Людвиг Ежи Керн - Послушай-ка, слон...
— Да, но сегодня ты спал особенным образом.
— Что значит «особенным образом»?
— Не по своей воле.
— Ничего не понимаю. — Доминик задумчиво почесал кончиком хобота лоб.
— Тебя усыпили, понимаешь?
— Меня?
— Да-да, тебя!
— Кто?
— Два каких-то бандита, их уже забрали.
— Куда?
— В тюрьму.
— За что?
— За то, что они тебя усыпили.
— В тюрьму? А мне так сладко спалось... — в недоумении заметил Доминик. — Как можно за это забирать в тюрьму?
— Они усыпили тебя с преступными намерениями.
— Оставь, пожалуйста...
— Им нужно было, чтоб ты спал как можно крепче.
— А я в самом деле крепко спал! Ах, если б ты знал, как я спал! Раз они меня усыпили — значит, они очень хорошие люди. Пиня, попроси, чтоб их выпустили. Пусть сегодня вечером они усыпят меня ещё разок!
— Какой ты глупый! — с удивлением протянул Пиня. — Они хотели нанести тебе вред.
— Не выдумывай, Пиня.
— Дали тебе пилюли...
— Что тут страшного? Мало ты мне давал пилюль? Сам вспомни! — весело отозвался Доминик и дружески ткнул Пиню хоботом в бок.
— Это совсем другое дело. Они усыпили тебя, потому что хотели обокрасть.
— Меня? — удивился Доминик.
— Вот именно.
— Что ж они хотели у меня украсть? Ведь у меня ничего нет.
— Это тебе только кажется, — ответил Пиня. — У тебя есть целое сокровище.
— Брось шутить!
— Правда-правда сокровище, — с убеждением повторил Пиня.
— Мне об этом ничего неизвестно, — заявил в ответ Доминик.
— А бивни?
— Что — бивни?
— Ну, бивни.
— Чьи?
— Да твои. Ведь у меня нет бивней, — сказал Пиня.
— Да, это верно, у меня есть бивни, — согласился Доминик. — Ну и что?
— Бивни — это и есть твоё сокровище.
— Первый раз слышу!
— Они из настоящей слоновой кости, — пояснил Пиня, — а слоновая кость очень дорогая. Кроме того, бивни у тебя на редкость красивые.
— Вот не имел ни малейшего представления, что мои бивни представляют такую ценность, — ответил Доминик. — Я, правда, к ним очень привык, они у меня ещё с детства, но я никогда не думал, что они такие дорогие.
— А воры знали об этом.
— Не говори глупостей! — воскликнул Доминик. — Что, по-твоему, бивни отвинтить можно?
— Отвинтить не отвинтить, а отпилить можно.
— Каким образом?
— Пилой. Воры так и хотели поступить.
— Ни за что не поверю! Ведь если будешь пилить, пойдёт визг, скрежет...
— Кто спит крепко, тот не услышит скрежета.
— Ну хорошо, а где доказательство, что они собирались их отпилить?
— Вот! — И Пиня указал на брошенную в траве пилу. — Кроме того, на левом бивне у тебя след.
— След?
— Да, след. Ты посмотри хорошенько.
Доминику, чтобы посмотреть на свой левый бивень, пришлось порядком скосить глаза. Выглядело это очень забавно.
— Видишь? — спросил Пиня.
— По правде сказать, не очень.
— Тогда пощупай хоботом! Не верит...
Доминик провёл кончиком хобота по левому бивню и действительно обнаружил не то надлом, не то царапину.
— Ага, — сказал он, — что-то есть!
— Вот видишь!
— Думаешь, они пытались отпилить бивень?
— Разумеется! Разве у тебя было раньше что-нибудь на бивне?
— Если мне память не изменяет, ничего не было.
— Тебе не приходилось на него падать, когда ты был маленький?
— Не приходилось.
— Не совал ты его куда не следует?
— Не совал.
— Он был у тебя всё время гладкий?
— Всё время.
— А теперь на нём надпил.
— Надпил, — вынужден был признаться Доминик.
— Его сделали воры, понимаешь? Сейчас я принесу тебе зеркало, и ты всё рассмотришь.
Пиня побежал в дом и, захватив из ванной большое зеркало, через минуту вернулся к Доминику.
— Гляди! — сказал Пиня.
Доминик глянул в зеркало и увидел на левом бивне след от пилы. Кроме повреждённого бивня, в зеркале отражался ещё хобот, другой бивень, голова, а также несколько человек из толпы, которая по-прежнему окружала ещё Доминика.
— Какие бандиты! — произнесла с возмущением одна из женщин.
— Как можно дойти до такого варварства?! — негодовал похожий на профессора старичок.
— До конца жизни не выпускать их из тюрьмы! — отозвалась другая женщина.
— Над таким замечательным зверем так надругаться! — с горестным изумлением сказал один из Пининых соседей.
