Лев Кассиль - Кондуит и Швамбрания (Книга 1, Кондуит)
"НАУКА УМЕЕТ МНОГО ГИТИК"
Уже давно Аннушка сообщила нам, что "наука умеет много гитик". Такова была секретная формула одного карточного фокуса. Карты раскладывались парами по одинаковым буквам, и загаданная пара легко находилась. Отсюда следовало, что наука действительно была всесильна и умела много... этого самого... гитик... Что такое "гитик", никто не знал. Мы искали объяснений в энциклопедическом словаре, но там после наемной турецкой кавалерии "гитас" следовало сразу "Гито" - убийца американского президента Гарфильда. А гитика между ними не было. Затем о значении науки я услышал в гимназии. Но могущество науки здесь не доказывалось так наглядно, как в Аннушкином фокусе. С кафедры низвергалась и запорашивала наши головы наука, сухая и непереваримая, как опилки. О гитике никто из учителей также не смог сообщить что-нибудь определенное. Второгодники посоветовали обратиться за разъяснением к латинисту. - От кого ты слыхал это слово? - спросил в затруднении самолюбивый латинист. И второгодники затихли, предвкушая. - От нашей кухарки, - ответил я при шумном ликовании класса. - Иди в угол и стой до звонка, - перебил меня вспыхнувший латинист. - В программе гимназии, слава богу, не предусмотрено изучение дуршлагов и конфорок... Болван! Заткни фонтан! И я заткнул фонтан. Я понял, что гимназическая наука не предназначена для удовлетворения наших, как тогда говорили, духовных запросов. В поисках истины я опять ушел бродить по вольным просторам Швамбрании. Знаменитый герой задачников, скромно именуемый "Некто", этот самый Некто, купивший 253/4 аршина сукна по 3 рубля за аршин и продавший по 5 рублей, терпел из-за Швамбрании большие убытки. Путешественники, выехавшие из пунктов А и Б навстречу друг другу, никак не могли встретиться, ибо плутали по Швамбрании. Но население Швамбрании в лице Оськи радостно приветствовало мое возвращение.
МЕСТО НА ГЛОБУСЕ
Вернувшись на материк Большого Зуба, я принялся за реформы. Прежде всего надо было утвердить Швамбранию в каком-нибудь определенном месте на земном шаре. Мы подыскали ей местечко в Южном полушарии, на пустынном океане. Таким образом, когда у нас была зима, в Швамбрании было лето, а ведь играть интересно только в то, чего сейчас нет. Теперь Швамбрания крепко осела на глобусе. Материк Большого Зуба лежал в Тихом океане, на восток от Австралии, поглотив часть островов Океании. Северные границы швамбранского материка, доходя до эква-тора, цвели тропическим изобилием, южные границы леденели от близкого соседства Антарктики. Потом я вытряхнул на швамбранскую почву содержание всех прочитанных книг. Оська, силясь не отставать от меня, заучивал новые для него слова и нещадно их путал. Ежедневно, как только я приходил из гимназии, Оська отзывал меня в сторону и шептал: - Большие новости! Джек поехал на Курагу охотиться на шоколадов... а сто диких балканов как накинутся на него и ну убивать! А тут еще из изверга Терракоты начал дым валить, огонь. Хорошо, что его верный Сара-Бернар спас - как залает... И я должен был догадываться, что у Оськи в голове спутались курага и Никарагуа, Балканы и каннибалы, шоколад и кашалот; артистку Сару Бернар он перепутал с породой собак сенбернар... А извергом он называет вулкан за то, что тот извергается.
ПРОИСХОЖДЕНИЕ НЕГОДЯЕВ
Мы росли. В моем почерке буквы уже взялись за руки. Строчки, как солдаты, равнялись направо. А повзрослев, мы убедились, что в мире мало симметрии и нет абсолютно прямых линий, совсем круглых кругов, совершенно плоских плоскостей. Природе, оказалось, свойственны противоречия, шероховатость, извилистость. Эта корявость мира произошла от вечной борьбы, царящей в природе. Сложные очертания материков также являли след этой борьбы. Море вгрызалось в землю. Суша запускала пальцы в голубую шевелюру моря. Необходимо было пересмотреть границы нашей Швамбрании. Так появилась новая карта. Но тут мы заметили, что борьба лежит не только в основе географии. Какая-то борьба правила всей жизнью, гудела в трюме истории и двигала ее. Без нее даже наша Швамбрания оказывалась скучной и безжизненной. Игра становилась стоячей, как вода в болоте. Мы не знали еще тогда, какая борьба движет историю. В нашей уютной квартире мы не могли познакомиться с великой, всепроникающей борьбой за существование. И мы тогда решили, что все это - войны, перевороты и т. д. - просто борьба хорошего с плохим. Вот и всё. И чтобы швамбранская игра развивалась, пришлось поселить в Швамбрании нескольких негодяев. Самым главным негодяем Швамбрании был кровожадный граф Уродонал Шателена. В то время во всех журналах рекламировался "Уродонал Шателена", модное лекарство от камней в почках и печени. На объявлениях уродонала обычно рисовался человек, которого терзали ужасные боли. Боли изображались в виде клещей, стиснувших тело несчастного. Или же изображался человек с платяной щеткой. Этой щеткой он чистил огромную человеческую почку. Все это мы решили считать преступлениями кровожадного графа.
