Елена Батуева - Паутина
- И что? - мы обе спешились и завернули в открытую дверцу. Маленькие столики были застелены не очень белыми скатертями. На каждом стоял подсвечник с новыми свечами, на подоконнике грелись фиалки. Мужчина лет сорока в белой накрахмаленной рубашке и коротких коричневых брюках протирал тряпочкой стойку. Когда мы вошли, он резко обернулся, на лице его сияла улыбка.
- Здравствуйте! Чем могу?
- Вы сдаёте комнаты? - спросила Аня, вручая сумку подбежавшему мальчишке в такой же белой рубашке и брюках, как у хозяина.
- Да, да конечно, - засуетился хозяин, зашёл за стойку и выудил толстый замусоленный альбом. Он открыл его на предпоследней странице, окунул перо в чернильницу и обратился к Анне. - Прибыли на коронацию? - Аня кивнула:
- На одну ночь.
- Хорошо, - человек кивнул и что-то черкнул в альбоме. - Номер с двумя одинарными кроватями?
- Да.
- Имена, позвольте-с.
- Вася Кошкин и Петя Мышкин, - безразлично произнесла Аня, как будто в школе её никогда не дразнили. Я чуть не поперхнулась, а хозяин как будто ничего и не заметил: он сделал ещё пару-другую записей в своём альбоме и торжественно вручил нам ключ. Мальчишка поманил нас и, перепрыгивая через ступеньки, понёсся вверх по винтовой лестнице. Он опустил Анин баул возле одной из дверей и открыл её своим ключом, одним из огромной связки. Мы прошли в тускло освещенную комнату. Мальчишка юркнул внутрь, отдёрнул шторы и закашлялся от слетевшей с гардин пыли. В комнату сквозь окна, выходящие на большую, но пока немноголюдную улицу, проникли солнечные лучи. Парнишка поставил сумку на тумбочку у двери, шмыгнул носом и выскользнул за дверь.
Аня подошла к окну и распахнула ставни. С ранним утренним ветром по помещению распространился запах свежих булочек и копчёной колбасы. Я села на пуф напротив будуарного столика и уставилась в зеркало. На лице не пойми слой пыли, не пойми остатки Анталийского загара. Волосы, давно не мытые, от укладки не осталось и следа; короткие, но от этого не легче оставаться без шампуня.
- Потерпи немного, - Аня усмехнулась. - Скоро будем дома.
- Если повезёт, - проговорила я, отворачиваясь от зеркала - зачем зря расстраиваться.
- Так! - Аня отошла от подоконника и направилась к двери. - Ты немедленно примешь ванну и будешь лежать в ней так долго, пока все сомнения касательно того, что мы вернёмся домой, не растворятся в воде. Можешь попробовать вымыть голову мылом, но как ты её потом расчешешь?..
- Расчешу, - я заглянула в ванну. Там стояла большая пустая бадья, на полочке лежало мыло.
- Я скажу, чтобы тебе принесли воду.
- А ты куда?
- Пойду, прошвырнусь по городу. Может, найду способ проникнуть в замок.
- А Тезарус?
- Насколько мне известно, на коронацию все соберутся в замке, в том числе и оба придворных волшебника.
- Почему ты, не я?
- Ты знаешь, где находится замок?
- Нет, - я пожала плечами. Аня, ничего не сказав в ответ, вышла из номера.
Я прошлась по комнате взад-вперёд, остановилась у распахнутого окна и выглянула на улицу. Я видела, как Аня вышла на улицу, огляделась по сторонам, подняла голову и помахала мне рукой. Я ответила тем же. Анна повернула направо и пошла вслед за основным потоком людей. Вдруг совсем рядом с ней проехала телега, старик гнал усталую лошадь. Прямо напротив нашего бара телега остановилась, к ней подъехал всадник на лошади. Он заглянул через плечо старика-извозчика, обменялся с ним парой фраз, потом резко развернулся и поехал в обратную сторону, освобождая путь для телеги. Внутри меня тревожно застучало сердце, когда во всаднике я разглядела Макса, а на телеге - Яноша.
Знакомо чувство, когда оказываешься отрезанным от воздуха? При чём, совершенно добровольно. Лежишь в ванне и дурная, глупая мысль совершенно по-детски вкрадывается в голову: а что будет?.. Зажимаешь нос и опускаешься под воду, можешь даже глаза зажмурить. Страшно и так спокойно, и можешь думать обо всём, о чём хочешь. Не хочется подниматься и всё же заставляешь себя, несмотря на то, что, кажется, можешь вовсе не дышать. В голове мелькают картинками мысли: ведь надо обдумать, пока тяга к кислороду не вырвала тебя из этого укрытия. Наверное, так мы себя чувствовали весь период от зачатия до рождения.
Я думала о маме. О том, что произошло в лифте, и зачем я села тогда в то золотистое БМВ. Об отце, которого я даже не помню, об Удо...
Аня вернулась часов в пять, вся загруженная едой и шмотками. На подносе дымился суп, на руке висели коробки, перевязанные ленточками. Она открыла дверь коленкой, она часто так делала, и при этом чуть не упала, споткнувшись о половицу. Я подбежала к ней, завёрнутая в полотенце. С волос капала вода. Забрала еду и поставила её на стол. Аня сняла с себя запылившийся плащ, положила покупки на кровать и, не говоря ни слова, пошла в ванну. Сразу после того, как я вымылась, в дверь постучали и мальчишка спросил, можно ли менять воду, как распорядилась другая госпожа. Я сказала, что можно и за полчаса он быстренько натаскал ещё одну бадью. Как раз вовремя. Через пять минут пришла Аня - теперь была её очередь отмокать. Быстро проговорив что-то вроде: "Ешь суп, я перекусила в городе", она закрыла за собой дверь. Я, признаться, жутко голодная, последовала её совету и вполоборота прикончила всё содержимое тарелки.
