Малгожата Мусерович - Целестина, или Шестое чувство
- Честная моя Иренка! - сказал он и поцеловал жену в лоб. - Золотце мое!
- Ты, наверно, хочешь, чтобы я заварила чай, - догадалась мама.
- Верно, а откуда ты знаешь?
- Откуда знаю, оттуда знаю. Но бежать на кухню не собираюсь. Вы забываете про мои расширенные вены. Сегодня у меня были две группы четырехлеток, а с них глаз нельзя спускать ни на секунду. Я битых два часа простояла на ногах.
- Заваривает чай самый благородный, - провозгласила Юлия. - Что же никто не встает?
- У меня подагра, - пробормотал дедушка, не отрываясь от Вольтера. - И я сед как лунь.
- Цеська, поди завари чай.
- А кто жарил яичницу?
- Ты, - признали присутствующие. - Пускай Юля заваривает.
- Чего это вы дурака валяете? - поинтересовался из своего уголка Бобик.
Малолетка дружно одернули. Решительно он слишком много стал себе позволять.
Впрочем, вряд ли Бобик в состоянии был понять, какого напряжения воли требует путешествие из столовой в кухню, в особенности когда на дворе бушует такой вихрь, что аж крыша ходуном ходит. В комнате тепло и уютно, а в кухне холодно, противно, к тому же почти всегда полно грязных тарелок, кастрюль и всяких ненужных вещей непонятного назначения. Кому захочется туда идти?
- Так уж и быть, я пойду, - сказала, неохотно вставая, Цеся.
- Звонят, - оживился Бобик. - Может, это Новаковский!
- Цеся, поди открой, - сказал дедушка.
14
Судьба стучится в двери по-разному. Порой громко, поистине драматически, а иногда тихо и коварно. В данном случае Судьба объявила о себе робким звонком.
- Привет, здрасте. Юля дома? - хором сказали стоящие за дверью художники.
- Привет, здрасте. Юля дома, - ответила Цеся.
Гости переступили порог. Их было трое. Толек и кудрявый Войтек почтительно поддерживали под руки рыжеволосую Кристину, бледную и заплаканную.
- Зови быстрей Юлю, детка, - нетерпеливо сказал Толек, после чего без лишних церемоний смело распахнул дверь в комнату девочек и втолкнул туда своих спутников.
Цеся с удивлением посмотрела им вслед: краем глаза она успела заметить, что на Кристине надето пальто, которое ей, мягко говоря, широковато, а кудрявый волочит набитый чемодан и чайник.
Сей предмет домашнего обихода напомнил Цесе о чае - коли уж мерзнуть в этой передней, так хоть не зря. И, позвав сестру, она поспешила на кухню, чтобы домочадцы могли получить причитающуюся им послеобеденную порцию теина.
Управившись со своей задачей, Цеся потащила поднос в столовую; когда, нажав локтем дверную ручку, она вошла в комнату, ей почудилось, будто она попала в самый центр циклона.
Юлия, стоя перед сплоченным фронтом прочих членов семейства, убедительно им втолковывала:
- Для вас наступила минута испытания. Сейчас мы узнаем, окончательно вы превратились в жалких мещан или кое-какие человеческие чувства еще сохранили.
- Почему она нас оскорбляет? - обращаясь к Жачеку, с упреком крикнула мама.
- Юлия, почему ты нас оскорбляешь? - спросил отец, возводя глаза к небу.
- Сейчас поймете, - заявила Юлия, грозно хмуря черные брови. - У меня в комнате находится человек, который попал в беду. Он должен некоторое время пожить у нас.
- Какой еще человек? - вскинулся Жачек.
- С моего курса. Без крыши над головой, - пояснила Юлия. - Отец малоземельный крестьянин в Жешувском воеводстве. Ну, что?
- Какого пола этот человек? - сурово спросил Жачек.
- Женского, разумеется. Какого же еще? Отец вздохнул:
- Существует еще другая возможность. Но раз девушка, пусть поживет.
- Да ведь Юля сначала говорила о какой-то молодой паре! - с тревогой напомнила мама.
- Ну конечно, ведь они муж и жена. Кристина и Войтек, - разъяснила Юлия. Положение трагическое, жить негде.
- Тоже мне невидаль! - буркнул дедушка. - Сколько их таких, молодых пар, которым негде жить, того-этого. Неужели мы каждую должны опекать?
- Не каждую, а только эту! - рявкнула Юлия. - Нам под мастерскую выделили дополнительный метраж. Вам не стыдно, что у вас излишки площади, а другим даже негде спать? Кристина ждет ребенка, и ведьма, у которой они снимали комнату, их выставила, как только это заметила.
- Положение в самом деле трагическое, - выступил Жачек в защиту гонимых. Я считаю, надо бы им как-то помочь,
- Могут они у нас жить или нет?! - угрожающе крикнула Юлия. Сразу почему-то стало тихо.
