KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Детская литература » Детские приключения » Вероника Кунгурцева - Похождения Вани Житного, или Волшебный мел

Вероника Кунгурцева - Похождения Вани Житного, или Волшебный мел

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Вероника Кунгурцева, "Похождения Вани Житного, или Волшебный мел" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Шишок потряс тут башкой, из которой посыпались насекомые, — и со зверями всё стало ясно. Все поглядели на петуха, тот покудахтал, чтоб прочистить горло, и с важностью произнёс:

— Дважды родится, ни разу не крестится, а чёрт его боится!

Соловейко вскочил тут со своего места:

— Неправильная загадка! Никто не может два раза родиться!.. Не бывает такого!.. Ни разу не родится — это понятно… И не крестится — ясно… А вначале неправильно! Неправильная загадка!

— Погоди, Соловейко! — одёрнула его Алёнка. — Дай подумать!

Навяки долго совещались, никак не могли отгадку найти, Ваня уже тоже мысленно руки потирал, как Соловейко‑то. А Перкун раздулся, ровно шар, и поглядывал свысока:

— Вот какие загадки надо загадывать! А вы!

— Тебе кукарекать не пора? — шёпотом спросил тут Шишок, но был услышан. Алёнка захлопала в ладоши и закричала:

— А я знаю! А я знаю! — и ткнула пальцем в петуха. — Это — ты! Вначале рождается яйцо, а вы внутри, второй раз — цыплёнок из яйца вылупляется. Как закукарекаете — вся ночная нечисть и пропадёт!

Перкун кивнул и ещё больше надулся, дескать, я сам живая отгадка и есть!

Шишок вздохнул и сказал:

— Что ж, значит, по второму кругу идём… Соловейко — твоя очередь…

Соловейко, закусив губу и пощёлкивая в воздухе вервием, сквозь огонь смотрел на Ваню, потом загадал:

— Живёт без тела, говорит без языка, плачет без души, смеётся без радости, никто его не видит, а всяк слышит.

«Радио», — прошептал Ваня, едва Соловейко закончил говорить, и усиленно закивал, дескать, так оно и есть. Шишок покачал головой и потихоньку указал на сидящих по ту сторону костра: «Может, про себя загадали?..» — «Мы же их видим, — удивился Перкун. — Вон сидят…» — «Да даётся мне, не всегда их видать», — не сдавался Шишок. — «Как это не всегда?» — удивился и Ваня. А пока они совещались, Алёнка в лес ушла за валежником и оттуда крикнула:

— Эй, Больша–ак, хватит, нет это–о–го–о? — и показала несколько сучьев.

— Хватит, — закричал Большак. — Возвращайся давай, придумала тоже, вечно она…

— Хорошо–о–о, — откликнулась Алёнка. И Ваня вдруг понял…

— Эхо! — закричал он. — Это эхо!

Соловейко до крови закусил губу и принялся терзать свою верёвку — то на запястье её намотает, то пальцы себе перевьёт, так что посинеют, то по снегу хлестнёт.

Шишок загадал короткую загадку:

— Живой мёртвого бьёт, мёртвый благим матом орёт.

Соловейко послал ему взгляд исподлобья и, кивнув на совещавшихся брата с сестрой, сказал:

— Пока они отгадывают, давай на кулачках — кто кого, а?

— А что ж! — сказал Шишок, поднимаясь и снимая с себя балалайку, но Большак одёрнул брата:

— Не задирайся!

Соловейко сунул свою голову к двум соединившимся, но время от времени оглядывался на Шишка — за что‑то он на домовика сильно озлился. Тут головы расгакнулись — девушка с радостной улыбкой сказала:

— Это — колокол! — и объяснила всем, хотя Ваня чувствовал, что специально для него она говорит: — Я один раз заплутала в лесу, к деревне на звон вышла и слышала, как в колокол бьют, а он гудит… Далёко было слышно. Красиво…

— Красиво?! Как тебя в клочки‑то не разорвало… — пробубнил себе под нос Большак. А Соловейко заорал:

— Навка[86], перестань ты с ним разговаривать!

И все замерли.

— Я не навка, — тихо сказала девушка, пытаясь дрожащими руками на ощупь завязать драную шнуровку на балетной туфельке. — Я — Алёнушка, меня так зовут.

— И кто ж тебя так зовёт? — засмеялся Соловейко. — Что‑то я ни разу не слыхал, чтоб тебя звали…

— Он, — показала пальцем на Ваню, — правда, Иванушка?

И Ваня понял, чего она хочет, он ведь так ни разу и не назвал её сегодня по имени.

— Конечно, Алёнушка! — сказал мальчик. И лицо её просияло.

— Ты навка, навка, навка! — закричал Соловейко. — У тебя нет имени.

— У тебя же есть…

— Разве это имя? Это — так, кликуха, между собой… Имя…

— Ваша очередь загадывать, — нетерпеливо просипел Перкун. — Не пойму, чего вы завелись… Сколько на свете птиц, а редко у какой есть имя — и ничего… Никто не печалится. Навка, Алёнушка — какая разница. Давай загадку загадывай, Алёнушка…

Девушка, услышав имя, опять расцвела. И показалось Ване, что кого‑то она ему напоминает… Может, ту Алёнушку, из сказки, вытканную на бабушкином коврике?..

