Мстислав Русинов - Друзья поневоле, или Забавные истории заброшенного дома
Тем временем Сержант мчался вдоль улицы, по которой они пришли. Вот и крайний дом. Из-под калитки выкуркнул перепуганный Крыс:
— А я думал, что вы уже в тюрьме и всё пытался, как наша Цыпа, представить себе, прилично ли вы там выглядите.
Сержант, пыхтя пролез под калитку, пропихивая носом здоровенную пластмассовую сетку.
— Быс-стро с-сюда, быс-стро с-сюда, — засвистел Крыс.
За то время, пока Сержант и Хомо были в магазине, Крыс выкопал в углу дворика здоровенную яму позади ржавой автомашины.
— Ты что же? Рассчитывал, что мы сюда целый контейнер припрём? — рыкнул Сержант.
— Не надо ссориться, — успокаивающе проговорил появившийся из-под калитки Хомо. — Ух, и запыхался же я.
Друзья скинули в яму добычу и прикрыли её сверху всяким хламом, решив, что будет лучше забрать её под покровом темноты.
— Ох, с-свистнут! Ох, с-свистнут! — беспокоился Крыс. По-видимому, он знал о чём говорит, и это «хай-ноу-хау» было ему хорошо известно.
— Теперь всё. Бежим домой, — с облегчением торопливо добавил явно потрухивавший Крыс.
Сержант выглянул из-под калитки и огляделся. Всё было тихо. Хомо сначала пропихнул под калитку свой цилиндр, который от этого приобрёл ещё более оригинальную форму, а затем с трудом пролез сам. Выбравшись из дворика, друзья на всех парах понеслись домой. Один только Ворон с философским спокойствием, не торопясь, парил в небе. Хомо на ходу радостно распевал какую-то песенку.
Ух! Воровать нехорошо,
Ведь это просто стыд!
Но что же делать, коль живот
От голода урчит.
Сержанта нам не прокормить,
Он ест, как крокодил,
А как работать, так, небось,
Давно уже забыл.
Вот Крыс — пройдоха, тот найдёт,
Чем свой набить живот,
А Кок без нас не проживёт,
Не дай бог, и помрёт.
Ну, ничего! Как добежим,
Порадуем народ,
Продукты Цыпе отдадим:
Пускай ведёт учёт!
Пересказать всё, что творилось дома по их возвращении, просто-таки невозможно.
Кок, от волнения перевернув часы вообще тыльной стороной вверх и забыв открыть крышку, поглядел на них и с солидным видом заметил:
— Вовремя! Вовремя!
В животе у него урчало от голода. Цыпа стала торопливо отряхивать Хомо, приговаривая:
— Ну, уж я не знаю! Как же ты там выглядел в таком виде?
Ворон тяжело плюхнулся на свою полку и зачем-то стал листать телефонный справочник, возможно, разыскивая номер управляющего супермаркетом, — не иначе как затем, чтобы поздравить его с наступлением хорошей погоды. Цыпа с подозрением всех допрашивала о местонахождении продуктов и их точном количестве. К тому же она всё время волновалась, не ввели ли они всех в лишние расходы.
Сержант, тем временем, невозмутимо рассказывал, как они бежали во весь дух от магазина.
— Не во весь дух, а во весь дых, — важно сказал Крыс с чувством исполненного долга и тяжко вздохнул.
Кстати, по версии Крыса, которому страшно хотелось покрасоваться перед Мурой, получалось так, что он один, самолично, прорыл подкоп в магазин, куда и провалились и охранник и кассир. А затем уже Ворон прикрывал отступавших, бомбя преследователей (которых было человек пятьдесят!) банками не то с кока-колой, не то с кака-колой. Эту версию Крыс рассказал, конечно, в отсутствие Сержанта и Хомо, которые после всех переживаний ненадолго вышли посмотреть на закат со стороны ближайших кустиков.
Оспорить этот рассказ было бы весьма трудно, поскольку Ворон, умудрённый опытом, во время кражи держался подальше, ну, в общем, витал где-то там в облаках. И к тому же, отведенная ему в рассказе героическая роль, а также недавнее совместное заимствование яичка у простодушной Цыпы, по-видимому, сильно сдружили его с Крысом. Поэтому Ворон непроницаемо молчал.
Ошеломлённая Цыпа только и нашлась сказать:
— Ну нельзя же было причинять всем такое беспокойство.
Но, в преддверии пиршества, замолкла. Всласть нахвалившись своими подвигами, друзья порешили откопать вечером добычу и устроить вечеринку.
Вся компания с нетерпением ждала наступления сумерек. Цыпа на радостях принесла всем по яичку, приговаривая:
— Нельзя же заставлять людей так долго ждать, — это дурной тон.
