Адольф Гофмейстер - Кто не верит — пусть проверит
— Где ты это видел, папа?
— Во Франции, в пойме реки Дордонь. В долинах рек Везер и Бен есть множество обширных пещер и катакомб. Очень давно в этих пещерах жили дикие звери, ну, скажем, медведи, а позже там поселились пражители этого края. В те далекие времена и возникло первобытное искусство. Первая картинная галерея.
— Там жили французы?
— Нет. Тогда вообще еще не было никаких наций и человеческая речь только начинала развиваться. Это было давно.
— А когда было это «давно»?
— Это «давно» действительно было очень давно. Вот представь себе. Тебе десять лет…
— Скоро будет.
— Ну хорошо, допустим, что тебе уже десять. Представь себе две тысячи пятьсот десятилетних мальчиков, стоящих рядом, или, вернее, один на другом, и ты должен сосчитать сверху вниз так, чтобы…
— Но это ерунда, папа! Если бы я и пересчитал две тысячи пятьсот десятилетних мальчиков, стоящих рядом или один на другом, то все равно было бы две тысячи пятьсот десятилетних мальчиков, а не один мальчик двадцати пяти тысяч лет.
— Гм! Да, это в самом деле ерунда. Пожалуй, ты прав. Я всегда был слаб в арифметике. Но ты уж представляешь себе, как давно это было?
— Да, ужасно давно…
— Вот именно. Это было ужасно давно. Так давно, что это даже трудно вообразить. Уже сто тысяч лет назад в этих пещерах, вероятно, обитали наши предки. Это были скорее человекообразные обезьяны. Они только начали действовать руками, но я знаю наверняка, что двадцать пять тысяч лет назад здесь жили люди, которые уже умели рисовать.
— А откуда ты это знаешь, папа? Ведь тебя тогда еще не было на свете.
— Конечно, меня тогда на свете еще не было. Но я побывал в этих пещерах и видел картины из жизни прапредков человечества, которые они нарисовали на стенах.
— Ты был там? Ты первый обнаружил те пещеры, как мы с тобой вот эту?
— Был, но пещеры нашел не я. Их нашла собачка.
— Ну, папа, не загибай!
— Нельзя ли повежливей? С отцом так не разговаривают. Я тебе говорю, те пещеры обнаружил рыжий песик.
— Папа, расскажи, пожалуйста!
— Дело было так. В одном французском городке, по названию Монтиньяк, в центре Франции, в области Перигор, где готовят отличные паштеты, жили четыре мальчика. Они частенько бродили по окрестностям вместе со своим неразлучным другом, маленьким рыжим песиком.
— Как его звали?
— Этого я не знаю, Кнопка, в «Истории мировой культуры» об этом забыли упомянуть. Да и в книге записей муниципалитета Монтиньяка не указано, что этот песик был рыжий. Но я думаю, что он непременно был рыжий.
— Определенно рыжий! Ну, дальше.
— Обычно мальчики играли в индейцев, но в ту осень, когда произошло это событие, они играли в партизан, потому что нацисты оккупировали Францию и французские патриоты и коммунисты объединились для сопротивления оккупантам. Итак, четыре мальчика ползли среди густого кустарника графского поместья, расположенного на холме над городом. Эти земли принадлежали замку Ласко, который стоял здесь с пятнадцатого столетия. Владелицу замка мальчики знали. Она иногда ездила на машине в город за покупками. У нее была машина «Рено» и очень длинное имя: графиня де ля Рошфуко-Монбель, урожденная Дарбле-Лабрусс де Ласко.
— Если она посылала кому-нибудь открытку, то, наверно, целиком заполняла ее одной своей подписью. Ну, рассказывай о мальчиках.
— Да… Итак, скрываясь от врагов, мальчики ползли среди густого кустарника в графских владениях.
— Это ты уже говорил.
— И вот они подползли к вывороченному дереву. Незадолго до этого буря выворотила старую ель. Под ее корнями зияла глубокая черная яма; наш рыжий песик свалился туда и стал отчаянно выть и лаять. Видимо, ему там было очень страшно. Тогда мальчики — двое из них были постарше — спустились за песиком вниз, в темноту. Они зажгли спичку и обнаружили, что находятся в огромной пещере, конца которой не видно. Опасаясь куда-нибудь провалиться, мальчики вылезли, старший из них — он был командиром партизан, — созвал…
— …пленум!
— Какой там пленум!..
— …собрание!
— Нет, никакое не собрание. Тогда не было никаких собраний. Он созвал совет. Военный совет. На совете обсуждался один вопрос: должны ли они объявить о том, что обнаружили пещеру, или сохранить свое открытие в тайне.
— Это должно было остаться их тайной.
