Гюнтер Фляйшман - По колено в крови. Откровения эсэсовца
В Лисьё мы, соединившись с частями 1-й дивизии СС «Лейбштандарт «Адольф Гитлер», застряли довольно надолго — группенфюрер Ламмердинг совещался с командующим 1-й дивизии бригадефюрером Теодором Вишем. Было принято решение, что 2-й полк СС «Дас Райх» будет наступать на Сен-Ло, а 1 -я танковая дивизия СС — на Кан.
Именно в Кане я впервые воочию лицезрел американскую армию. С севера показалось несколько танков «Шерман М-4», но огня ни они, ни мы не открывали. Американцы явно осторожничали, да и мы думали только о том, как бы поскорее добраться до Сен-Ло. Помню только, что американские танки показались мне просто игрушечными в сравнении с нашими «тиграми» или штурмовыми орудиями.
И хотя союзникам удалось проникнуть в глубь континента, наши войска — вермахта и СС — сумели окружить их в Нормандии. Приблизительно 12 июня поступил приказ направиться на северо-восток к Сен-Ло с тем, чтобы в районе Вилье-Бокаж остановить продвижение британской танковой дивизии на Кан. Части 1 -го танкового полка СС заняли и удерживали высоту 213 — стратегически важный пункт, необходимый для обзора местности и корректировки артиллерийского огня. Мы двинулись к живым изгородям северо-восточнее деревни под названием Вилье-Бокаж и приступили к внедрению в них.
Дело в том, что так называемые живые изгороди во Франции никак нельзя игнорировать. Они представляют собой засаженные жестким, неподатливым кустарником прямоугольные участки, ширина полосы которых доходит местами до 60 метров. Эти растения с переплетенными ветками имеют глубокую и разветвленную корневую систему. Невозможно просто прорваться через них — проходы в них приходилось прорубать или пробивать при помощи взрывов. Нам выдали ножовочные полотна, которые мы обертывали тряпьем и полотенцами, и с помощью этого нехитрого инструмента мы кое-как проделывали проходы в плотной стене кустарника. Внутри каждого такого прямоугольника располагалось поле 13,7 х 13,7 метра. Место идеально подходило для размещения внутри пулеметных гнезд или засады. Вечером 13 июня 1944 года британская армия атаковала нас у Вилье-Бокаж.
Обершарфюрер разделил нас на взводы по 12 человек. Мне было поручено постоянно держать свой «Петрике» выключенным. С появлением здесь англичан мы понятия не имели, кто находится на противоположной стороне живой изгороди. Так что рацией мне разрешили пользоваться только там, где было доподлинно известно, что поблизости свои.
Мы получили сведения, что американцы и англичане используют особые устройства на пружинах, издававшие специфический пронзительный звук. С помощью этих погремушек они и давали друг другу сигналы. Только так мы, передвигаясь по раскисшим от грязи узким дорожкам между живыми изгородями, и могли определить, где свои, а где противник. Иногда издали доносился отвратительный лязг танковых гусениц. Неизвестно, чьи это были танки — наши или же английские, от этого лязга становилось не по себе.
Шедший впереди солдат вдруг замер на месте, предостерегающе подняв руку. Принюхавшись, словно охотничья собака, он повернулся и стал всматриваться в живую изгородь слева от нас. Мы тоже замерли насесте, никто не проронил и слова. И тут наш сообразительный боец пару раз щелкнул пальцами. Секунду спустя ему в ответ из зарослей прозвучал характерный металлический щелчок. И тут мы, дав продолжительный залп из автоматов по живой изгороди, под покровом ночи бросились наутек. Неизвестно, подстрелили мы кого-нибудь, кто сидел в засаде в той живой изгороди.
Чуть позже мы набрели на ферму на окраине деревни Вилье-Бокаж. Там мы, забравшись в полуразрушенную силосную башню, дождались рассвета. У одного из солдат нашего взвода была снайперская винтовка К-98, нам с ним велели взобраться на башню и оттуда оглядеть местность. Остальные дожидались нас внизу.
Снайпер через прицел стал изучать район.
— Видишь что-нибудь интересное? — полюбопытствовал я.
Боец ничего не ответил, продолжая вглядываться в оптический прицел.
— На юге англичане укрываются за живой изгородью, — наконец доложил он.
— Сколько их?
— Пять человек. Нет, их все-таки шесть. Похоже, минометчики.
Снайперы всегда приводили меня в тихое бешенство. С одной стороны, сказывалась мысль, которую я в свое время услышал от герра генерала летом 1940 года в Бельгии. Суть ее сводилась к одному: пристрелить с почтительного расстояния отдельного вражеского солдата — от этого до убийства один шаг. Подобная акция может быть оправдана лишь тогда, когда тебе доподлинно известна численность неприятеля на строго определенном участке и вопрос стоит только об одном — необходимости взять противника измором. Герр генерал считал преступлением, если снайпер убивал офицеров. Нет, не потому, что к офицерам изначально следовало подходить с какой-то особой меркой, а потому, что без офицера солдаты мгновенно превращались в неуправляемое и обреченное на убой стадо. Потому что это вело с падению боевого духа, а отсюда недалеко и до одичания.
С другой стороны, герр генерал выступал в поддержку боевого применения снайперов, поскольку это лишало противника ключевых фигур, таких, например, как бойцы орудийного или пулеметного расчета, гранатометчики. Я бы добавил к ним и минометчиков, потому что минометный расчет при наличии соответствующего прикрытия способен вызвать колоссальные потери в стане неприятеля.
— Достанешь их отсюда? — спросил я.
— Достану, не успеют они и опомниться. Не поймут даже, откуда огонь.
И снайпер посмотрел на меня так, будто я решал, выстрелить ему или нет. Мы ведь не где-нибудь в кустах сидели, а на силосной башне — тут уж любой дурак поймет, откуда огонь. К тому же для ведения минометного огня и двоих за глаза хватит, а их шестеро, и меня не вдохновляла идея оказаться разорванным на куски в результате попадания мины в нашу, с позволения сказать, засаду. Да и снайпер не горел желанием палить. Так мы просидели несколько минут в раздумье — никому из нас не хотелось первому проявлять инициативу. Но в конце концов пауза затянулась.
— Можешь, связаться с артиллеристами? — спросил снайпер.
— Где точно мы находимся?
Ни он, ни я этого не знали. Снайпер молча передернул затвор и стал прицеливаться. Я затаил дыхание. Не успев передернуть затвор после выстрела, он сообщил:
— Один есть. Второй выстрел.
— Два, — констатировал снайпер.
Я видел, что укрывшийся в ограниченном зелеными полосами кустарника прямоугольнике что-то происходит, но не мог понять что. Еще выстрел.
— Три, — невозмутимо вел подсчет боец. — Они вроде готовят миномет, но, кажется, наша башенка им из-за кустов не видна.
