Михаил Алпатов - Вадимка
- Подумаешь, сила - Врангель. Забился в Крым, как чурюкан под загнетку, и думает оттуда Россию завоевать. Фон, в черной бурке барон. Наступи только на чурюкана сапогом, и делу конец! Был фон да барон, и нет ни фона, ни барона!
Но кое-кто, особенно из стариков, опять начали шуметь.
- Не рано ли, ребята, вы домой прибегли? Сидите, за бабьи юбки держитесь. Ждете, что красные вам простят грехи вольные и невольные! Черта с два! Не пришло ли опять время гаркнуть "Всколыхнулся, взволновался". Аль забыли казачий гимн? Так найдутся люди, они вам его напомнят!
Найдутся люди, они вам напомнят! Все знали, о ком идет речь. По хуторам Митякинской станицы рыскал бандитский отряд, которым командовал Роман Попов.
Вадимка вспомнил своего знакомца, с которым провел последнюю ночь на кургане. Куда как не к рябому Роману убежал и Яков Чугреев.
Ко всем тревогам скоро прибавилась еще одна. Хлеба в этом году хоть и выросли высокие, но когда пришла пора зерну наливаться, наступила сильная жара, и теперь зрела одна солома, зерна в колосе почти нет. Будет недород, надвигался голод, а это очень страшно. Вадимка от старших слышал, что голод когда-то случался где-то там, на севере, а вот теперь голод пришел и на донскую землю. Что же нас ждет?
...На другой день после возвращения Вадимки к ним в курень пришел Василий Алешин. Сосед страшно осунулся: лицо было совсем землистое, окаменевшее; глаза его словно застыли, двигался он медленно, говорил совсем тихо.
- Да на тебе лица нету! - ужаснулась мать.
- Моли бога, Андревна, чтобы хоть нос-то остался, - усмехнулся вошедший. - Ну, здорово, путешественник, - обнял он Вадимку.
Алешин пробовал отшучиваться, стал журить парнишку за "недисциплинированность" в Новороссийске, потом спросил - ну, как живете-можете? Но было заметно, что не об этом ему хочется говорить.
На его вопрос Марья Андреевна не ответила. Она посмотрела на соседа пристальным, долгим взглядом, в котором Вадимка ясно прочитал: "Чего ты у нас спрашиваешь? Да ты сам-то расскажи, как живешь-можешь? Облегчи душу-то!" Понял это и Василий. Он вздохнул и умолк. Заговорил не сразу.
- Вот уж не думал, не гадал... Полчанин, с каким сломал три службы!.. Всегда он был такой. Когда все спокойно, то и он человек как человек. Как только начался бой - он сразу сатанеет. Как гончая собака, какая увидала добычу. Скажешь ему, бывало, - и в кого ты такой зверюгой уродился? У него ответ всегда один - не люблю ничего делать наполовину! А теперь вот и мой старик на грех подвернулся ему под руку. Да он и родного отца не пожалел бы, стань он у него на дороге... Места себе теперь не найду... А ведь я ж этому выродку всю жизть делал только добро... Бедный ты мой батюшка! Алешин вздохнул.
- Да ты ж, дядя Василь, и домой-то шел, чтобы людям добро делать! кинулся успокаивать его Вадимка. - Я же знаю!
- А ведь запомнил! - посмотрел Василий на Марью Андреевну. - Да-а-а. Было дело!.. Сидел это я на пристани, глядел на море, и так мне горько стало. Воевал, воевал и вот довоевался. Гонит меня мой же народ с моей же земли... И потянуло меня, грешника, домой, к моему плугу. Паши, Василий, землю, делай людям добро. Им некуда будет податься, и они будут платить тебе добром... Теперь сама видишь... Заплатили!
- А ты, дядя, правду говорил. Я вот пока от моря добрался до хутора, видал много людей. Добрых было вот сколько, - Вадимка широко развел руками, - а зловредных было всего двое - моя хозяйка, у которой я пас скотину, да Роман Попов. Ей-богу!
- Не будь, парнишша, добрых людей, ты бы и до дому не дошел. Не будь их, твоя мать ничего бы не посеяла. Но дело, понимаешь, в другом. Хорошим людям дорогу загораживают эти самые зловредные. Их с дороги убирать надо, они жить мешают.
- Не надо уж так ожесточаться, Василь. Мертвых не воскресишь, зачем же начинать новую войну?
- Да разве я шел домой, чтобы воевать?.. А теперь вижу - пока эта сволочь стреляет, никакой мирной жизни у меня не получится, мне ее не дадут. Тут уж, хочешь не хочешь, а приходится к этой мирной жизни силком пробиваться... Яков всегда говорил, что из меня плохой вояка. Нынче, видно, надо стать хорошим. Что делать?
Неожиданно в курень вошел Алексей Кудинов - председатель сельсовета. Давно не видал Вадимка Алексея Кудинова. Тот был приземистый, коренастый, с большими кошачьими глазами, ходил вразвалку, по-утиному, говорил не спеша, никогда не повышая голоса. В германскую войну казаки, приходившие с фронта, много рассказывали о геройстве полного георгиевского кавалера Алеши Кудинова, удивлялись, что даже в бою он не терял спокойствия. Потом вместе со всеми Алеша вернулся с фронта. Суходольские мальчишки знали о всех подвигах Алеши, но хотелось услышать о них от него самого. Вадимка хорошо помнил, как уселись они на майдане вокруг прославленного вояки, стали к нему приставать, чтобы он рассказал, за что он получил столько крестов да медалей.