— Не тут-то было, промахнулся, Кнопка! Хорош пионер! О таком открытии нужно обязательно рассказать тому, кому доверяешь и кто знает, что предпринять дальше. Первый мальчик сказал: «Заявим в полицию». А другой возразил: «Это не дело. Полиция теперь фашистская, а мы партизаны. Доверимся леснику». — «Ни в коем случае! — вмешался третий. — Лесник напустится на нас: как, мол, вы сюда попали, ведь известно, что на территорию имения вход строго воспрещен». Четвертый мальчик, который обычно был их командиром, рассудил так: «Скажем об этом учителю Лавалю». Учителя Лаваля они все любили. Он еще в прошлом году преподавал у них. Лаваль был патриотом, и поэтому предательское правительство Петэна уволило его на пенсию. Новому учителю наши партизаны не могли довериться: это был фашист, он сотрудничал с оккупантами.
Мальчики обнаружили пещеру двенадцатого сентября 1940 года, днем, после уроков. Листья уже пожелтели. На следующий день, тринадцатого, а может быть, и четырнадцатого сентября, точно не знаю, из города на холм тайком отправилась довольно странная экспедиция. В первый раз учитель Лаваль нарушил приказ, запрещающий вход в графские владения. Он полз среди кустов, зазеленил себе брюки на коленях, но не повернул обратно. Мальчики были в восторге от своего открытия, а учитель Лаваль любил молодых энтузиастов. «Из таких выйдет толк», — говаривал он. Ну, короче, учитель Лаваль убедился, что эта пещера необыкновенная. На ее стенах были изображены различные животные, гораздо больше натуральной величины, да и пещера была самой большой в их крае. А пещер там очень много…
— Ты уже об этом говорил.
— Учитель Лаваль написал письмо в Париж известному ученому, знатоку пещерной живописи, аббату Брейлю, и пригласил его приехать посмотреть пещеру. Аббат Брейль примчался мигом. Двадцать первого сентября он был уже на месте и, даже не отдохнув с дороги, принялся исследовать, насколько важно это открытие. Ученый сразу понял, что это самое крупное открытие доисторической живописи в мире. Подобные изображения были найдены и в других местах: в пещерах Альтамиры в Испании, в Южной Африке, в Австралии, во всем мире, всюду, где жил человек, но рисунки в пещере около замка Ласко были наиболее совершенны и прекрасно сохранились. Они выглядели так, словно их рисовали только вчера. Четыре мальчика и их песик даже не подозревали, как они прославились своим открытием. Не исключена возможность, что все они получили орден Почетного легиона.
— И песик?
— Песик, конечно, нет, самое большее — ему дали какую-нибудь кость, хотя именно он упал в пещеру и этим первый обратил на нее внимание мальчиков. Все равно он знаменитый песик… Могу тебе сказать, Кнопка, что живопись в Ласко — самый древний из всех известных до сих пор памятников изобразительного искусства на земле. Я стоял перед рисунками как вкопанный. По спине у меня бегали мурашки, сердце радостно билось, а на глаза навернулись слезы.
— Почему, папа?
— Я убедился, что искусство переживает все эпохи, войны и бедствия. Искусство вечно. Если люди смогли нарисовать такое двадцать пять тысяч лет назад, значит, чувство прекрасного присуще человеку всегда. Искусство живет в каждом. Оно как пламя, как огонь, его никто и никогда не сможет загасить. Искусство бессмертно.
— Чего ты так разволновался, папа?
— Ничего. Я всегда волнуюсь, когда речь заходит об искусстве. Если бы ты, сынок, сейчас нарисовал такого быка, как в пещере Ласко, и так же живописно, так же выразительно, просто и достоверно, то стал бы одним из величайших художников нашего времени.
— А что же там нарисовано?
— Быки, шестиметровые быки, коровы, кони — серые в яблоках, буланые, гнедые, сивые, вороные, — жеребые кобылицы, зубры, олени, лани, северные олени; они стоят, бегут, лежат, сраженные стрелами и копьями… Есть там и трехрогий носорог.
— Носорогов во Франции нет.
— Верно, сейчас нет, но тогда еще были. Водились раньше там и слоны, и львы, и мамонты. Мамонты уже вообще вымерли, не только во Франции. Но в то время, когда первобытные охотники рисовали животных на стенах пещеры, во Франции еще встречались породы степных зверей, которые до сих пор живут в сибирской тундре. Охотники рисовали только то, что видели, знали. И как знали, мальчик! Им было известно, где какая кость, где сустав, где мышца и как расположено копыто, где у коровы рога, где уши, где начинается хвост и какой длины должно быть туловище, если они изображают ее двухметрового роста. Они хорошо знали природу и животных. Понимаешь, Кнопка, в искусстве главное — наблюдать, познавать, знать обо всем, почему, что и как, и лишь тогда приниматься рисовать. Но это умеют только истинные художники.