- Оба? - спросила мама слабым голосом.
- Ну, хотя бы только Кристина, - уступила Юлия. - Войтек может с кем-нибудь спать валетом в общежитии. Или у Толека. Ведь это не надолго, от силы на два-три месяца. А там как-нибудь утрясется.
- А когда этот ребенок должен родиться? - поинтересовалась мама. Юлия замялась.
- Ну, скоро... собственно, еще много времени... - сказала она с деланной беззаботностью.
- А точнее? - спросила мама, охваченная наихудшими предчувствиями.
- Точнее... не знаю, - солгала Юлия, ломая от волнения пальцы. - Мама, прошу тебя, не преувеличивай трудности.
- Я ничего не преувеличиваю, - вскипела мама. - Мне только хотелось бы знать, кто будет спать на раскладушке.
- Я буду спать на раскладушке, - твердо заявила Юлия. После этого заверения Цеся решила, что ей пора выступить в роли миротворца.
- А вот и чаек!.. - радостно воскликнула она.
Появление чая всегда действовало на семейство Жак успокаивающе. В полном согласии все уселись за стол, с наслаждением созерцая ароматную золотисто-красную жидкость и время от времени обмениваясь вежливыми просьбами передать сахарницу.
Тетя Веся извлекла из ящика буфета песочное печенье и предложила угостить пребывающих в соседней комнате художников. Юлия, перестав тревожиться о судьбе подруги, понесла гостям тарелку с печеньем, а остальные продолжали не торопясь прихлебывать чай. Было тихо и спокойно, как после грозы. Все мирно сидели вокруг стола в золотом ореоле света, отбрасываемого лампой Целестининой бабушки. Бобик сладко посапывал в постели, падающие с крыши капли мерно стучали по жестяному карнизу.
И, разумеется, никому не пришло в голову, что в жизни семьи начинается новая эра.
Глава 3
1
В сопровождении буйных ветров и внезапных ливней незаметно подоспел февраль. Желтый дом с башенкой стойко выдерживал превратности погоды и, хотя крыша кое-где протекала, обеспечивал надежный приют всем своим обитателям. День ото дня все ярче светившее солнце заглядывало сквозь запыленные окна в запыленную квартиру Жаков, где в дружном симбиозе проживало уже восемь человек. Кристина оказалась малообременительным постояльцем. Она упорно питалась хлебом и плавлеными сырками, обедала в столовке, а в ванную прокрадывалась, когда все остальные спали. Они с Юлей целые дни проводили на лекциях или на занятиях либо где-то развлекались. А поскольку творческой работой обе художницы занимались до глубокой ночи, единственным человеком, ощущавшим присутствие Кристины в доме, оказалась Цеся. Как она и предполагала, ей пришлось перебраться из своей комнаты в большую, на раскладушку. Но в большой комнате жили тетя Веся с Бобиком; кроме того, она служила столовой, гостиной, где смотрели телевизор, мастерской, где Бобик занимался рисованием, и складом Бобикиных игрушек, которых развелось видимо-невидимо. Короче говоря, своего угла у Целестины не было.
- Мы бы не могли заниматься у тебя? - спросила она однажды, когда Данка с особенно страдальческим выражением лица трудилась над сочинением среди раскиданных по столу кубиков Бобика.
- У меня нет условий, - торопливо ответила Данка, решительно предпочитавшая омерзительной роскоши своей комнаты спартанскую обстановку, ибо, как известно, бытовые трудности в случае неудачи могут послужить неплохой отговоркой.
Все говорило за то, что надо осваивать башню. В один прекрасный день, заручившись согласием мамы, подружки втащили на башню электрический камин, надувной матрас, одеяла, лампу, проигрыватель, кипу пластинок, кастрюльку, кипятильник, пачку чая, сахар, чайные ложечки, кружки - ну и, конечно, тетради и книги.
Оборудование башенки оказалось увлекательнейшим занятием, которое поглотило Цесю с Данкой до такой степени, что они только на второй день вспомнили, с какой, собственно, целью отгораживаются от мира. А вспомнив, торжественно отметили начало совместных занятий: протянув удлинитель от штепселя в кладовке, прослушали от начала до конца долгоиграющую пластинку Марыли Родович.
- Она изумительна, - произнесла Данка мечтательно.
- Изумительна, - согласилась Цеся. - Приступим к математике?
- Сейчас. Минуточку. - Данка растянулась на надувном матрасе и укрылась одеялом. - Поставь-ка теперь Немена.
Цеся, как человек обязательный и крайне добросовестный, заколебалась.
- Я дала слово Дмухавецу, что вытащу тебя из отстающих, - напомнила она.
- Да, да, - рассеянно проговорила Данка. - Обожаю этот момент, когда он прямо, понимаешь, рыдает. Немен, разумеется.
- Потрясающе, - поддакнула Цеся. - Правда, потрясающе. Послушай, пора начинать.
