Николай Никулин - Сказки народов Азии
Тут Бейоглу как закричит:
— Ах ты, такой-сякой! Смеешь здесь разговаривать! Ну-ка, слуги, бросьте его в гусятник, пусть образумится!
Схватили рябого петушка и бросили в гусятник. Гуси шеи вытянули, зашипели, накинулись на петушка — сейчас заклюют, разорвут в клочья. Вдруг из живота петушка как выскочит лиса — мигом положила конец всему гусиному племени!
Выбрался рябой петушок из гусятника и опять явился к Бейоглу:
— Отдай золотой, Бейоглу! Я от своего не отступлюсь. А то и у меня против тебя сила найдется.
— Ну-ка схватите его скорей и бросьте в загон к мулам, пусть забьют его копытами до смерти! — приказывает Бейоглу слугам.
Схватили рябого петушка за крылышки и бросили к мулам. Как начали мулы лягаться! Чуть не убили бедного! Тут вылез из его живота волк, оскалил зубы да как зарычит:
— Стойте смирно, ни с места!
Набросился на мулов и порешил весь их род под корень.
Выбрался рябой петушок из загона и опять идет к Бейоглу.
— Послушай меня, Бейоглу! Не делай того, что не подобает. Поступи достойно своего имени. Отдай мой золотой.
Бейоглу совсем рассвирепел:
— Да что же это за петух такой настырный? Когда я, наконец, избавлюсь от него? Бросьте его в печь, — слугам приказывает, — пусть обжарится хорошенько, съем петуха за ужином!
Схватили рябого петушка и бросили прямо в печь. Тут вырвалась река из его живота и погасила огонь. Не осталось в печи ни дыма, ни пламени.
Выбрался рябой петушок из этой беды и опять пришел к Бейоглу.
— Отдавай золотой, — говорит.
Видит Бейоглу, что нет ему спасения от рябого петушка, и повелел слугам:
— Отведите петуха в мою сокровищницу. Пусть возьмет свой золотой.
Отвели петушка в сокровищницу Бейоглу, перебрал петушок все золотые монеты, что там были, нашел свою собственную, рассмеялся и отправился восвояси. Потом разменял золотой, накупил ячменя и пшеницы. Зажили они с курами и цыплятами безбедно, и не было у них недостатка в еде и питье до конца дней.
Щедрый и скупой
Турецкая сказка
Перевод К. Беловой
авным-давно, теперь уж и не вспомнить, в решете ли, во соломе, когда верблюд выкликал вести громким голосом, когда я своего хозяина в люльке — скрип-скрип! — качал, росло возле нашего дома огромное дерево. Нанял я сорок человек обстругать его да еще сорок человек — выдолбить. Потом засыпал внутрь сорок казанов пшеничного плова с мясом, влил сорок котлов кислого молока. Перемешал все и съел, но ни губы мои, ни язычок даже и не почувствовали вкуса варева. А вот если тебе дать целую речку компота, целую гору плова да кучу голубцов каждый с мою руку величиной, согласишься ли ты сказку сказывать? Я, пожалуй, соглашусь да сразу же и начну.
Было так или не было, но жили в одной стране Щедрый и Скупой. Человека сразу трудно распознать. Он ведь не дыня — сквозь кожицу не прощупаешь. И не лимон — по запаху не узнаешь. Все плохое и все хорошее у него внутри. Как бы то ни было, Щедрый и Скупой подружились друг с другом. К тому же обоим надо было идти в чужую страну. «Раз уж мы стали друзьями, — решили они, — то и в путь отправимся вместе».
Кто путешествовал, знает: одному идти — дорога длиннее кажется, вдвоем идти — дорога короче, день как час пролетает.
Щедрый и Скупой вышли утром спозаранку и за разговорами прошагали почти до полудня. Устали от такого длинного перехода да и проголодались. Как подошли к источнику, Щедрый предложил:
— Давай здесь остановимся, отдохнем и поедим немножко.
— Хорошо, — согласился Скупой.
Расположились они на зеленой лужайке. Щедрый развязал свою котомку с едой, достал все, разложил, начал угощать Скупого. А Скупой — он и есть скупой. Не заставил себя долго упрашивать, тут же навалился на еду. Поели, попили, отдохнули и опять в путь отправились.
Прошли еще один немалый переход, на этот раз Скупой говорит:
— Я устал.
— Я тоже, — отвечает Щедрый. — И устал, и проголодался.
— Давай, — предлагает Скупой, — остановимся да поедим.
Дошли они до ручья и расположились возле него. Щедрый опять развязал котомку, выложил все свои припасы, угощает Скупого. Тот отказываться не стал, быстро умял угощение.
— Хорошо поели! — доволен Скупой.
Снова отправились они в путь. Шли-шли, шли-шли, еще один переход прошли. Так устали, что с ног валятся.
