Лазарь Лагин - Старик Хоттабыч (сокращённая редакция)
Волька огорчённо шлепнул себя по щеке и, наколовшись на выросшую за ночь щетину, сразу вспомнил про вчерашние события и понял, что находится в совершенно безвыходном положении. Тогда он снова забрался под одеяло и начал, уныло похныкивая, думать, что ему делать.
Волька пролежал в постели до тех пор, пока отец не ушёл на работу, а мать не отправилась с кошёлкой на рынок.
Прошло два часа, а Волька так и не придумал выхода из своего трагического положения.
«Была не была! — решил он тогда.- Расскажу всё бабушке. Авось вместе что-нибудь изобретём».
И чтобы отрезать себе путь к отступлению, он тут же крикнул:
— Бабушка, а бабушка!
— Ишь ты, проснулся всё-таки,- обрадовалась бабушка - Иду, иду, полуночник.
Её лёгкие шаги послышались уже совсем близко, когда Волька, рассеянно взглянувший на свой аквариум, вдруг быстро подскочил к двери и закрыл её на ключ.
— Я скоро, бабушка, я только оденусь и сам приду, - сказал он и, чем-то очень взволнованный, подбежал к аквариуму.
Это был совсем обычный маленький аквариум, но Волька, посмотрев на него, всполошился недаром: за ночь население аквариума увеличилось. Вчера было четыре рыбки, а сегодня стало пять! Появилась ещё одна, новая, толстая золотая рыбка, важно шевелившая своими пышными ярко окрашенными плавниками. Когда изумлённый Волька прильнул к толстому стеклу аквариума, ему показалось, что она несколько раз хитро подмигнула ему.
Волька засунул руку в воду, чтобы схватить загадочную рыбку, но она сама, сильно ударив хвостом по воде, выскочила из аквариума на пол и в мгновение ока превратилась в старика Хоттабыча.
— Уф! — сказал Хоттабыч, отряхиваясь и вытирая полой пиджака свою мокрую бороду.- Я всё утро ожидаю чести выразить тебе своё почтение. Но ты не просыпался, как я ни старался разбудить тебя. И мне пришлось переночевать в аквариуме, о счастливейший Волька ибн Алёша!
— Как не стыдно смеяться надо мной! — разозлился Волька.- Только в насмешку можно назвать счастливцем мальчика с бородой.
XI . Интервью с лёгким водолазом
Всю ночь родители Серёжи Кружкина и Жени Богорада провели на ногах. Они звонили по телефону всем своим знакомым, объездили на такси все отделения милиции, все больницы, побывали в уголовном розыске и даже в морге. И всё безрезультатно. Ребята как в воду канули.
Наутро директор школы вызвал к себе и лично опросил одноклассников Серёжи и Жени, в том числе и Вольку Костылькова. Волька честно рассказал про вчерашнюю встречу с Женей Богорадом в кино, благоразумно умолчав, конечно, про бороду.
Уже школьники, задумчивые и невесёлые, собирались разойтись по домам, когда вдруг один мальчик вспомнил, что Серёжа с Женей собирались после школы пойти купаться... И тогда все похолодели от страшной мысли.
Через полчаса все наличные силы Освода были брошены на розыски юных утопленников. Сотрудники спасательных станций старательно обшарили баграми всю реку в пределах черты города, но ничего не нашли. Водолазы добросовестно обходили русло реки, подолгу прощупывая омуты, и также ничего не обнаружили.
Уже спускалась над рекой огненная стена заката, слабый ветер доносил из Парка культуры низкие звуки сирены — знак того, что в летнем театре начинался вечерний спектакль, а на реке ещё виднелись тёмные силуэты осводовских лодок, разыскивающих Серёжу и Женю.
В этот прохладный и тихий вечер не сиделось дома. Тем более что Волька только что натёр свои щёки средством для удаления волос, и лицо действительно стало почти совсем гладким.
— Ничего, о Волька ибн Алёша,- успокоил его Хоттабыч,- а завтра к вечеру истечёт срок колдовству, и тогда растительность на твоём лице исчезнет, как будто её и не было вовсе.
— Пойдём погуляем, что ли,- сказал Волька, и вскоре они уже шагали вдоль широкой асфальтированной набережной.
— Что это за люди со странными головами стоят в этих утлых судёнышках? — спросил старик, указывая на осводовские лодки.
— Это лёгкие водолазы,- печально ответил Волька, вспомнив о своих пропавших друзьях.
— Мир с тобою, о достойный лёгкий водолаз! — величественно обратился тогда Хоттабыч к одному из водолазов, высаживавшемуся из лодки на берег.- Что ты разыскиваешь здесь, на дне этой прохладной реки?
— Утонули два мальчика, вот мы их и ищем,- ответил водолаз.
Старик повернулся к Вольке, низко поклонился и произнёс:
— Правильно ли я понял этого лёгкого водолаза, что он разыскивает двух отроков, имеющих высокую честь быть твоими товарищами? И один из них лицом круглолиц, телом коренаст, носом курнос, и волосы его подстрижены не так, как это подобает отроку?
