Уильям Николсон - Последнее пророчество
– Я думаю, что могу выйти замуж за твоего брата, – заявила принцесса.
Кестрель громко рассмеялась.
– А тебе не кажется, что следовало бы сначала спросить его?
– Зачем? Он захочет жениться на мне. Я ведь красивая.
– Ах, Сирей. Ты такая, такая…
– И какая же?
– Такая бесхитростная. Я не знаю, как еще выразить это.
– Ты хочешь сказать, что я глупая?
– Нет, не глупая. Только ты многого не понимаешь.
– Мама говорила, что мужчины хотят жениться на красивых женщинах. Она говорила: не важно, что ты глупа, главное, ты прекрасна.
– Бомен не похож на прочих мужчин.
– То есть ему не нужна красивая жена?
– Не думаю.
– Тогда зачем же быть красивой? – Сирей чуть не плакала, негодуя, что столько усилий потрачено впустую.
Кестрель ничего не ответила, и принцесса продолжала хныкать.
– Перестань, – сказала Кесс – Не стоит переживать из-за такой ерунды. Если бы тебе было больно, вот тогда…
– Хорошо, Кестрель. Не сердись на меня, или я… Нет, не буду.
– В любом случае ты не можешь выйти замуж за моего брата. Ты же собираешься выйти совсем за другого человека. Кем бы он ни был.
– Нет.
– Ты же говоришь, что должна.
– А ты сказала, что в моем положении никогда бы не вышла замуж.
– Но ведь я – не ты.
– Ах, Кесс, как бы я хотела, чтобы ты была мною! А я бы стала тобой. Ты же собираешься танцевать вместо меня, сама знаешь. Ты уже почти станешь мною, хоть на чуть-чуть. Подумай, как здорово быть такой красивой!
– Не хочу, – сказала Кестрель.
– Почему?
– Лучше я останусь собой.
– А если ты останешься собой и в то же время станешь красивой?
– Нет, – ответила Кестрель. – Если я стану очень красивой, то это буду уже не я. Кроме того, люди будут видеть только мою красоту и не замечать меня.
– Что за нелепая мысль! На самом деле все не так.
Они замолчали. Йодилле так часто приходилось слышать о том, как она прекрасна, что ей трудно было разделить себя и свою красоту. Придет день, и мужчина увидит ее без вуали. Что он подумает? Хорошо бы он увидел, как она красива, и в то же время разглядел и ее истинную сущность.
– Ах, Кесс, дорогая, – вздохнула принцесса. – Как все сложно на свете!
В тот же день Йодиллу вызвали в карету родителей, где мать собиралась обучить принцессу тонкостям брачной церемонии. Это позволило Кестрель поговорить с командиром гвардии Йохьян.
Девушка нашла Зохона муштрующим своих солдат. Он стоял на возвышении, изготовленном специально для этой цели и позволявшем ему видеть всех гвардейцев одновременно. Зохон наблюдал, как офицеры отрывистыми лающими выкриками отдают команды.
– Вперед! Сойтись! Лечь!
Кестрель ждала, одновременно наблюдая за солдатами. Длинные шеренги воинов в темно-лиловой форме образовывали замысловатые узоры, то смыкали ряды, то расходились. Казалось, что каждый из них перестал быть самим собой, сделавшись частицей огромного многотелого организма. Зохон создал превосходно работающую военную машину, и Кестрель с радостью наблюдала за движениями этого механизма. С тех пор как план созрел в голове Кесс, она думала о солдатах гвардии Йохьян как о собственной армии, призванной освободить ее народ.
Наконец Зохон заметил девушку. Желая быстрее услышать новости, командир сделал знак прекратить тщательно отработанные упражнения.
– Напра-во! Равняйсь! Отдать честь!
Войска отсалютовали командиру.
– Вольно!
Зохон направился к своей палатке, не глядя на Кестрель. Девушка помедлила несколько мгновений, затем последовала за ним.
Как только они оказались одни, Зохон устремил на нее горящий взгляд.
– Ну? Ты говорила с ней?
– Говорила, – ответила Кестрель.
– И что?
Кесс понизила голос.
– Йодилла очень боится.
– Боится! Продолжай.
– Она боится страны, называемой Доминат. Боится перечить отцу. И все же принцесса не хочет подвести свой народ.
– Конечно, не хочет. Только они слишком многого требуют от нее.
– Она считает, что должна исполнить свой долг, даже если…
– Даже если ее сердце не лежит к этому браку? – Зохон жаждал убедиться, что интуиция не обманула его.
– Да, – промолвила Кестрель.
– А я? Ты говорила с ней обо мне?
– Я была очень осторожна. Упомянула ваше имя в разговоре.
– И что она сказала?
– Ничего. Опустила глаза. Замолчала.
– Опустила глаза. Замолчала. – Зохон мерил широкими шагами пространство палатки, размышляя над словами Кестрель. – Опустила глаза. Замолчала. Что бы это значило? Понятно. Она не осмеливалась. А почему? Из-за силы чувств! Да, если все так, как ты говоришь, это значит, что принцесса даже не решается произнести мое имя!
