Владислав Крапивин - Пироскаф «Дед Мазай»
Гвардеец увидел подходивших ребят и встал прямо — узнал.
— Добрый вечер, — сказал Юга (а Сушкин подумал, что теперь, скорее, уже ночь; только непонятная, туманно светлая).
— Здравия желаю, ваше высочество. Здравия желаю, господин… Том.
— Ваше имя и звание? — спросил Юга.
— Старший ефрейтор караульной службы Рапс, ваше высочество!
— На судне кто-нибудь есть?
— Никак нет. Только… четвероногое… — Рапс чуть хихикнул. — Известная вам пароходная крыса Изаура…
— Изольда, — сказал Сушкин.
— Виноват, господин Том! Она недавно пришла с прогулки…
— А художник Платон? Заходил? — спросил Сушкин.
— Так точно. Только два часа назад их просвещённость магистр Римский-Корсаков отправились во дворец. Изволили сообщить, что собираются работать ночью…
Юга встал прямо и сказал:
— Старший ефрейтор Рапс. Я освобождаю вас от дежурства. Идите отдыхать….
— Но, ваше высочество…
— Я беру ответственность на себя. Ступайте…
— Слушаюсь, ваше высочество…
Через несколько шагов он, однако, оглянулся.
— Ступайте, старший ефрейтор, — повторил наследник. — Спокойной ночи.
— С… спокойной ночи, ваше высочество…
Юга и Сушкин прошли по сходням. Сразу поднялись на верхнюю палубу, к рубке. Сушкин вдохнул знакомый запах пироскафа.
— Юга, а кто будет на часах, когда мы уйдём? — спохватился Сушкин.
— Я думаю, мы не уйдём…
— Будем ночевать здесь?
— Ну… посмотрим…
Сушкина не встревожила эта непонятность. Он готов был слушаться Югу во всем.
Ткнулось в ступню тугое, покрытое шерстью тельце.
— Изольда!
Она зацарапала коготками ногу Сушкина, просилась на руки. Сушкин взял, погладил. Изольда замурлыкала почти по-кошачьи. Юга поёжился, он, видимо, недолюбливал крыс.
— Да не бойся, — посмеялся Сушкин, — погладь её.
Юга вежливо провёл по спинке Изольды указательным пальцем, но больше общаться не стал. Перешёл к другому плечу Сушкина.
— Юга, давай прогуляемся, — попросил Сушкин. Юга кивнул.
Они спустились на нижнюю палубу и прошли в машинное отделение. Сами собой зажглись жёлтые лампочки. Юга бывал здесь много раз, но всегда удивлялся мощи клёпаных котлов, толщине чугунных дверец, гладкости отшлифованных шатунов, толщине гребного вала. За фигурными спицами ограждения виднелись темно-красные лопасти колёс. Из-за спиц несло сыростью.
Юга отступил к ближней топке. Огня там не было, но от дверцы веяло давним теплом. Сушкин потянул рычаг, двухпудовая дверца плавно отошла. Дохнуло тёмным жаром: видимо, был загружен запас активированного кашевария, и он излучал рабочую температуру. Сушкин отскочил, потёр коленки — они чуть не испеклись, как картошки…
Закрыли дверцу вдвоём. Отдышались и пошли гулять по каютам, коридорам, салону. Все было удивительно знакомым Сушкину и в то же время будто уже не его. А почему? Ведь пироскаф по-прежнему принадлежал ему, Тому Сушкину!
Заскреблось опасение. Даже Изольда беспокойно завозилась на плече у Сушкина. Он сказал:
— Юга… что-то не то.
— Подождём немного, — непонятно отозвался Юга.
Поднялись в рубку. Замигали на панели разноцветные огоньки, засветились круглые часы и репитер гирокомпаса. У рубки почему-то сам по себе звякнул колокол. И сразу раздался хрипловатый мужской голос — негромкий, но проникающий всюду:
— Том, послушай меня…
Крыса испуганно шлёпнулась на пол. Том вскинул голову. Не испугался, но понял: началось что-то такое.
— Это кто? Это… ты Бэн?
— Бэна размонтировали и увезли сегодня утром, кончился срок аренды. А это — просто я, «Дед Мазай».
Кингстоны
Голос шёл, видимо, из динамика над пультом. Но казалось — отовсюду сразу.
Сушкин повертел головой. Страшно не было, но он растерялся.
— Я не знал, что ты умеешь так… А почему ты раньше не говорил?
— Зачем, если был старина Бэн… Да и нелёгкое это дело — человеческие разговоры… — в голосе «Деда Мазая» теперь явно прозвучали старческие нотки. — А теперь вот пришлось заговорить.
Сушкин быстро оглянулся на Югу. Тот стоял с поднятым лицом и, кажется, не удивлялся. Внимательно приоткрыл рот и поглаживал на водолазке золотого муравья. Изольда столбиком сидела у его башмаков.
