Дмитрий Сергеев - Загадка Большой тропы
— Вот здорово! — обрадовалась Наташа, и белозубая улыбка прогнала с ее лица задумчивость. — Папка хорошо читает. Он каждый год берет с собой что-нибудь смешное.
Потерянная жила
Первыми на зов вышли рабочие Николай и Петр. Они совсем не похожи друг на друга, хотя меж собой дальние родственники и по фамилии оба Васильевы, как и добрая половина исконных жителей Перевального: Николай — чернявый, высокий, осанистый, Петр — низкорослый, кряжистый, с улыбчивым рябым лицом. Подвижный Николай не может ни минуты посидеть спокойно, зато и делает все наспех, но после переделывает без раздражения и тоже быстро. Он разговорчив и весел. Петр работает неторопливо, но сразу добротно.
— Какой теленок? — спросил Николай, рассматривая желтую книжку в руках Братова.
— Золотой, — подсказала Наташа. — «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок».
Но читать Ильфа и Петрова на этот раз не пришлось.
— Николай, что ты знаешь про Рудаковскую жилу? — спросил Братов, вспомнив позавчерашний разговор у костра.
— Старухины сказки, — Николай небрежно махнул рукой в сторону деда Кузьмы. — Про Степанов дом тоже брехали: черти огни по ночам зажигают. Так и о золоте навыдумывали.
— А может, и не все выдумка, — возразил Братов, перехватывая сердитый взгляд Кузьмы Прокопьевича в сторону Николая. — Почти накануне отъезда, — обратился он к подошедшей Валентине Гавриловне, — я отыскал в фондах отчет Лисковского за тридцать первый год. Кое-что выписал оттуда. Тебе надо прочесть. Лисковский подробно описывает рудаковское открытие и не сомневается в достоверности находки. Ты все-таки расскажи, Николай, что знаешь.
— Тогда начну с гроба Чингис-хана, — охотно согласился Николай. Он, крякнув, с трудом переворотил полусгнившую валежину вблизи костра и предложил всем: — Садитесь сюда — все малость суше.
Гриша навострил уши: снова какое-то рудаковское золото. Глаза Наташи также зажглись интересом.
— Расскажите про гроб, расскажите. Про гроб, хоть и не правда будет, а все равно интересно.
— Может — правда, может — нет. Кто знает? — вмешался в разговор Кузьма Прокопьевич, недружелюбно взглянув на егозистую Наташу. — Молодые-то нынче больно учены пошли: все знают наперед.
Братов неприметно мигнул жене, кивнув на дочь: ясно, мол, в чей огород камни.
Валентина Гавриловна улыбнулась в ответ.
— Старики говорят: Чингис-хана похоронили здесь в Саяне, — в голосе Николая явное желание отмежеваться от мнения стариков. — Смастерили для него гроб из чистого золота, цепи золотые приковали, положили покойничка-хана, да и повесили гроб промеж четырех кедров. Сам Чннгис-хан так велел. Будто бы докуда будет висеть он на лесинах — дотуда и царство монгольское держится, а как попадет в землю — конец монголам. Самые большие кедры выбрали. Но и им не вечно стоять — сгнили. А гроб тяжелый, из золота, рухнул и — под землю на несколько сажен. А место, где висел гроб, к той поре уже не помнили — слухи только остались.
Для Петра сказка не нова, и он не слушает, бродит неподалеку в кустах, выискивает некрупные сухостоины, рубит на чурки, подтаскивает к костру и укладывает в ряд на тлеющие угли.
— Выходит, Рудаков отыскал чингисхановский гроб? — спросил Братов, догадавшись, в чем суть легенды.
— Да, нашел. Давно это было.
— В двадцать седьмом году, — уточнил Кузьма Прокопьевич. — Открылся Рудакову Ивану клад.
— Деда верно сказал: открылся Рудакову клад, — усмехнулся Николай. — Другие вроде бы не могли видеть, а ему открылся. Духи-хранители за своего приняли. Сослепу должно быть: Рудаков и в бога не верил, а в гражданскую партизанил.
— Бреши, бреши, — спокойно возразил дед Кузьма, вытаскивая из кармана самодельный кисет из сыромятины. — Партизанил, это верно, а бога помнил. Ты тогда вот этакий был. (Он показал рукой как можно меньше от земли.) А я с Иваном из одной миски хлебал.
Наташе показались забавными размеры Николая, она не может без смеха смотреть на дюжего рослого рабочего и разводит руками согласно мерке, отведенной ему дедом.
— И таким не был, — возразил Николай, поняв Наташин жест. — Я в тридцать втором родился.
— Ну, брат твой, Мишка, на карачках по избе ползал. Кому же больше? — решил Кузьма Прокопьевич.
— Нашел все же Рудаков золото? — вмешалась Валентина Гавриловна.