— Умираю, нет моих сил, — признался Щедрый. — Давай здесь остановимся, я больше и шага шагнуть не могу.
— Я тоже.
— Есть и пить хочется невмоготу.
— И мне тоже.
— Только у меня никаких припасов не осталось, — говорит Щедрый. — А у тебя есть что-нибудь?
— Нет, — рассердился Скупой.
— Неужели нет? Кто собрался в дорогу, у того все должно быть предусмотрено.
— Да откуда! — удивился Скупой. — Ничего у меня нет.
Почему Скупой соврал? Да потому, что он скупой, готов голодным остаться, лишь бы с товарищем не поделиться.
Настал вечер, воды потемнели, на небе звезды зажглись…
Люди говорят: два раза попить — все равно что раз поесть. Но это только так говорят. А на самом деле у воды свое место, у еды — свое.
Щедрый не то что два раза — двадцать два раза воду пил, но — увы! — в животе все так же урчало и посасывало от голода. Наконец не выдержал он, говорит Скупому:
— Пройдусь-ка я по окрестностям, может, где кусок хлеба раздобуду.
Шел он, шел в ночной темноте и наткнулся на мельницу. Позвал мельника — нет ответа. «Дай, — думает, — войду внутрь, хоть запахом муки подышу, обману нутро».
Только Щедрый переступил порог, как поднялся такой шум и гам, что не приведи бог! Спрятался он за мешки и что же видит? Целая толпа джиннов[72] устроила на мельнице свой ночной шабаш. Заиграли джинны на бубнах и барабанчиках, начали песни петь, хороводы водить. Потом устали, сели в кружок, давай разговаривать. Один джинн говорит:
— В той деревне, где я поселился, есть кузнец-бедняк. Нахлебников у него целых одиннадцать душ. Несчастный едва концы с концами сводит. Знал бы он, что у него под кузницей богатейший клад зарыт! Только копни поглубже, тут тебе и золото, и алмазы. Мог бы стать богачом!
— Это что! — перебил его другой джинн. — А вот в той стране, где я поселился, падишах на оба глаза ослеп. Ни главный лекарь, ни главный советник не могут ему помочь. А ведь есть очень простое средство. Каждое утро в сад падишаха прилетает соловей, садится на стебель розы и поет-заливается. Поймали бы того соловья, дали бы ему проглотить две черные тутовые ягоды, потом сказали бы: «Выплюнь, соловушка, выплюнь!» Он бы выплюнул те ягоды, их соком смочили бы глаза падишаха, он бы тут же прозрел.
— Ах, человек, человек! — вздохнули джинны. — Воистину странное создание!
Пока они так беседовали, усталость прошла, снова принялись джинны за песни и за пляски. А едва забрезжил рассвет, вмиг исчезли. Рассеялись как пыль, развеялись как дым — и следа не осталось.
Щедрый насилу этого дождался, тут же побежал в деревню, где жил бедный кузнец. Разыскал его и просит:
— Давай скорей лопату!
— Зачем тебе лопата? — удивился кузнец.
— Тащи лопату, остальное пусть тебя не волнует.
«Похоже, этот человек знает какую-то тайну», — решил про себя кузнец и дал ему лопату.
Щедрый перевернул всю кузницу вверх дном, но докопался до клада. Много там было и золота, и серебра, и разных украшений. Кузнец от радости не чует ног под собой, бросился он Щедрому на шею:
— Ты узнал о кладе, ты его нашел, бери себе половину.
— Спасибо! — отвечает Щедрый. — Ничего мне не надо. Семьи у меня нет, поить-кормить некого.
Один я на свете. Забирай клад и устраивай свои дела.
Сказал так и ушел.
Через некоторое время приходит Щедрый в ту страну, где падишах ослеп на оба глаза, и является прямо во дворец:
— Государь, принес я тебе избавление от твоего несчастья.
— Говори скорее, что надо делать?
— У тебя ведь есть сад?
— Есть, конечно. У каждого падишаха есть свой сад.
— А розовый куст в саду растет?
— Конечно! Все падишахи любят розы.
— А садится ли по утрам соловей на этот розовый куст?
— Роза любит соловья, а соловей вздыхает о розе. Это всем известно.
— Распорядись поймать соловья и дай ему проглотить две черные тутовые ягоды. Потом скажи: «Выплюнь, соловушка, выплюнь!» А как выплюнет, смажь соком этих ягод свои глаза.
— А потом?
— Потом глаза твои прозреют, государь.
Сделали все, как велел Щедрый. Только смазали глаза падишаха соком тутовых ягод, он тут же прозрел.
— Проси у меня чего хочешь, — говорит падишах Щедрому.
— Хочу, чтобы ты был здоров!
— От моего здоровья тебе пользы нет. Проси чего хочешь.
