарты в отлучке. Как ни приятны были блистательные успехи в Вене, а служба оставалась службой: отпуск Леопольда неоднократно продлевался и был уже намного просрочен. Надо было собираться домой.
Леопольд остался доволен поездкой. Императрица и император, придворные, сановники, знать обласкали его и его детей. Моцарты приехали в Вену безвестными провинциалами, а уезжали избалованными славой знаменитостями. Правда, стать богачами не удалось, как Леопольд надеялся поначалу, но в его голове уже зрели новые, далеко идущие планы. А пока — домой, в Зальцбург!
…И вот снова знакомые горбы гор — Менхсберг, Капуцинерберг, мрачный силуэт замка на голой вершине Хоэнзальцбурга, квадратная башня ратуши с шестигранником звонницы, широкая арка, тесная, стиснутая со всех сторон высокими домами средневековая площадь, узенькая улочка, шумная толчея рынка, городской фонтан, каменный столб, увенчанный фигурой святого Флориана. Зальцбург! Каким маленьким и тесным кажется он после пышной Вены!
Дорожная карета въехала в заснеженную Гетрейдегассе. Но кто это стоит у ворот и радостно машет руками? Конечно, милый господин Хагенауэр со своей женой и мальчиками. А кто рядом с ним утирает глаза передником? Да это Трезль, она ждет не дождется крепко обнять и расцеловать своего любимца Вольферла, она еще затемно нынче встала и зажарила столь любимого им каплуна. Встречать Моцартов выбежал даже Пимперл. Он прыгает под ногами Трезль, заливаясь звонким лаем и отчаянно размахивая обрубком хвоста.
Дверца кареты растворилась, на улицу вырвался клуб пара, а следом за ним из-под груды одеял и пледов выскочил Вольфганг.
Наконец-то снова дома!..
Это было 5 января 1763 года.
С КОНЦЕРТАМИ ПО ЕВРОПЕ
Неторопливо и покойно текла жизнь Моцартов в Зальцбурге. После шумной, суматошной Вены с ее утомляющей спешкой, с ежедневными концертными выступлениями, жизнь эта первое время даже казалась скучно однообразной. Но в этом была и своя хорошая сторона: дети рано ложились спать, рано вставали, много гуляли, играя на улице с товарищами, глубже и серьезнее занимались музыкой, чтением, письмом.
Больше свободного времени появилось и у Леопольда. После смерти старого зальцбургского капельмейстера Эберлина Леопольда назначили вице-капельмейстером архиепископской капеллы. Эта должность была выгодна: служба отнимала меньше часов, а денег приносила больше. Но в глубине души Леопольд был уязвлен: все же придворным капельмейстером назначили не его (он был твердо уверен, что после смерти Эберлина займет его место), а чужестранца, итальянца Иозефа Лолли. Впрочем, это, пожалуй, и к лучшему, утешал себя Леопольд, — служба придворным капельмейстером слишком обременительна, и, что самое главное, она помешала бы осуществить задуманное давно, еще в Вене.
И он с необыкновенным рвением занимался с Вольфгангом — ведь мальчику отводилась главная роль в осуществлении отцовских планов.
А Вольфганг по-прежнему легко и размашисто двигался вперед. Казалось, давно пора было привыкнуть к музыкальным чудесам, творимым этим маленьким волшебником. И тем не менее он каждый день снова и по-новому ошеломлял и отца, и домашних, и друзей, и коллег Леопольда.
Андреас Шахтнер, обращаясь к Марианне Моцарт, вспоминает:
«Милостивая государыня! Вы, вероятно, помните, что у меня есть хорошая скрипка, которую Вольфгангерл из-за ее мягкого и сочного звука прозвал «лакомой скрипкой». Однажды, вскоре после вашего возвращения из Вены, он играл на моей скрипке и не мог нахвалиться ею. День или два спустя я снова зашел к нему и застал играющим на его собственной скрипке. Он тут же проговорил:
— Что поделывает ваша «лакомая скрипка»? — и опять продолжал импровизировать на своей. Наконец он немного подумал и сказал: — Господин Шахтнер, ваша скрипка настроена на восьмую тона ниже моей. Если только вы настроили ее так же, как тогда, в последний раз, когда я на ней играл.
Я посмеялся над ним, но ваш папа, знавший о необыкновенном слухе и памяти этого ребенка, попросил принести мою скрипку, чтобы посмотреть, прав ли он. Я сделал это. Все оказалось правильно.
Несколько раньше, в первые дни после вашего возвращения из Вены, откуда Вольфганг привез маленькую скрипку, полученную в подарок, к вам зашел наш очень хороший скрипач, покойный господин Венцль, в то время начинающий композитор. Он принес с собой шесть трио, законченных в отсутствие вашего папы, и попросил его познакомиться с ними. Мы собрались проиграть эти трио. Папа должен был исполнять на виоле партию баса, Венцль — первой скрипки, а я — второй. Вольфгангерл попросил разрешения сыграть партию второй скрипки, но отец отказал ему в этой глупой просьбе… Папа думал, что он не сумеет справиться с этим делом.
Вольфганг сказал:
— Чтобы играть вторую скрипку, вовсе не нужно сначала упражняться.
А когда отец продолжал настаивать на том, чтобы он немедленно ушел и больше нас не беспокоил, Вольфганг горько заплакал и засеменил прочь со своей скрипочкой. Я попросил позволить ему играть вместе со мной. В конце концов отец сказал:
— Играй вместе с господином Шахтнером. Но так тихо, чтобы тебя не было слышно. Иначе — пойдешь вон!
Так и произошло. Вольфганг играл вместе со мной. Вскоре я с изумлением заметил, что я совершенно лишний. Я тихо положил скрипку и посмотрел на папу. По его щекам катились слезы восхищения и радости.
Так он проиграл все шесть трио. Когда мы закончили, Вольфганг настолько осмелел от похвал, что принялся утверждать, что сможет исполнить и партию первой скрипки. Для смеха мы решили попробовать. И он, хоть и с неправильной аппликатурой[3], не останавливаясь, до конца сыграл свою партию.