— Нашел. Сам я видел куски. — Кузьма Прокопьевич отодвинулся от костра, уступая место Петру. Тот, пригнувшись к земле, остервенело дул на загасающие угли. — Дотошный он охотник был на белку, — продолжал дед Кузьма, отводя глаза на струи едкого дыма. — Любил по тайге бродяжить: весь Саян облазил, в каждой речке побывал. Вот и просветилось ему, открылся клад. Чистое чудо: до него тыщи людей прошли — никто не видел, а ему открылся. Гроб-то лежал в аккурат поперек тропы. Древняя тропа. У нас ее и посейчас Большой тропой зовут. Люди ногами золото топтали — не видели. А уж коли тебе клад дался — помалкивай. А он, Рудаков, не скрыл, а еще и людей повел с собою показывать. Тут, верно, пошел с ним один партейный, учитель Пологодов Михайло, а по батюшке, кажись Валентинович, грамотный. Он и в бога не верил и с попом спорил, хоть и хороший человек был. Его еще до семнадцатого на поселенье в наши края по этапу пригнали. Чахоткой бедняга все маялся; ему и до смерти-то рукой подать оставалось, а туда же увязался. Тогда на всем селе ученых трое было: поп, фельдшер да он — учитель. А дело в экспедиции, сами знаете, ученое: и карту проверь и на плане зарисуй, что и как. Кто, кроме него, мог? Еще милиционер Илюшка Кирьякин с ними снарядился да наших охотников двое: Зверев один, второй Блинов.
Гриша внимательно слушал рассказ. Началось с гроба, а перешло к событиям, которые еще живы в памяти людей. Подошел Виктор и сел на край валежины, потеснив Гришу. Дед Кузьма вдруг проворно вскочил на ноги.
— Геть ты, неладный! — закричал он на проказливого лысаного жеребца, который отогнал мухортого и вороного от торбы с овсом. — Свое сожрал — на чужое заришься. — И дед заторопился к лошадям.
— Примерно то же самое в ответе Лисковского написано, только без Чингис-хана, — сказал Братов. — По словам Рудакова, золото было рудным и залегало в жиле темного кварца поперек Большой тропы. В доказательство Рудаков принес с собою один крупный кусок руды — с голову барана — и несколько мелких обломков. Кварц в образцах водяно-прозрачный, мутно-серый, до черного в глубине, со множеством гнезд медного и серного колчедана; в самом центре куска неровной ленточкой вилась золотая жилка, от нее в стороны ответвлялись тоненькие полоски, которые заканчивались прерывистыми нитями золота, как бы набрызганного в породу. В центре жилка раздувалась в гнездо размером с голубиное яйцо. Жила кварца с золотом, — уверял Рудаков, — видна на двадцать сажен и протягивается поперек тропы. Одни конец ее — верхний — скрывается под глыбами серого плитчатого камня, другой — нижний — уходит под почву и мох. Проверять заявку Рудакова отправилась экспедиция из пяти человек во главе со школьным учителем Пологодовым. С ним пошли: сам Рудаков, милиционер Кирьякин и местные жители, охотники Зверев и Блинов.
Все лето вестей от ушедших на поиски золота не было, а в сентябре в Перевальное возвратились только двое: Зверев и Блинов. По их словам, золота Рудаков не нашел, зря только потратили целое лето. На обратном пути, во время переправы через речку Каменную, случилось несчастье: плот разбило и трое остальных участников экспедиции погибли. Районная милиция заподозрила неладное. За Блиновым и Зверевым установили наблюдение. Вскоре один из них был задержан в областном городе в тот момент, когда пытался сбыть с рук крупный слиток золота. Сразу арестовали второго. На допросе признались: Рудаков правильно указал выход жилы, Пологодов делал записи, обозначил место на карте, остальные копали шурфы на продолжении жилы, отбирали образцы пород и руды.
Зверев и Блинов, зачарованные невиданным богатством, поддались искушению, сговорились и ночью убили троих спутников. Трупы схоронили в лесу, а карту и тетрадь с записями школьного учителя сожгли на костре.
В следующее лето на поиски золота вышла вторая группа, которую вели конвоируемые убийцы Зверев и Блинов. Но и эта экспедиция окончилась неудачей. Арестованным удалось бежать. Зверев был убит конвоиром, Блинов скрылся в тайге. Больше о нем ничего не известно.
Летом тридцать первого года организовали поисковый отряд во главе с геологом Лисковским. Третья попытка отыскать золотую жилу тоже не принесла удачи. Большая тропа, давно не хоженная, местами заросла, кое-где ее засыпало, а в верховьях Каменной она исчезла совсем. Найти ее продолжение не удалось из-за ранних снегопадов. Лисковский возвратился ни с чем. Правда, он сделал много интересных и важных наблюдений, собрал новые данные о геологическом строении в бассейне реки Каменной. Лисковский предлагал на следующий год снарядить крупную геологическую партию, организовать методические поиски с обязательным шлиховым опробованием всех притоков реки. Но такую партию не снаряжали. Поиски золота в реке Каменной прекратились, а история рудаковского открытия стала легендой.