— Да, это Женя. У него причёска «бокс». Он был большой франт,- сказал Волька и очень грустно вздохнул.
— Мы его видели вчера в кино? Это он что-то тебе кричал и ты был опечален, что он всем расскажет о твоей бороде?
— Да, верно. Откуда ты узнал, что я об этом подумал?
— И теперь ты боишься, что найдут твоего приятеля Женю? — продолжал старик, не отвечая на Волькин вопрос- Так не бойся же этого.
— Неправда! Совсем не то,- обиделся Волька. - Мне, наоборот, очень грустно, что Женя утонул.
Хоттабыч с сожалением посмотрел на Вольку и, победоносно ухмыльнувшись, сказал:
— Он не утонул.
— Как не утонул?! Откуда ты знаешь?
— Мне ли не знать! — сказал тогда, торжествуя, старик Хоттабыч.- Я подстерёг его вчера, когда он выходил из кино, и продал в рабство в Индию. Пусть он там кому хочет рассказывает о твоей бороде…
XII . Намечается полёт
— То есть как это — в рабство?! — спросил потрясённый Волька.
— Очень просто, обыкновенно, как всегда продают в рабство! — нервно огрызнулся он.- Взял и продал в рабство. Чтобы не трепался.
— И Серёжку ты тоже продал?
— Вот уж кого не продавал, того не продавал. Кто это такой Серёжка, о прелестнейший?
— Он тоже пропал. Женя пропал, и он пропал.
— Я не знаю мальчика по имени Серёжка, о величайший в мире балда!
— Это кого ты назвал балдой? — полез Волька в амбицию.
— Тебя, Волька ибн Алёша, ибо ты не по годам мудр,- сказал Хоттабыч, очень довольный, что ему удалось так кстати ввернуть слово, которое он впервые услышал от Вольки, когда они собирались пойти в кино.
Волька покраснел и, стараясь не смотреть в честные глаза старика, попросил Хоттабыча не называть его балдой, ибо он не заслуживает этого звания.
— Хвалю твою скромность, бесценный Волька ибн Алёша,- молвил Хоттабыч и устало добавил: — Я ослаб от множества вопросов и умолкаю.
Тогда Волька сел на скамейку и заплакал от бессильной злобы.
— Верни, пожалуйста, обратно Женю.
Хоттабыч внимательно посмотрел на Вольку, пожевал губами и задумчиво произнёс, обращаясь больше к самому себе, нежели к Вольке:
— Я сам себе удивляюсь. Что бы я ни сделал, всё тебе не нравится. Интересно, в чём дело? Неужели в старости? Эх, старею я…
— Что ты, что ты, Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб, ты ещё очень молодо выглядишь! — сказал сквозь слёзы Волька.
Действительно, старик для своих трёх с лишним тысяч лет сохранился совсем неплохо.
Ему нельзя было дать на вид больше ста, ста десяти лет.
— Ну, уж ты скажешь — «очень молодо»,- самодовольно ухмыльнулся Хоттабыч и, доброжелательно взглянув на Вольку, добавил: — Нет, вернуть сюда Женю я, поверь мне, не в силах… — Но,- продолжал Хоттабыч многозначительно,- если ты не возражаешь, мы можем за ним слетать…
— Слетать?! В Индию? На чём?
— То есть как это на чём? Конечно, на ковре-самолёте.
— Когда можно вылететь? — всполошился Волька.
— Хоть сейчас!
— Тогда немедля в полёт! — сказал Волька и тут же замялся: — Вот только не знаю, как быть с родителями. Они будут волноваться, если я улечу.
— Пусть это тебя не беспокоит,- отвечал старик,- я сделаю так, что они тебя ни разу не вспомнят за время нашего отсутствия.
XIII . В полёте
В одном уголке ковра-самолёта ворс был в неважном состоянии — это, наверное, постаралась моль. В остальном же ковёр отлично сохранился, а что касается кистей, украшавших его, то они были совсем как новые.
Старт был дан в саду при полном отсутствии публики. Хоттабыч взял Вольку за руку и поставил его рядом с собой на самой серединке ковра. Затем он вырвал три волоса из своей бороды, дунул на них и что-то зашептал, сосредоточенно закатив глаза.
Ковёр поднялся выше самых высоких деревьев, выше самых высоких домов, выше самых высоких фабричных труб и поплыл над городом.
— Интересно,- промолвил Волька задумчиво,- интересно, на какой мы сейчас высоте?
— Локтей шестьсот-семьсот,- отвечал Хоттабыч, продолжая что-то высчитывать на пальцах.
Между тем ковёр лёг на курс, продолжая одновременно набирать высоту, и Вольке надоело стоять неподвижно. Зажмурив глаза, чтобы побороть противное чувство головокружения, Волька уселся, свесив ноги с ковра. Так сидеть было удобно, но зато немилосердно дуло в ноги, их относило ветром в сторону.