Сушкин помигал. Надо было что-то сказать.
— Дед… — Он иногда называл пироскаф просто Дедом, но только про себя, а сейчас получилось вслух. — Дед, а почему ты заговорил сейчас?
— Пришлось… Том, я ведь твой пароход… пироскаф… — похоже, что в голосе скользнула усмешка. — Помоги мне…
— В чем? — испугался Том. И правильно испугался. «Дед» сказал:
— В последнем деле. Пора на дно…
— Нет! — сразу крикнул Сушкин. — Ни за что!
Юга крепко взял его за локоть. А «Дед» как будто подышал и проговорил со стариковской лаской:
— Том, я тебя люблю. Вот и говорю честно… Я живой.
— Я знаю…
— Да…Все большие создания чуют, когда приходит их час: лошади, медведи, слоны, киты… и динозавры чуяли… Говорят, чуют и планеты… Вот и я… Для каждого судна приходит срок, при котором бесполезен любой ремонт. Швы текут, шестерни ломают зубья, заклёпки сыплются, как горох…
— Это киношники тебя довели!
— Не ищи врагов, Том. Это закон природы… И я прошу тебя, мальчик, помоги мне…
— Как? — сквозь комок в горле выдохнул Сушкин. А Юга покрепче взял его за локоть.
— Том, я же твой корабль. Побудь моим последним капитаном. Это недолго, не больше часа…
— Как? — снова выговорил Сушкин.
— Я старый трудяга. Грузы возил и пассажиров, плоты таскал, плотины строить помогал на разных реках. Всего и не припомнить… Даже повоевать пришлось, в Гражданскую. Правда так и не понял, за что, но старался, чтобы меньше гибло людей… Том, не хочу я кончать дни на Вторчермете или на болотистом мелководье, как гнилая угольная баржа. Ты же сам говорил, что я пироскаф. «Огненный корабль». Говорил?
— Да… — всхлипнул Том Сушкин.
— Том, выведи меня в залив… Это просто, я стою у края пирса, носом на открытую воду. Дашь полный ход — и пошёл вперёд, на норд-вест. Я знаю дорогу без всякого Бэна, только слегка подкручивай штурвал… Выведешь Том?
— Да, — снова всхлипнул он. — А потом что?
— Отойдём версты на три от берега, это будет середина залива. Спуститесь в трюм. Там в днище кингстоны. Четыре заглушки — две в корме, две в носу. Откинете рычаги, отвинтите крышки, одну за другой. Работа не лёгкая, но вдвоём справитесь. Будьте осторожны, сильно хлынет вода… Да, вот что! Заранее положите на рубку резиновую лодку, она готовая, на корме. Когда вода поднимется к верхней палубе, сбросьте лодку с крыши, прыгните в неё и гребите в сторону, чтобы не затянуло в воронку. Не упустите момент… Сделаешь, Том?
— Да… Дед, а почему ты не попросил сделать это капитана?
— Он повязан всякими договорами и контрактами. Скажут, что нарочно затопил судно, чтобы не платить налоги или спрятать какие-то следы…. А с мальчика какой спрос?.. И к тому же, Том, я ведь твой пироскаф…
— Хорошо, — опять всхлипнул Том Сушкин.
— Вода в котлах. Включи нагрев, котлы заработают быстро. Умеешь?
Том умел. Надавил рычажки. Замигали жёлтые и красные огоньки. Что-то еле ощутимо дрогнуло в недрах пироскафа.
— Том, — сказал Юга. — пока все греется и готовится, давай затащим наверх лодку.
…Казалось бы, надувная штука, не должна быть тяжёлой. А они маялись чуть не час. И вес был ого-го какой, и приходилось соблюдать осторожность: если зацепишь и продырявишь, на чем добираться обратно? «Дед» специально напомнил об этом. Давал он и другие советы:
— Весла прихватите… Ведра… Спасательные жилеты… — Потом сказал ещё: — Изольду у меня не оставьте…
Изольда вертелась под ногами. Не очень мешала, но не давала про себя забыть.
«Дед» наконец сообщил:
— Ну вот, есть давление… Том, давай ход. Сначала чуть-чуть. Ты ведь умеешь.
Том тихонько двинул вперёд рукоять. И взял штурвал.
«Дед Мазай» аккуратно шлёпнул плицами, пирс не спеша поехал назад. Том даже представил, как у форштевня возник бурунчик. Чёрный, украшенный золотистым орнаментом нос пироскафа был невысоким, но все же раздвигал воду красиво, по-морскому.
Тому Сушкину не раз выпадало стоять за штурвалом. Но тогда плаванием руководил Большой Электронный Навигатор (Бэн) по имени Куда Глаза Глядят. А рядом находился капитан Поль. Теперь же Том оказался полным хозяином судна. И поэтому шевельнулась в душе горделивость. Но сильнее горделивости ощущалась печаль. Ведь рейс был последним, прощальным.