ВЕРХНИЙ ЭТАЖ МИРА
Крыши домов хотя и принадлежали действительному миру, но были высоко приподняты над скучной землей и не подчинялись ее законам. Крыши были оккупированы швамбранами. По их крутым скатам и карнизам, по острым конькам, через чердаки и брандмауэры я совершал далекие головокружительные путешествия. Перелезая с крыши на крышу, можно было, не касаясь земли, обойти весь квартал. А потом хорошо было к вечеру смотреть на небо, лежа на остывающем железе между трубой и шестом скворечника. Близкое небо плыло над головой, и крыша плыла против облачного течения. На мачте насвистывая вахтенный скворец. День, как большой корабль, подваливал к вечеру. День поднимал красные весла заката и бросал во двор тени, когтистые, как якоря. Но хождение по крышам строго запрещалось. Дворник Филиппыч с метлой охранял надземные края. Он был бдителен и неумолим. Хозяева чужих дворов, увидев меня громыха-ющим по их крышам, кричали: "Довольно бессовестно докторовым детям по крышам галашничать!", хотя я не понимал, почему, собственно, дети врачей рождены ползать лишь по земле! Но это проклятое "докторовы дети" вечно преследовало нас и обязывало к благовоспитанности. Однажды Филиппыч выследил меня. Он гнался за мной, громыхая по железу. На соседнем дворе, куда я хотел спрыгнуть, спустили с цепи грозного барбоса. На другом дворе стоял хозяин в розовых кальсонах и жилетке. Он гарантировал со своей стороны "проборцию и ушедрание"... Но тут я заметил у соседнего брандмауэра лестницу. Я показал Филиппычу язык и спасся на третий двор.
ЛАПТА В СИРЕНИ
Дворик, куда я попал, был весь в деревцах. Деревья взбили лиловую пену сирени и маялись ее изобилием. Садик цвел тучно и щедро. За своей спиной я услышал легкий топот. Из садика выбежала веселая девочка с длинной золотой косой, со скакалкой в руках. Она принялась внимательно разглядывать меня. Я стал задом отходить к калитке. - Мальчик, отчего вы торопитесь? - спросила девочка. - От дворника, - сказал я. У девочки были черные прыгающие меткие глаза, похожие на литые мячи, которыми мы играли в лапту.
Я чувствовал, что мне не "отпастись". Но бежать было нельзя. Та же лапта учила: один на один - не нарываться. - Вы дворников боитесь? - спросила она. - Неохота связываться, - сказал я басом, - а так я чихал на них левой ноздрей через правое плечо. И я засунул руки в карманы. Девочка посмотрела на меня с уважением. - Как это - через плечо? - спросила она. Я показал. Немного помолчали. Потом девочка спросила: - А вы в каком классе? - В первом, - сказал я. - И я в первом, - обрадовалась девочка, - А у вас классный господин строгий? - У нас вовсе наставник, а не господин. - А у нас дама, - сказала девочка. - Злющая - ужас! Опять немного помолчали. - А у нас, - сказала девочка, - одна ученица умеет ушами двигать. Ей завидуют все. - Это что! - сказал я. - А вот в нашем классе есть один - до потолка плюет... Эх, и здоровый! Одной левой всех борет. А кулаком может прямо парту сломать... Только ему не позволяют. А то он, честное слово, сломал бы. Опять молчание. На соседнем дворе захлюпала шарманка. Я в поисках темы для разговора оглядывал двор. Дом плыл в небе. Большой змей с мочальным хвостом замотался над крышей. Он козырнул, выправился и солидно задрынчал. - А у меня пряжка никогда не пожелтеет, - сказал я неожиданно, - потому что никелированная... Можете, пожалуйста, потрогать... И я снял пояс. Девочка с вежливым интересом пощупала пряжку. Я расхрабрился, снял фуражку и показал, что на внутренней стороне козырька химическим карандашом написаны мои имя и фамилия, чтобы не пропала. Девочка прочла. - А меня Тая зовут, по-настоящему - Таисия Опилова, - сказала она. - А вас Леня, да? - Леля, - ответил я. - Разрешите... очень приятно познакомиться... - Леля? Это женское имя! - насмешливо протянула Тая. - Если б женского рода, то с мягким знаком было бы, - убежденно заявил я. Так состоялось знакомство.
ПЕРВАЯ ШВАМБРАНКА