- А я, ребятки, умею только воевать, а совсем не умею докладывать, стал отбиваться он. - Да и воевать, сказать по правде, не люблю!
Так ребята ничего от Алеши и не услыхали. Дружно решили - какой же это герой! Зря ему крестов столько нацепили! Зря так уж расхвалили его казаки!
Теперь, когда Вадимка вернулся из отступа, суходольцы наперебой хвалили своего председателя сельсовета. Они его величали уже Алексеем Спиридоновичем. "Что ни говори, а Кудин у нас на хуторе один! Другого нету!" - то и дело слышал Вадимка. Много хорошего они рассказывали об этом человеке, но больше всего Вадимке понравился рассказ об одной поездке суходольского председателя в станицу.
Поехал он в ревком с секретарем сельсовета - их суходольским учителем. Сын учителя служил у красных, а самого учителя все считали коммунистом. Когда проезжали они через один хутор, попали в руки бандитов. Привели их в курень. Видит Алексей Спиридонович, что среди бандитов есть его полчане - вместе воевали с германцем. Бандиты им ничего не говорят, а между собою что-то шушукаются. Смекнул тут Кудинов, - не иначе как его хотят отпустить, а учителя расстрелять. И говорит бандитам:
- Вот что, ребята! Я вижу, чего вы задумали. Но по-вашему не будет. Вы сначала стреляйте меня, а потом уж делайте что хотите. Вернуться на хутор без учителя я не могу. Граждане у меня спросят: "Куда дел учителя?" Я им отвечу: "Бандиты убили". А мне скажут: "Его убили, а тебя помиловали? Значит, ты в ихней компании?" Ну, а ревком меня сразу же за шкирку. Так что теперь мне все равно конец. Уж стреляйте меня нынче, чтоб потом не пришлось мне моргать глазами перед людьми!
Так и отстоял он учителя. Бандиты уговаривали, уговаривали его да и плюнули: "Уметывайтесь живо!"
Теперь Вадимка поверил, что Алексей Спиридонович, видно, не робкого десятка человек. Он не сводил с него глаз, когда председатель вошел к ним в курень.
- Гость на гость! - поднялась ему навстречу Вадимкина мать.
- Милости просим, - поднялся и Алешин.
- Здорово дневали, граждане, - как всегда не спеша ответил председатель. - Да я, Василь, заходил к тебе, сказали, что ты пошел сюда.
- Зачем это я понадобился советской власти?
Все уселись.
- Да видишь ли... советская власть хочет, чтобы ты жив остался.
- Что такое?
- Да как тебе сказать... Стал я прикидывать, что же будет дальше после твоей беды? И вот что у меня получается. Как теперь должен рассуждать твой дорогой дружок Яков?
- Был дорог, стал ворог!
- Знаю, потому-то и пришел... Рассуждать он должен так: ежели он убил у тебя отца, значит, ты без последствий этого оставить не можешь. А раз не можешь, значит, ему теперь домой наведываться уже нельзя - ты же живешь почти рядом! У него теперь выход один - убить тебя. Ты же его знаешь! Начинаю прикидывать насчет тебя. Каждую ночь жди - вот-вот нагрянут. Да не один Яков, а целая банда. А ты безоружный! Моя тебе команда: пока косовица не накрыла, езжай-ка ты в станицу да приставай к отряду по борьбе с бандитизмом. Гоняться в одиночку да за каждым бандитом в отдельности дело гиблое. Надо это делать как подобает... А поспеет хлеб, приедешь домой. Так тогда ж ты явишься с винтовкой как боец отряда... Будет нас тогда двое вооруженных на хуторе. Раз пришло время самоопределяться, значит, придется вместе самообороняться, казак Алешин.
- Да-а-а, пришел домой, а тут вон какие дела... А ты же держал нейтралитет?.. А теперь рассуждаешь, как заправский председатель советской власти. С чего бы это, Алексей Спиридонович?
- На это я тебе, Василь, вот что скажу - пришло, брат, время самоопределяться. Жизнь того требует. Теперь нам остается выбирать - или ты друг советской власти, или ты недруг. Гражданская война показала, что нашему брату надо устанавливать с красными мир. Казаки теперь так и сделали. Сделали, да не все. Кое-кто в лес ушел. Недавно в лесу у них появился полковник Мальцев... К своим лугано-митякинцам добрался. Теперь дело пошло по-другому. Раньше, когда бандитским отрядом командовал Роман Попов, они стреляли только коммунистов. Своего брата казака они не трогали... А с приходом Мальцева стали стрелять всех, кто в дружбе с советской властью. Никому пощады не дают!.. А что нам с тобою теперь прикажешь делать? Насколько я понимаю, жизнь нам прямо указует - вам, гражданин Кудинов да гражданин Алешин, надо не в лес уходить, а воевать с лесом придется... А ты как думаешь?