Взволнованный этим выводом, Зохон повернулся к Кестрель, чтобы дать ей дальнейшие инструкции.
– Ты скажешь Йодилле, что разговаривала со мной. Скажешь, что я спасу ее от брака. Но я должен знать, что лежит у принцессы на сердце. Ты понимаешь меня?
– Да, – сказала Кестрель.
– Пусть она передаст через тебя письмо. Тогда я буду знать, как действовать.
– Хорошо.
– А теперь ступай! У меня есть кое-какие дела. Удача любит смелых!
Тем временем Йоди вместе с дочерью репетировала брачную церемонию. С тех пор как она сама сделала эти пять шагов, прошло много лет, и тем не менее Йоди четко помнила каждое мгновение.
– Моя мать проплакала весь день. Я тоже буду плакать, я знаю это. Итак, прежде всего запомни: шаги должны быть маленькими. Вот такими.
Йоди тяжело шагнула вперед.
– Каждый раз, когда ты делаешь шаг вперед, жених тоже делает шаг. Ты же не хочешь столкнуться с ним лоб в лоб? Я видела свадьбы, где в комнате не хватало места для пяти шагов. А ты ведь знаешь, что это значит!
– Нет, мама. Что это значит?
– Что один из вас умрет на десять лет раньше другого. Каждый шаг означает десять лет совместной жизни. Итак, давай попробуем. Я буду за жениха.
Они встали друг напротив друга в большой комнате королевского экипажа.
– Руки перед собой, пальцы переплетены. Глаза в пол.
Сирей сделала, как велели.
– Он шагает вперед, затем ты. Так. Опять ты.
Сирей продвинулась вперед на шаг.
– Пауза. Теперь звучит музыка. И не поднимай глаз до третьего шага.
– А почему я не должна поднимать глаз?
– В первые годы брака хорошая жена во всем подчиняется мужу.
– Ты ведь не подчиняешься папе.
– Только в первые годы, дорогая. Так, мой шаг. Теперь ты.
Сирей вновь шагнула.
– До того как вы поженились, ты хотела выйти замуж за папу?
– Конечно, дорогая. Он был сыном Йоханны из Гэнга. Старого Йоханны, конечно.
– Но ты любила его?
– Теперь третий шаг. Как я могла любить его, дорогая? Разве можно любить человека, с которым всего лишь однажды поздоровалась?
– А если бы он не понравился тебе?
– Четвертый шаг. Не так широко.
Сирей шагнула вперед.
– Теперь подними глаза. Держи голову прямо.
Принцесса подняла глаза на мать. Мать и дочь стояли совсем близко.
– Я должна была полюбить своего мужа. Так же поступишь и ты. Пятый шаг.
Йоди начала движение, Сирей повторила его за ней. Сейчас они уже могли коснуться друг друга. Мать развела руки и провозгласила:
– Сделав эти пять шагов, я стою здесь, как муж твой. Готова ли ты стать моей женой?
– Я всего лишь должна сказать «да»?
– Ты говоришь «да», дорогая. И ты – его жена.
Сирей ощутила огромную печаль. Не желая, чтобы мать заметила, принцесса обняла ее и зарылась лицом в обширную грудь Йоди.
– Ну, детка… Ничего-ничего.
– Мама, – сказала Йодилла мгновение спустя. – Ты счастлива, что вышла замуж за папу?
Йоди вздохнула.
– Я не знала другой жизни. Он хороший человек. И кто знает, была бы я счастливее с кем-нибудь другим?
Оставшись вдвоем с Кестрель в тот тайный краткий час, который наступает, когда друзья уже улеглись в постель, но еще не уснули, принцесса сначала прислушалась к тихому методичному храпу Ланки, а затем обратилась к подруге:
– Кесс, дорогая, ты не спишь?
– Нет.
– Я вот тут размышляю. Тебе никогда не хотелось убежать от всех и стать совершенно другим человеком?
– Хотелось, – отвечала Кестрель. – Все время хотелось.
– Но ты никогда не осмеливалась?
– Однажды я сбежала. Правда, в результате другой не стала.
– Ты вернулась домой?
– Да.
– А дома все осталось по-прежнему?
– Нет. Все изменилось.
– Это хорошо или плохо?
– Точно не знаю. – Кестрель задумалась, стараясь ответить честно. – Думаю, что плохо. С тех пор я никогда не чувствовала, что нахожусь на своем месте.
– Может быть, ты и вправду не была на своем месте. Может быть, некоторым людям это вообще не свойственно.
Кестрель дотронулась до серебряного голоса, и днем и ночью висевшего у нее на шее.
– Может быть.
В наступившем молчании Кесс вспомнила о том, что мать хотела выдать ее замуж и о том, что Сирей собирается вступить в брак… В эту минуту она впервые почувствовала, насколько они с принцессой похожи.
