Алексей Толстой - Сказки (сборник)
И поднялись все ерши, лещи, окуни из Шексны в мелкие речки — Сизму, Коному да Славенку.
По дороге как шли, хитрый рыбарь многих из ихней братьи изловил на удочку и сварил ушицу.
С тех пор в Шексне совсем мало стало мелкой рыбицы. Много наделала хлопот щука зубастая, да после и сама несдобровала.
Как не стало мелкой рыбицы, пошла щука хватать червяков и попалась сама на крючок. Рыбарь сварил из нее уху, хлебал да хвалил: такая уха была жирная.
Я там был, вместе уху хлебал, по усам текло, да в рот не попало.
БАЙКА ПРО ТЕТЕРЕВА
Захотел тетерев дом строить.
Подумал-подумал:
«Топора нет, кузнецов нет — топор сковать некому».
Некому выстроить тетереву домишко.
«Что ж мне дом заводить? Одна-то ночь куда ни шла!»
Бултых в снег! В снегу ночку ночевал, поутру рано вставал, по вольному свету полетал, громко, шибко покричал, товарищей поискал. Спустился на землю, свиделся с товарищем.
Они играли, по кусточкам бродили, местечко искали, гнездышки свивали, яичушки сносили и деток выводили.
С детками они во чисто поле ходили, деток мошками кормили, на вольный свет выводили и по вольному свету летали и опять зимой в снегу ночевали.
«А одна-то ночь куда ни шла! Чем нам дом заводить, лучше на березыньках сидеть, во чисто поле глядеть, красну весну встречать, шулдар-булдары кричать!»
КАК ЛИСА УЧИЛАСЬ ЛЕТАТЬ
Встретился с лисицей журавль:
— Что, лисица, умеешь ли летать?
— Нет, не умею.
— Садись на меня, научу.
Села лисица на журавля. Унес ее журавль высоковысоко.
— Что, лисица, видишь ли землю?
— Едва вижу: с овчину земля кажется!
Журавль ее и стряхнул с себя. Лисица упала на мягкое место, на сенную кучу.
Журавль подлетел:
— Ну как, умеешь, лисица, летать?
— Летать-то умею — садиться тяжело!
— Садись опять на меня, научу.
Села лиса на журавля. Выше прежнего унес он ее и стряхнул с себя.
Упала лисица на болото: на три сажени ушла в землю.
Так лисица и не научилась летать.
ПУЗЫРЬ, СОЛОМИНКА И ЛАПОТЬ
Жили-были пузырь, соломинка и лапоть. Пошли они в лес дрова рубить. Дошли до реки и не знают, как перейти через реку.
Лапоть говорит пузырю:
— Пузырь, давай на тебе переплывем!
— Нет, лапоть! Пусть лучше соломинка перетянется с берега не берег, мы по ней перейдем.
Соломинка перетянулась с берега на берег. Лапоть пошел по соломинке, она и переломилась. Лапоть упал в воду.
А пузырь хохотал, хохотал, да и лопнул.
КОТ — СЕРЫЙ ЛОБ, КОЗЕЛ ДА БАРАН
Жили-были на одном дворе козел да баран; жили промеж себя дружно: сена клок, и тот пополам. А коли вилы в бок — так одному коту Ваське! Он такой вор и разбойник, каждый час на промысле, и где что плохо лежит, так у него брюхо болит.
Вот лежат себе козел да баран и разговаривают. Откуда ни возьмись котишко-мурлышко, серый лбишко, идет да таково жалостно плачет.
Козел да баран его спрашивают:
— Кот-коток, серенький лобок, о чем ты плачешь, на трех ногах скачешь?
— Как мне не плакать? Била меня хозяйка, уши выдирала, ноги приломала, да еще и удавить обещала.
— А за какую вину такая тебе погибель?
— А за то мне погибель, что сметанку слизал!
И опять заплакал кот-мурлыка.
— Кот-коток, серый лобок, о чем же ты еще-то плачешь?
— Как мне не плакать? Баба меня била да приговаривала: «К нам-де придет зять, где будет сметаны взять? Поневоле придется колоть козла да барана!»
Заревели козел да баран:
— Ах ты, серый кот, бестолковый лоб! За что ты нас-то загубил? Вот мы тебя забодаем!
Тут кот-мурлыка вину свою приносил и прощенья просил. Козел да баран его простили и стали втроем думать: как быть и что делать?
— А ну, середний брат, — спросил кот барана, — крепок ли у тебя лоб? Попробуй-ка о ворота.
Поднялся баран, с разбегу стукнулся о ворота лбом — покачнулись ворота, да не отворились.
— А ну, старший брат, — спросил кот козла, — крепок ли у тебя лоб? Попробуй-ка о ворота.
Поднялся козел-козлище, разбежался, ударился — ворота отворились.
Пыль столбом подымается, трава к земле приклоняется, бегут козел да баран, а за ними скачет на трех ногах кот — серый лоб.