Кок нетерпеливо расхаживал взад-вперёд, поцокивая шпорами и иногда важно посматривая на часы. А Крыс, в свою очередь и тоже на радостях, угостил Кока и Цыпу остатками пшена из личных запасов.
Сержант дремал в углу, изредка озабоченно открывая глаза, искоса оглядывая присутствующих и всем своим видом говоря: «Полицейский — всегда полицейский». О своей неблаговидной роли в магазине он старался не вспоминать.
Хомо лежал на диване, беззаботно покуривая сигареты, утащенные в супермаркете. Ворон лениво листал справочник. Мура разместилась на облюбованном ею шкафу и изредка оглядывала присутствующих, то открывая, то снова закрывая глаза.
Солнце уже клонилось к горизонту, и фиолетовые сумерки начали проступать в затенённых местах. Постепенно стемнело.
Кок подцепил часы, крутанул их и объявил:
— Уже конец раннего вечера, — и нетерпеливо забормотал:
— Пор-ра, пор-ра, пор-ра!
Хомо, не торопясь, слез с дивана, бросил окурок и, подцепив старый рюкзак, поковылял к выходу. Цыпа хотела было заметить, что приличные люди не разбрасывают окурки в доме, — а кстати, и на улице тоже, и что ей надоело за всеми подметать, — но решила дождаться более подходящего момента.
Сержант сладко потянулся, припав на передние лапы и прогнув спину, потряс ушами, зевнул и тоже вышел следом за Хомо. Крыс уже давно был наготове.
Он трусил рядом с Хомо и Сержантом, иногда озабоченно посвистывая:
— Ох, наверное, всё с-спёрли! Ох, с-спёрли!
Достигнув знакомого крайнего дома, вся компания поочерёдно протиснулась под калитку.
Крыс и Сержант быстро расчистили яму. Хомо покидал в рюкзачок часть припасов из сетки, с любовной тщательностью укладывая банки с пивом и сигареты. Сержант на ходу отхватил кусок чесночной колбасы и подхватил сетку.
В целом, операция прошла на редкость спокойно, и уже через полчаса вся команда снова была дома. Радости встречавших не было границ, как это бывает по прибытии дорогих родственников или близких друзей, приезжающих, ну, конечно, не из Хрю-Урюпинска, а, скажем, из дальнего заграничного вояжа или с золотых приисков. Причём у приехавших имеется большое число объёмистых чемоданов.
Всеобщая раздача слонов началась. При этом друзья не забывали о предстоящей совместной вечеринке. Хомо забрал сигареты себе, а банки с пивом, — под строгим взглядом Сержанта, — отложил в сторону. Всю крупу, сухари, шоколад и печенье отдали Цыпе, которая, по замыслу, должна была выдавать их по мере надобности. Конечно, Цыпа не обошлась без нравоучительных сентенций:
— Всё должно лежать на своём месте.
— Подальше положишь — поближе найдёшь, — просопел Крыс, пытавшийся упереть пакет с гречкой под свою половицу.
Хомо попотел, открывая для Кока банку настоящей консервированной кукурузы. Кок был страшно счастлив.
И как-то само собой, без никакой официальной церемонии вечеринка и пиршество начались.
Почему-то наибольшим успехом пользовались колбасы. Все вдруг начисто позабыли о своей недавней вегетарианской жизни и вынужденной диете.
— Карр-к сейчас помню, карр-кие это были карр-басы лет этак сто назад… — начал свою извечную песню Ворон.
Но всех, по-видимому, больше устраивало, пусть и далёкое от совершенства, но зато живое и осязаемое настоящее.
Сержант, крайне озабоченный ускоренным исчезновением колбасы, усиленно пытался убедить присутствующих в пользе вегетарианской пищи, особенно, круп вообще, — и овсянки, в частности. С набитым ртом, едва успевая прожёвывать любимую чесночную колбасу, он напоминал всем о вреде колбасы для печени, повышении холестерина, ужасающих подскоках давления и даже подагре. Послушать его, так все немедленно могли скоропостижно помереть от множества болезней, вызванных чрезмерным потреблением колбасы. Но никто его шибко не слушал. Во-первых, всем было некогда; а, во-вторых, никто и понятия не имел, что такое, скажем, подагра. Один лишь Ворон, оторвавшись от куска копчёной грудинки, снисходительно решил проявить свою образованность.
— Всё это ер-рунда! Вот раньше, помню, были болезни, так болезни: то чума, то холера, — р-раз! — и пол-Европы нет. Моментум море — мгновенная смерть. Никаких тебе жилищных проблем — половина домов пустует. А подагрой, кстати говоря, страдали, в основном, дворяне-лежебоки, да и то от чрезмерного потребления красного вина.
Тут Ворон со значением глянул на Хомо.
Крыс озабоченно заинтересовался:
— Моментом в море? Но я, например, даже и плавать-то не умею!