— Ишь, слоновая кость понадобилась! — с гневом бросила Пинина мама.
— Это же наглость, — забраться ночью с пилой в чужой сад! — кричал Пинин папа. — Пиня, мы должны устроить совет. Доминик не может оставаться больше в саду. Надо подыскать для него подходящее место. Кто может поручиться, что другой какой-нибудь вор не проделает то же самое?
— Правильно! Правильно!.. — закричали из толпы.
— Вот только куда его поместить? — задумался Пиня.
Все почесали в затылке. Действительно, на такой вопрос вдруг не ответишь. Доминик был такой огромный, что не могло быть и речи, чтобы поселить его в каком-нибудь доме. Из всего города только в трёх зданиях он мог поместиться: в Доме физкультурника, на вокзале и на фабрике. Но в Доме физкультурника что ни день происходили матчи, на вокзале днём и ночью кишел, народ, а фабрика должна была выпускать продукцию — Доминик был бы только помехой в работе.
— Что делать? Что делать? — повторяли люди и думали, думали, думали наперегонки.
— Придумал! — крикнул наконец Пиня.
— Что? — ответили все хором.
— Отдадим его в зоопарк. Там сторожа и решётки зоопарк охраняют. Там мы сможем навещать Доминика, когда нам захочется.
— Прекрасная мысль! — обрадовался похожий на профессора старичок.
— Прекрасная! Прекрасная!.. — закричали все вокруг.
— Великолепная! — присоединился ко всем Пинин папа. — Сейчас я позвоню по телефону директору нашего зоопарка.
Доминик тем временем всё смотрел на себя в зеркало. Он давно уже перестал рассматривать царапину на левом бивне. Теперь он строил рожи. То зажмурит левый глаз, то правый, то начнёт хоботом выписывать кренделя, то поставит торчком одно ухо, то медленно опустит, морща свой огромный лоб, который становился от этого похожим на стиральную доску.
— Может, я не красавец, но обаяния у меня хоть отбавляй, — буркнул Доминик. — Конечно, царапина на бивне немножко меня портит. К счастью, бивень всё-таки не отпилили. Хорош бы я был с отпиленным бивнем! Один бивень! Ужасно!
— Директор очень обрадовался нашему предложению, — сказал Пинин папа, выйдя из дома. — Он говорит, мы можем привести Доминика хоть сейчас. Он встретит его с распростёртыми объятиями.
— Слышал? — спросил Пиня Доминика.
— В чём дело? — И Доминик посмотрел на Пиню недоумевающим взглядом.
— Ты переселяешься в зоопарк.
— Мне и тут хорошо!
— Но там ты будешь в безопасности.
— Не хочу!
— Сделай это, пожалуйста, для меня! — сказал Пиня умоляющим голосом. — Если ты останешься тут, я не усну спокойно.
— Ты тоже будешь жить в зоопарке? — спросил Доминик.
— Я не могу там жить постоянно, но я всё время буду тебя навещать.
— Один я туда не пойду!
— Мы все тебя туда проводим.
— Не хочу! Мне и здесь хорошо!
— Там тебе тоже будет хорошо. Там живут... — начал Пиня таинственно.
— Кто там живёт? — спросил Доминик, заинтересовавшись.
— Там живут слоны, — пояснил Пиня. — Тебе наверняка будет приятно встретиться с ними, поболтать о ваших слоновьих делах, и всё прочее...
— Сколько там слонов?
— Трое. Двое взрослых и один слонёнок.
— Как их зовут?
— Гжесь и Гжесиха.
— А слонёнка?
— Жемчужинка.
— Хорошо! — воскликнул Доминик.
— Он согласен! — крикнул Пиня в толпу.
— Урра!.. — послышался дружный крик.
Не теряя времени, все двинулись к зоопарку. Впереди шёл Пиня, за ним Доминик, следом за Домиником вся толпа, которая с каждой минутой всё росла и росла. При виде необыкновенного шествия люди выбегали из домов и присоединялись к идущим. Вдруг Пиня оглянулся.
— Ты с ума сошёл, — сказал он Доминику. — Зачем ты взял зеркало?
— Не сердись, — умоляющим голосом ответил Доминик. — Я взял его на память. Когда мне будет тоскливо, я стану в него смотреться.
XX
Мистер Грейтест ходил в волнении по своей каюте. Взад и вперёд. Третьи сутки были они в океане. «Какое нудное дело — переплывать океан», — думал про себя мистер Грейтест, и его нетерпение росло. Наконец он не выдержал и нажал кнопку звонка. В который уже раз... На пороге вырос тощий, весь в чёрном, секретарь.
— Вы меня звали, сэр?
— Да, звал.
— Я в вашем распоряжении.
— Сходите на палубу, — сказал мистер Грейтест.
Секретарь поклонился и вышел. Вернулся он оттуда минут через пятнадцать.