Устал кот, взмолился названым братьям:
— Козел да баран, не оставьте меньшого брата…
Взял козел кота, посадил его на себя, и поскакали они опять по горам, по долам, по сыпучим пескам.
Долго бежали, и день и ночь, пока в ногах силы хватило.
Вот пришло крутое крутище, станово становище. Под тем крутищем — скошенное поле, на том поле стога, что города, стоят.
Остановились козел, баран и кот отдыхать. А ночь была осенняя, холодная. Где огня добыть?
Думают козел да баран, а кот — серый лоб уже добыл бересты, обернул козлу рога и велел ему с бараном стукнуться лбами.
Стукнулись козел с бараном, да так крепко — искры из глаз посыпались, — береста и запылала.
Развели они огонь, сели и греются. Не успели путем обогреться глядь, жалует незваный гость — медведь:
— Пустите обогреться, отдохнуть, что-то мочи моей нет…
— Садись с нами, Михаиле Иванович! Откуда идешь?
— Ходил на пасеку да подрался с мужиками.
Стали они вчетвером делить темную ночь: медведь под стогом, кот — серый лоб на стогу, а козел с бараном — у костра.
Вдруг идут семь серых волков, восьмой — белый, и — прямо к стогу.
Заблеяли козел да баран со страху, а кот — серый лоб такую речь повел:
— Ахти, белый волк, над волками князь! Не серди нашего старшого брата: он сердит, как расходится — никому несдобровать. Али не видите у него бороды: в ней-то и сила, бородою он зверей побивает, а рогами только кожу снимает. Лучше с честью подойдите да попросите: хотим, дескать, поиграть, силу попытать с меньшим братишкой, вон с тем, что под стогом лежит.
Волки на том коту поклонились, обступили медведя и стали его задирать. Вот медведь крепился, крепился — да как хватит на каждую лапу по волку! Перепугались они, выдрались кое-как-да, поджав хвосты, давай наутек.
А козел да баран тем временем подхватили кота, побежали в лес и опять наткнулись на серых волков.
Кот живо вскарабкался на макушку ели, а козел с бараном обхватились передними ногами за еловый сук и повисли.
Волки стоят под елью, зубами лязгают. Видит кот — серый лоб, что дело плохо, стал кидать в волков еловые шишки да приговаривать:
— Раз волк! Два волк! Три волк! Всего-то по волку на брата. Я, кот, давеча двух волков съел с косточками, так еще сытехонек, а ты, большой брат, за медведями ходил, да не изловил, бери себе и мою долю!
Только сказал он эти речи, козел сорвался и упал прямо рогами на волка. А кот знай свое кричит:
— Держи их, лови их!
Тут на волков напал такой страх — пустились бежать без оглядки. Так и убежали.
А кот — серый лоб, козел да баран пошли своей дорогой.
ЗИМОВЬЕ ЗВЕРЕЙ
У старика со старухой были бык, баран, гусь да петух и свинья.
Вот старик и говорит старухе:
— А что, старуха, с петухом-то нам нечего делать, зарежем его к празднику!
— Так что ж, зарежем.
Услышал это петух и ночью в лес убежал. На другой день старик искал, искал — не мог найти петуха.
Вечером опять говорит старухе:
— Не нашел я петуха, придется нам свинью заколоть!
— Ну, заколи свинью.
Услышала это свинья и ночью в лес убежала. Старик искал, искал свинью — не нашел:
— Придется барана зарезать!
— Ну что ж, зарежь.
Баран услышал это и говорит гусю:
— Убежим в лес, а то зарежут и тебя и меня!
И убежали баран с гусем в лес. Вышел старик на двор — нет ни барана, ни гуся. Искал, искал — не нашел:
— Что за чудо! Вся скотина извелась, один бык остался. Придется, видно, быка зарезать!
— Ну что ж, зарежь.
Услышал это бык и убежал в лес. Летом в лесу привольно. Живут беглецы — горя не знают. Но прошло лето, пришла и зима.
Вот бык пошел к барану:
— Как же, братцы-товарищи? Время приходит студеное — надо избу рубить.
Баран ему отвечает:
— У меня шуба теплая, я и так прозимую.
Пошел бык к свинье:
— Пойдем, свинья, избу рубить!
— А по мне хоть какие морозы — я не боюсь: зароюсь в землю и без избы прозимую.
Пошел бык к гусю:
— Гусь, пойдем избу рубить!
— Нет, не пойду. Я одно крыло постелю, другим накроюсь — меня никакой мороз не проймет.
Пошел бык к петуху:
— Давай избу рубить!
— Нет, не пойду. Я зиму и так под елью просижу.
Бык видит: дело плохо. Надо одному хлопотать.
— Ну, — говорит, — вы как хотите, а я стану избу ставить.
И срубил себе избушку один. Затопил печку и полеживает, греется.