— Хорошо, — сказала Алёнка, улыбаясь. — Сестра к брату в гости идёт, а он от сестры пятится.

Шишок думал, что это луна и солнце, но Ване казалось, что про солнце второй раз не будут загадывать. Соловейко, который кружил за спиной, очень мешал думать: он похлопывал Лыску по холке, что‑то нашёптывал ей на ухо, тёрся лбом о гриву. Но удавка‑то по–прежнему была в его руках.

Петух сказал:

— День к ночи клонится, как бы нам тут не застрять. Быстрее надо отгадывать… А загадывать посложнее…

И Ваня закивал:

— Да, день и ночь. Это и есть отгадка. День — брат, а ночь — сестра.

Алёнушка улыбнулась:

— Правильно, Иванушка! Твоя очередь!

Ваня почесал в голове, сглотнул слюну и проговорил:

— Режут меня, вяжут меня, бьют нещадно, колесуют — пройду огонь и воду, и конец мой— нож и зубы.

Соловейко заливисто захохотал и, щёлкнув себя верёвкой по ладони, так что кровь появилась, поднял ладонь — и показал Ване:

— Отгадка — ты, Ваня Житный… Это тебя режут, тебя вяжут, бьют и колесуют, пройдешь всё — огонь и воду, и попадёшь смерти в зубы…

— Он шутит! — крикнул Большак. — Это не отгадка. — И бросил в огонь мокрые сучья, так что дым повалил, да прямо сюда, к ним — и Ваня закашлялся. Навяки за дымом и пламенем стали совещаться. А он сжимал в кармане кусок не съеденного вчера в поезде хлебушка, даже слюнки потекли, хотел откусить — и передумал. Тут Большак повернулся к ним и сказал победоносно:

— Это хлеб!

— Да, хлеб, — кивнул Ваня, встал и протянул горбушку Алёнушке: — Хочешь?

Ноздри её расширились, она нащупала хлеб в его руке, цапнула и с дрожью в голосе произнесла:

— Настоящий?

— Ну да, — удивился Ваня.

Алёнушка поднесла кусок к ноздрям и долго нюхала, потом полизала горбушку и вдруг целиком стала заталкивать в рот.

— Подавишься! — испугался Ваня. — Откусывай вначале, а после жуй! Ты что — хлеба никогда не едала? — И, увидев, как загорелись глаза братьев, как неотрывно они смотрят на кусок — вот бедняги, — сказал: — У меня ещё есть. — И, достав из другого кармана раскрошившиеся куски и три кусочка рафинада в налипших хлебных крошках, сунул братьям и сестре: — Угощайтесь.

Большак мотал головой, а рука его сама тянулась к хлебу. Соловейко же схватил кусок и, отвернувшись, заплакал. Он нюхал его — втягивал хлебный дух, нюхал — и вдыхал, никак не мог надышаться.

Девушка закашлялась и выперхнула хлеб, кусок полетел в костёр, но Соловейко живо выдернул его оттуда.

Что же это! Неужто такие они голодные? Чем же они питаются в этом лесу и где живут? Ведь не видно нигде никакого дома… Пока братья и сестра учились есть хлеб — то губами пытались отщипнуть кусок, то крошечками ели, и всё равно закашливались, давились, — Ваня потихоньку спросил у Шишка: «Тут стояло Бураново‑то?» Шишок едва заметно кивнул. Ваня поглядел: дальше, на взгорке был просвет — туда ускакал летом Соловейко на Лыске, запряжённой в телегу. Может, в той стороне их дом?

Хлеб был съеден, сахар сгрызен — братья исподлобья смотрели сквозь языки пламени на Ваню. А девушка сказала:

— Спасибо тебе, Иванушка! Никто‑то нас не кормил так сладко! Глядишь, и братья теперь станут добрее…

Лицо её совсем порозовело — и опять Ване помнилось, что похожа она на кого‑то… Только вот на кого?!

— Держи карман шире! — закричал Соловейко. — Он думал парой кусков хлеба да сахаром откупиться! Не выйдет! Давай, Большак, загадывай!

— Старуха‑то сколь раз приходила, ни разу нам хлебушка не дала… — говорила Алёнка.

— Какая старуха? — спросил Ваня.

— Старая старуха, злая.

— Не злая она! — закричал Соловейко. — Она нас любит! Она нам дверь помогла открыть…

— Мы сами дверь открыли, ты не знаешь, без тебя ведь дело было, — говорила Алёнка.

— Мы его хлеб ели, теперь он нам не враг… — твёрдо сказал Большак. — Хоть и не разгадают они нашу загадку — мы его отпустить должны, Соловейко! Не можем мы ему зла причинить! Кончено!

— Не знал он, кого кормит! — говорил Соловейко, опустив голову. — Знал бы — ни в жизнь не стал бы нам хлеба давать! Побоялся бы!

— Нет, он знал, — качала головой Алёнка. — Он с первого разу догадался, он нутром знал, а только головой не знал.

— Он и сейчас не знает, дурак он, Иван–дурак! — закричал Соловейко. — Я должон быть вместо него, я–а! У–у–у–у…

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*