Финн-Оле Хайнрих - Удивительные приключения запредельно невероятной, исключительно неповторимой, потрясающей, ни на кого не похожей Маулины Шмитт. Часть 1. Мое разрушенное королевство
– Я начинаю расследование, – говорю я, – не потому, что всё это меня так уж интересует, на самом деле ни чуточки не интересует, но пока мы здесь, я буду расследовать и разбираться. Знаешь, я ведь сыщик, агент, детектив.
Пауль неопределённо мычит и облизывает губы.
– Какао было отличное, – говорит он. – Я, наверно, никогда ещё такого не пил, оно такое пряное.
– Да, – говорю я, – моя мама делает лучшее в мире какао. Думаю, это оттого, что ей каждый день приходится варить его бочками.
– Ага… – говорит Пауль. – А вообще-то что за расследование?
– Знаешь, Пауль, в Мауляндии – так называется мое королевство – у нас был клуб, и мы расследовали настоящие преступления.
– Правда?
– Ну да. Прошлым летом, например, мы поймали убийцу.
– Убийцу?
– Ты что, газет не читаешь?
– А ты читаешь?
– Да это такое громкое дело было! Про нас в газете написали и фотографию поместили.
– Расскажи.
– Долгая история.
– Ну ладно, тогда не надо.
– В общем, та-а-а-ак, – говорю я и вдруг не узнаю собственного голоса, в нём прорезаются Генеральские нотки, он делается ниже, мягче, раскатистей, как лавина, которая после вечного ожидания внезапно срывается с горы и несётся вниз.
– Вот как дело было, – говорю я. – На четвёртый день летних каникул в Мауляндии, ещё до восхода солнца и птичьего гомона, меня что-то разбудило, какое-то странное, тоскливое ощущение. Я сразу поняла: что-то случилось. Села на белой-пребелой кровати и стала вслушиваться и вглядываться в серость начинающегося дня, как антенна, улавливающая невидимые вибрации. В воздухе висело нечто странное, понимаешь? Оно звало меня и притягивало, как будто нуждалось в моей помощи. И вдруг – я это точно помню – я оказалась посреди мауляндского сада, в ночной рубашке, босые ноги – в мокрой от росы траве. Взглянула на небо, уже светившееся красным, его медленно затягивала тонкая пелена облаков. За ней копилась жара, она собирала силы, чтобы позже, днём, навалиться на Мауляндию. Тогда и началась та самая история – агента Шмитт и её коллег Луизы, Пита, Барта, Юлиуса и Моны. Я тебе её расскажу, когда мы выясним, что это за чудной дом, где мы с мамой теперь живём. Кому понадобилось строить такие дома? Надо разобраться, к чему все эти ручки и рычаги, надо разобраться, кто жил там до нас, чтобы понять, к чему вообще всё это. Тут что-то не так, я это чу-у-у-у-увствую…
– Окей, – говорит Пауль.
– Можем расследовать вместе, – говорю я, – если хочешь. Будешь моим агентом-помощником.
Пауль солнечно-жёлто и радостно улыбается, глаза сверкают.
– Да, да! А… ты не шутишь?
– Нет, конечно, – говорю я. – Я много чему могу тебя научить. Где лучше всего устроить тайник, как зашифровать послание, как его передать, тайнопись и всё такое. Вот ты знаешь трюк с волоском?
– Трюк с волоском? Нет!
– Окей, – говорю я. – Это вообще-то детсадовский уровень, всё просто, как дважды два. Но с чего-то надо ведь начинать…
– Окей, – говорит Пауль, но потом взгляд у него темнеет. Мы идём рядом молча, до школы осталось совсем чуть-чуть.
– Знаешь… – начинает Пауль. А потом замолкает.
– Что?
– Тут такое дело…
– Какое?
– Кажется, я знаю отгадку.
– Как это?
– Ну, я знаю, кто жил в этом доме до вас. Я ведь тут мимо каждый день хожу, не меньше двух раз, в школу и обратно.
– И?
– Ну, там жила одна тётенька.
– Пауль!
– Да?
– Можно чуточку побыстрее? Мне нужно знать!
– Ну да. В общем, одна женщина. В инвалидном кресле. Потому и квартира на первом этаже. Потому и лестницы нет, а вместо неё этот пандус. Чтоб ей было легче заехать внутрь. И ещё я думаю…
Пауль размышляет. Когда он размышляет, когда думает по-настоящему сосредоточенно, он чешет в затылке и смотрит в небо.
– Точно я не знаю, – снова подает голос Пауль, – я же внутри квартиры никогда не был и ничего не видел, но думаю, все эти ручки и рычаги – их специально для неё сделали, чтоб ей легче было. Она же не могла ходить, даже встать сама не могла. Понимаешь?
Я смотрю на Пауля. Ну как же я сама не додумалась? Иногда я тупая просто до невозможности. Сначала я молчу, а потом говорю:
– Да.
Через полминуты спрашиваю:
– А что потом с этой женщиной случилось?
Пауль пожимает плечами.
– Потом она куда-то исчезла. Не знаю точно. Может, переехала. В этом районе ведь часто переезжают.
– Может, её в больницу увезли, – говорю я.
– Или она умерла, – говорит Пауль.
– Не говори так.
Пауль пожимает плечами.
– Окей.
А потом спрашивает:
– Ты разве медсестёр не замечала?
– Медсестёр?
– Ну да. И медбратьев. У вас ведь там живёт много больных людей и инвалидов, к ним часто приходят медсёстры.
– К нам никогда не приходят.
– Это понятно. Но на вашей улице так почти ко всем.
– Правда?
Женщина-инвалид… Вот же я дура. Ещё и орала, и Мяв устраивала. А это квартира для инвалида! Конечно, ей нужны были пандус и все эти ручки! Я ругалась и насмехалась над бедной больной женщиной. Идиотка, просто идиотка. Теперь понятно, почему в Пластикбурге всё такое пластиковое! Ничего, что на вид это просто кошмар, зато очень практично. Так и должно быть в квартире для человека, прикованного к инвалидному креслу, который живёт один. Ужасно хочется укусить себя за руку, но нет – мы уже поворачиваем к школьному двору.
– А мне всё равно можно в твой клуб? – спрашивает Пауль.
Я пожимаю плечами.
– Ясное дело.
– Окей, – говорит Пауль.
– Окей, – откликаюсь я.
Глава 12
Аттракционы для черепах
Выходные. Бело-синего дивана у нас теперь нет, и наши завтраки больше не длятся целую вечность. Они просто долгие. Блины у мамы неплохие, но не такие суперские, как у Того Человека. По части какао она чемпионка, а вот по блинам занимает твёрдое второе место.
Сегодня у мамы какое-то дело, она не хочет про него рассказывать, говорит, это надолго, но завтра она будет вся моя, весь день. А сегодня мне придётся самой о себе позаботиться. Можно поехать к друзьям в Мауляндию, или к деду, или и туда и туда, да и черепахам тоже пора уделить немножко внимания.
Мама уходит, я убираю со стола и размышляю, чем заняться. Ленни и Рою скучно в карликовом садике, так что пойду-ка я к Паулю. Агента-помощника пора обучать, проведу сегодня первый урок. А если у Пауля сад побольше (ну вдруг), черепахи смогут там порезвиться – на свой черепаший лад. Черепашьи развлечения – это как пенсионеры в бинго играют, да ещё в суперзамедленной съёмке, но главное тут, знаете ли, что им весело.
Беру Ленни в левую руку, Роя – в правую и отправляюсь в путь. Ну и видок, наверно! Можно подумать, что очень голодная девочка несёт в каждой руке по громадному гамбургеру, каменному и с четырьмя ножками.
Дойдя до дома, где живёт Пауль, я останавливаюсь от неожиданности. Вокруг порядочная толпа детей и подростков, из открытого окна гремит музыка, кто-то играет в пинг-понг, кто-то курит – очень похоже на загородный школьный лагерь.
Оглядываюсь, но Пауля нигде не видно. Вдруг кто-то кричит:
– Ух ты, глянь, черепахи!
Оборачиваюсь – передо мной стоят трое мальчишек и ухмыляются.
– К нам переезжать собрались? – кивает на Ленни и Роя толстяк в середине.
У того, что слева, длинные волосы и пробивается бородка.
– Ты новенькая или как? – интересуется он.
Не очень понятно, о чём это он.
– Я ищу Пауля, – говорю я.
– Пауля? – переспрашивает толстяк. – Он дежурит. Иди на звук пылесоса – не ошибёшься.
– Эй, – встревает длинноволосый, – а они настоящие? – и показывает на Ленни и Роя.
– Не-е-е-е, я их вырезала из черепахового дерева и побрызгала живой водой. Теперь им жить в образе черепах двести пятьдесят лет, а потом они распадутся, и получится зубной порошок или концентрат черепахового супа.
Вот что это было, и откуда оно взялось? Сама не знаю. То есть понятно откуда: из меня самой, изо рта, который как-то связан с мозгом, но заранее я совершенно точно ничего не обдумывала. Сказала и сама удивилась. Длинноволосый, кажется, тоже. Вид у него сделался ошарашенный. Немножко поразмыслив, он спрашивает дружелюбно и с интересом:
– А они ядовитые?
– По-моему, нет. Но есть их я бы не стала…
Все трое смеются. Я подхожу к входной двери.
Рядом с ней табличка:
и ещё одна:
Слышу шум пылесоса. Оглядываюсь, потом вхожу в здание. Вместе с Ленни и Роем, конечно. Пол тут, кто бы сомневался, тоже какой-то пластиковый и при каждом шаге издает чавкающий звук. Если честно, мне даже нравится, когда полы жадные до еды, с хорошим аппетитом.