Аня вышла минут через сорок, мокрая и жутко довольная. Я тем временем уже надела брюки и сорочку. Хотя меня жутко подмывало посмотреть, что же такое она принесла, я решила дождаться подругу, а в простыне ходить становилось попросту холодновато.
- Ванна - признак цивилизации, что ни говори. Кстати, можешь зря не одеваться вот в это - я прикупила шмоток, мы идём на бал.
- Как?!
- Молча. Я выяснила, что коронация будет происходить прямо во дворце в семь часов. Это намного упрощает задачу. Понимаешь, я-то думала, что всё будет в соборе, совсем забыла, что это не положение на трон, а лишь признание наследником. В соборе охрана - хоть куда, кардинал, всё-таки. Оттуда до замка раньше конвой ставили, а теперь...
- Хочешь сказать, прямиком в замок попасть легче?
- А я разве не так сказала?
- Предложения?
- Ну, для начала, - она швырнула мне в руки свёрток, - оденься. Я развернула пакет. Тончайшей работы серебряное платье с чёрными бархатными вставками в виде цветов. Тонкий чёрный шарф был приколот сбоку брошью.
- Туфли, на сколько я знаю, у тебя уже есть, - Аня посмотрела мне на ноги: сейчас хрустальный подарок феи-крёстной принимал вид махровых домашних тапочек. - С размером пришлось повозиться, но, я думаю, тебе подойдёт.
- Спасибо, - не смея оторвать глаз от платья, сказала я.
- Bitte schon , - произнесла Аня, разворачивая свой пакет. На пол упали алые туфли-лодочки. Она положила на кровать красные шёлковые брючки и приложила к себе вышитую гладью красную кофту со стоечкой.
- Не можешь обойтись без национальных костюмов.
- Я просто очень люблю всё японское.
- Интересно, почему, - улыбнулась я, рассматривая Анин наряд. - И где ты его нашла?
- Ой, не спрашивай, все магазины оббегала, но мне хотелось именно такой. Правда, красивый?
- Очень, но ты мне так и не сказала, как ты туда попасть собираешься?
- Разве? - Аня еле отвлеклась от покупки. - Ну, сначала я думала попасть через чёрный ход, потом купила эти вот туфли и обнаглев, подумала, что проще будет нанять карету поприличней и заявиться прямиком на бал. Бросить пыль в глаза - а это я умею - и прямиком, мимо стражников, среди остальных гостей, так сказать.
- И ты думаешь, нас пропустят?
- Самое страшное, что произойдёт, так это нас оттуда выпрут, - Аня вытаращила на меня свои глаза. - И потом, Зюзя, если ты так оптимистично настроена... Видимо, ты недостаточно отмокла и сейчас я буду тебя... мочить!
Она отбросила вещи в сторону, и прыгая через кровати, начала носиться за мной по всему номеру. Я прижимала платье к груди, боясь, что в пылу "драки" оно может пострадать. Так мы носились по двору в детстве, так она называла меня давно-давно, когда хотела как-то выразить своё отношение к проделанному мной поступку, но никак не могла подобрать слов: ни по-русски, ни по-немецки. И как я могла об этом забыть?..
Мы вышли из номера в половине седьмого, одетые и причёсанные. У Ани в сумке отыскалась косметика, так что я чувствовала себя настоящей принцессой. Мальчишка поймал для нас карету, сам распахнул дверцу, и мы поехали.
Люди, торговавшие утром, уже разошлись - их разогнала стража, чтобы не мешать подъезжающим гостям. Теперь по мостовой ровным рядом ехали красивые кареты и люди на лошадях. Мы присоединились к общему потоку и через двадцать минут оказались у входа во дворец. Высокие гладкие стены, распахнутые ворота-решётки и полупьяная стража. Аня оказалась права - проникнуть внутрь не составило труда. Мы прошли по залитой предзакатным светом мощёной дорожке и оказались на ступенях величественного здания с гигантскими колоннами. На каждой из ступеней крыльца стояли лакеи. Каждый держал в руках подсвечники, горящие синим светом. Мы с Аней поднялись наверх в кругу остальных гостей и попали в огромный, освещённый миллионами свечей зал с замысловатым узором на паркете и огромными, казалось, парящими в воздухе без посторонней помощи, люстрами на потолке. Сам потолок заслуживал отдельного внимания, такую роспись я видела только в церквях. Мне улыбались купидоны и нимфы, феи и эльфы, и их было так много, что я даже не сразу поняла, что половина из них - настоящие. Маленький эльф быстро спикировал вниз и окунулся в бокал с шампанским, забрызгав при этом чопорного слугу, держащего поднос. Рядом, одетая в полупрозрачную ткань из листьев, прошествовала красивая девушка фея, она искала кого-то в толпе. Вдруг, когда наши с ней взгляды встретились, она улыбнулась и подбежала ко мне. Аня настороженно оглядела её с ног до головы, но не найдя ничего страшного, решила не ввязываться:
