Наталия Летувет - Сердце Назиании
– Но… он нашел не еду. Он нашел садовников.
– Садовников? Где это он умудрился их отыскать?
– Прямо здесь, в Цветущей Долине.
– Садовники в Долине, и мне никто об этом не доложил?
– Я только что доложил, – напомнил Серозем.
– Ах, ну да, – согласился Жироплюх. Иногда ему случалось быть справедливым. Этого качества главный плеснюк очень стыдился. И постоянно работал над собой, чтобы от него избавиться. – Погоди-ка, а как садовники оказались в Долине? У нас же везде расставлены часовые. И патрули тоже есть. А у садовников уже нет никакой магии. Совсем никакой. Они, эти зазнавшиеся эльва, теперь совсем как мы, – добавил он злорадно.
– Садовники захватили наших часовых. Они применили химическое оружие.
– Ча-а? Какое-какое? Что это значит «химическое»? Откуда ты вообще такие слова знаешь? Тоже умный, что ли?
– Я? Умный?! Конечно же, нет! – всполошился Серозем. – Умный это он, Торфонос.
– А, ну тогда ладно, – у Жироплюха отлегло о сердца. – Тащи сюда этого жалкого всезнайку.
– Да он уже здесь, чего его тащить-то, – ответил Серозем. – Эй ты, мозгляка, беги сюда быстро! – крикнул он маленькому плеснюку, скорчившемуся внизу, у подножья кучи.
Существо, представшее перед Жироплюхом, по меркам плеснюков выглядело странным. Его кожа, мышино-серая у плеснюков, казалась почти белой, одежда была подозрительно чистой и почти без заплат. На шее у существа болталась плоская торба из ивовой коры. Из торбы торчал огрызок карандаша и несколько желтоватых листочков покрытой каракулями бумаги.
– Это вот он, Торфонос, – пояснил Серозем.
– Э-ээ, а чего это он такой… белый? Он точно плеснюк? – Жироплюх опасливо скосился на Торфоноса.
– Точно-точно! – закивал Серозем. – Родители у него плеснюки. Сам видел.
– Значит, он выродок. Спроси, где сейчас находятся садовники.
Серозем строго посмотрел на Торфоноса.
– Слышал, о чем тебя Главный спрашивает?
Торфонос кивнул. Видно было, что он совершенно не боится Главного, а наоборот, с интересом его рассматривает.
Точно выродок, подумал Серозем, совсем страха перед старшими не чует. Такие долго не живут. И мрут, только в лучшем случае от голода. Но потомства уж всяко не оставляют.
– Отвечай же, – Серозем строго взглянул на Торфоноса. – И чтоб без всяких словечек заумных, которые приличным плеснюкам знать не стоит. Понял?
Торфонос снова кивнул. И продолжил рассматривать Жироплюха. Тот не выдержал и отвернулся.
– Дражайший Жироплюх ждет, – напомнил Серозем.
– Садовники уже возле Цветов, – наконец-то подал голос Торфонос.
– Не может такого быть! – Жироплюх аж подскочил на своем мешке. – Да я их…
– И они освободили всех долинных эльва.
При иных обстоятельствах плеснюк, перебивший Главного, должен был тотчас казнен. Но сейчас Жироплюху было не до формальностей.
– Как это освободили долинных эльва?
– Садовники сняли с них повиликовые путы, – пояснил Торфонос. – Возможно, они применили разрыв-траву, хотя нет, скорее всего, это было что-то другое…
– Стой-стой! – прикрикнул на него Серозем. – Говори только по делу.
– Всех долинных эльва садовники отправили в свой лагерь, который находится возле Долины, в Неприступном лесу. А сейчас садовники… думаю, они уже должны наткнуться на Цветы. Мне почему-то так кажется.
– Понятно, – вздохнул Жироплюх. – Собирай средних по грозди, – велел он Серозему, – будем держать военный совет.
– А этого куда? – Серозем кивнул в сторону Торфоноса.
– Выдай ему порцию грязи и следи, чтоб он мне больше на глаза не попадался. Выродок.
Глубинный замок. Лиховред, Омела и Копринус
На холме над замком Копринус и Омела ждали появления Лиховреда. Возле Змеиного трутовика плеснюки заканчивали последние приготовления.
– Этот ритуал… ведь это же будет бурая магия, – вдруг заговорила Омела. – Я никогда не имела с ней дела. И потом, она же запрещена… была запрещена, – опомнилась белая эльва.
– Зеленой магии больше нет. И бурые тогры не труднее зеленых. Не волнуйся, все не так уж и сложно.
– Но ведь я… – начала Омела, но тут же смолкла.
Я так хотела когда-нибудь стать настоящей сверкающей эльва, подумала она, а теперь, что мне делать теперь? Хотя… а почему бы и нет? Если я в совершенстве овладею бурой магией, то стану не менее могущественной, чем Астрагал. И к тому же мне не нужно будет постоянно себя ограничивать, раздумывая, как бы не причинить кому-нибудь чего-нибудь плохого, успокоила она себя.
– Мне нравится бурая магия, – наконец сказала она. – Только пообещай, что ты попросишь Лиховреда научить меня всем бурым тограм. Всем-всем, которые он знает.
– Попробую его уговорить, – кивнул ей Копринус.
Тут им пришлось прервать свой разговор, потому что на холме показался Лиховред Подземелий. В его руках был небольшой сундучок. Лиховред отправил в замок всех плеснюков и велел эльва подойти поближе к Трутовику.
Сам же он так и остался стоять на краю холма. Лиховред смотрел вдаль. Казалось, он вслушивается в тишину, разлившуюся над болотами. Тишину такую тихую, что в ней даже ветер, треплющий полы его плаща, и шорох камушков под ногами нервно переступающего с ноги на ногу Копринуса отдавались жутким треском и грохотом.
И все же нужно было уже начинать. Пора. Лиховред вздохнул и направился к Трутовику.
– То, что мы сейчас совершим – очень и очень важно, – начал он. – От того, что мы сделаем сейчас, будет зависеть будущее Назиании… и ваше будущее, кстати, тоже. Надеюсь, мне не нужно никого учить, как обращаться с тограми. Вы же все-таки эльва, хотя и испорченные всякой зеленой белибердой. Вам и нужно только, что повторять все за мной, слово в слово.
Лиховред осторожно извлек из сундучка крохотный гриб, серый и полупрозрачный и молча протянул его Омеле.
– Сей вокруг Трутовика, – зашептал ей Копринус.
Омела замешкалась. Она покрутила в руках гриб. Как это сеять? Он же из камня, а внутри перекатываются какие-то длинные темные штуковины, похожие на еловую хвою.
– Там споры Бледнейшей поганки – снова услышала она Копринуса. – Достань их.
– Беакан! – пророкотал Лиховред и подал знак Омеле.
Омела судорожно схватилась за шляпку гриба. Шляпка похожа на крышку, предположила белая эльва. Ее нужно снять. Но шляпка никак не поддавалась.
– Беакан! Беакан!! – Лиховред выжидающе посмотрел на сестру Копринуса. Было заметно, что он начинает сердиться.
Я сейчас все испорчу, испугалась Омела. Эта шляпка должна как-то сниматься. Омела в ужасе крутила гриб-головоломку. Если я его сейчас не открою, то все испорчу. Я буду во всем виновата. Ее пальцы судорожно заскользили по поверхности. А что это тут за ямка? Омела нажала на углубление, и каменная шляпка отодвинулась в сторону. Внутри оказалась древесная труха, перемешанная со спорами. Омела высыпала содержимое на ладонь. И бросила на землю. У нее поучилось!
– АГФАС! – с облегчением произнесла она.
Лицо Копринуса перекосило от ужаса. Это была ЗЕЛЕНАЯ тогра. Тут только Омела поняла, что сделала что-то не то. Но было уже поздно. Зеленая и бурая магия вступили в противоборство. На миг над холмом взметнулся столб перемешанных багровых и зеленых искр, а затем все замерло.
Все было испорчено. Только по земле вокруг Трутовика редкие зеленые искры носились за последними багровыми змейками.
– Как она могла! – Казалось, Лиховреда сейчас разорвет от ярости. – Отправляйтесь вниз. Оба! – выдавил он из себя. – Я потом с вами поговорю.
Повторять два раза ему не пришлось – Копринуса и Омелу с холма как ветром сдуло.
Лиховред Подземелий остался один.
– Астрагал, Ольха, теперь эти никчемные брат с сестрой… – глаза его смотрели на Серебристые горы, но сам Лиховред не замечал ничего вокруг. – Сплошная пустота. Один. И так было всегда. Никому меня не понять… Впрочем, тем хуже для них.
Этот мир, он несовершенен. Более того, этот мир отвратителен. Тут слишком неуютно. Но он, Лиховред Подземелий, все исправит. Он все равно сделает мир таким, каким он должен быть.
– Бун-ос-кион! – пронеслась над холмом.
– Бун-ос-кион! Бун-ос-кион! – Лиховред почувствовал, как камни под его ногами легонько заколыхались.
Возле Глубинного замка
– Прямо по курсу – холм! Ура! – во весь голос завопил Медляга. Он наконец-то не выдержал своего несколькочасового молчания.
– И на вершине какое-то дерево, – отметил Хвостокрас, у которого, как известно, было очень острое зрение.
– Да нет же, я ошибся! – дылдяй вгляделся как следует. – Это точно что-то другое. И это, другое… оно ужасно!
– Погоди ты, не пугайся раньше времени, – сказала Алая. – Надо сначала как следует все тут рассмотреть.
