Владимир Писарев - Бронзовый щелкунчик: Волшебные сказки
Возвращается Зенон и вдруг видит, как богатырь из реки выходит. А кольчужка-то его вместе с одеждой на берегу лежит. Обрадовался колдун, тут же книжицу свою достал, подходящее заклинание нашел да мигом Гордея и его коня в железную башню обратил. Да башню высоченную, аж до самых облаков. "Вот и новое жилье, — думает, — взамен порушенной крепости". Вокруг башни обошел, со всех сторон ее разглядел, потом о кольчуге волшебной вспомнил, хотел было ее забрать, да только — вот беда! — куда-то пропала она, словно никогда ее здесь и не было. Удивился колдун, все вокруг осмотрел, все обшарил, да так и не нашел ее, так и не понял, куда она подевалась.
Скоро и Ермила к дядюшке вернулся, в башню залез, зажил у него на хлебах в свое удовольствие, а о женитьбе больше и речи не заводил.
Все бы хорошо Зенону: и Дементия одолел, и Гордея сгубил, и от царевны отделался. Но отчего же на сердце неспокойно? Отчего тревога гложет, словно червь какой, словно язва в груди?
Хмурится колдун, лоб свой морщинит, все об одном и том же думает, который день сам не свой ходит. Думал-думал и догадался-таки. Догадался, что сын у богатыря есть, что рано или поздно он сюда, к железной башне придет, что отца в беде не оставит.
И впрямь, не ошибся колдун. Был у Гордея сын, молодой, но знатный охотник по имени Василий. Не дождался охотник возвращения родителя своего, как-то поутру лук да колчан на плечо повесил, хлеб да сало в котомку положил, попрощался с матушкой и в путь-дорожку пустился.
Шел день, неделю, месяц, на ночлег в лесах останавливался. Вот однажды вечерком нашел место посуше, набрал в котелок родниковой воды, иван-чай заварил. Поужинал, сел у костра поудобнее, дремлет себе да к лесным шорохам прислушивается. Вот мыши в темноте шуршат, вот филин вдалеке ухает, вот ветерок по верхушкам деревьев прошелся.
Все как обычно, но вдруг почудилось Василию, будто бы тонюсенький голосок рядом раздался, будто бы хихикает кто. Приоткрыв он глаза и здоровенную кедровую шишку возле своих ног приметил. А шишка спелая, орехов полна. Орехи крупные, маслянистые да душистые, на вкус приятные.
"Кто же это обо мне позаботиться решил? — думает охотник. — Надо бы узнать". Взял он ломтик сала, кусочек хлеба, на палочку насадил, над огнем поджарил, а потом палочку с таким вот угощением возле костра в землю воткнул.
Сам глаза закрыл, спящим притворился, но время от времени из-под бровей посматривает. Минуту-другую ждал и дождался — из-за пенька человечек выглянул, да человечек-то крохотный, размером примерно так с зайца. Выглянул, к костру подкрался, крошку хлеба отломил, кусочек сала отгрыз. Тут Василий не выдержал, рассмеялся, а человечек угощение хвать, в кусты шнырь и был таков.
Но вот наступило утро; охотник наш пробудился, иван-чай допил и снова в путь. Не успел и нескольких шагов пройти, как вдруг услышал чьи-то жалобные крики, да голосок-то вроде знакомый — не иначе как того самого человечка, что среди ночи с гостинцем приходил.
Тут Василий лук с плеча снял да на голос бегом. Видит, как огромный черный лис лапами под корягой землю разрывает, а оттуда, из-под коряги, крики-то как раз и доносятся. Василий, не мешкая, стрелу из колчана выдернул, тетиву натянул, зверю прямо в голову метит.
Обернулся лис, испугался да как завопит:
— Не убивай меня, охотник! Пощади! Я тебе за это тайну открою, расскажу, где алмазная россыпь в горах укрыта.
— Не надо мне драгоценностей твоих, коли ты человечков лесных губишь!
— Да на что тебе людишки эти? — удивляется лис. — Что в них проку-то? А вот алмазная россыпь — другое дело, на дороге не валяется.
Умолк лис, ответа ждет, а охотник тетиву спустил да лисью голову к коряге стрелой и пригвоздил.
Тут человечек из своего жилища выбрался, следом за ним — женушка его да трое детишек мал мала меньше.
— Спасибо тебе, — говорят, — что от разбойника избавил, что жизнь человеческую на богатство не променял. Теперь мы перед тобой в долгу, и ты, охотник, в каждом деле на нашу помощь рассчитывай.
— Мне бы батюшку родного найти, из беды вызволить, — отвечает Василии, — да царевну разыскать.
— Ну что же, дело это, видно, не легкое, а потому придется нам по здешним лесам прогуляться, что и как разузнать.
Тут глава семейства наказал жене и деточкам дома сидеть, возвращения его дожидаться, а сам в глубь леса пошел. Василий — следом.
Прошлись они, местный народец расспросили и узнали, что за беда с Гордеем, отцом Василия, приключилась. Кроме того лесные человечки рассказали им, что колдовская сила Зенона сокрыта в том самом медальоне, который он всегда при себе носит.
Но самое главное, что удалось узнать Василию, — это судьбу волшебной кольчуги. Оказалось, что человечки тайком от колдуна ее в ручей уволокли, чтобы она злодею не досталась.
Забрался молодец в ручей, кольчугу достал, отцовскую вещь сразу узнал. "Ну что же, — думает, — теперь дело за мной. Пока колдуна не порешу, кольчугу с себя не сниму". Тут он ее на себя надел, помощников своих маленьких поблагодарил да прямо к Зенону и направился.
Подошел к башне, хотел было в дверь войти, а она заперта. Тогда, недолго думая, взял да по стене полез. Добрался почти до самого верха, до окошка, вовнутрь башни заглянул и увидел большую комнату. В комнате Зенон на лавке сидит, а рядом с ним Ермила спит-похрапывает. Зенон Василия приметил и говорит:
— Пришел-таки, добрый молодец? Я ведь давно тебя жду. Хороша у меня железная башня, так теперь будет к ней еще и башенка.
Тут он хотел было книжицу из медальона достать, а Василий в окно влез, на пол с подоконника спрыгнул и колдуну в ответ:
— Не трудись попусту, все одно меня не погубишь, я кольчугу-то отцовскую неспроста надел.
— Но и тебе меня не одолеть, — смеется колдун. — Ни стрелой, ни мечом меня не возьмешь.
— Не одолеть, говоришь? А коли я у тебя медальон отберу? Тогда что?
Умолк колдун, испугался, съежился, а потом вдруг с лавки вскочил, к окну подбежал да из башни и выпрыгнул. Выпрыгнул, вороном оборотился, прочь полетел, все дальше и дальше уходит. А Василий сразу к окну. Стрелу послал да цепочку, что на шее у ворона болталась, и перебил. Соскользнула цепочка, к земле полетела, а вместе с ней и медальон с книжицей. Ворон вокруг кружит, пропажу свою клювом подцепить норовит. А добрый молодец снова за лук. Вторую стрелу пустил да ворону в самое сердце угодил.
Рухнул ворон в реку, а башня задрожала, затрещала и на мелкие кусочки рассыпалась. Охотник наш с высоты на землю упал, ударился крепко и расшибся бы насмерть, кабы волшебная кольчужка его не уберегла. Только на ноги встал, глядь — рядом отец цел и невредим, здесь же и конь его. Здесь же и кузнец Дементий, и Ермила.
Взревел Ермила, хотел было сбежать, но не тутто было, Дементий крепко за хвост ухватил, а Гордей за загривок держит, с места двинуться не дает. Как ни крутился ящер, как ни вертелся — все напрасно.
А трое удальцов оседлали его, коня ему на спину поставили да повелели в горы лететь, чтобы царевну из заточения вызволить. Недолго летели, до пещеры добрались. Богатырь с ящера слез, камень отодвинул, а там, под горой, царевна живая и невредимая сидит, избавителей своих дожидается. Слава Богу, спасли дочку царскую да в обратный путь.
Вот уже и в столицу вернулись, прямо возле царских теремов на землю-матушку опустились. Тото переполох вокруг поднялся, то-то суета! Народ на Ермилу дивится, собаки лают, стража царская с пиками да секирами к нему подступает.
Но вот царю о возвращении царевны доложили. Так он тут же все дела бросил, из хором своих выбежал, любимую доченьку обнимает да целует. До того обрадовался, что Ермилу-то сразу и не приметил. А зверь ему на ухо как рявкнет, да так, что у царя-батюшки от неожиданности ноги подкосились.
— Господи, — говорит, — откуда же зверь-то такой взялся? Это что же получается, доченька, ты на нем, что ли, и прилетела?
Тут Гордей слово взял, все как есть доложил. А царь его выслушал, похвалил, потом Василия с Дементием расспросил да повелел всех троих к наградам представить. Потом в трапезную их позвал, пир горой учинил.
Попировали удальцы, царя за награды, за угощение поблагодарили да по домам разошлись. А Дементия и Ермилу с собой забрал.
Возвратился кузнец домой. Вернулся к семейству своему, к жене, деточкам да старикам-родителям. Родители счастливы, жена на радостях всплакнула, а уж деточки-то со всех сторон его облепили, да развеселились, расшалились, да от папеньки ни на шаг. Скоро и народ со всей деревни пришел с Дементием повидаться, на ящера летучего поглядеть.
А Дементий перво-наперво кол огромный из цельного дуба вытесал да посреди двора в землю вбил, Ермилу на цепь посадил. С той поры Ермила ко всякому труду приучался. Он и землю пахал, и воду таскал, и дрова из леса носил, и подковы ковал.
