Эдуард Веркин - Большая книга приключений для мальчиков (сборник)
— Королевой бала становится… — директор выдержал надлежащую паузу. — Королевой бала становится… Пантера!
— Ура! — завопил Генка и попытался поднять Витьку.
Пантера легко запрыгнула на сцену. Директор поцеловал ей руку и вручил белую розу. Пантера послала воздушный поцелуй в зал.
— Королем Бала становится…
Генка сжал Витькину руку.
— Становится… Однорукий Робот!
— Р-р-р! — зарычал Генка и подпрыгнул.
— Чего? — не расслышал Витька.
— Мы сделали это! — крикнул Генка и подтолкнул Витьку к сцене. — Иди! Иди, однорукий болван!
Витька растерянно огляделся по сторонам, затем медленно поднялся на сцену. Директор схватил его за руку и поставил рядом с собой. Получилась забавная композиция — в середине директор, по правую директорскую руку Витька, по левую директорскую руку Пантера.
— А теперь в соответствии с обычаем нашего Новогоднего карнавала погаснет свет, — объявил директор. — Страна должна знать своих героев! Дмитрий Донатович, прошу вас.
Физрук с перемотанной бинтом головой подошел к рубильнику.
Генка кивнул Витьке. Витька кивнуть не мог и подал знак рукой.
— На счет „три“ свет погаснет, — сказал директор. — Диджей, включи что-нибудь подходящее. Раз! Два! Три!
Свет погас. В темноте зазвучала „Лунная соната“. И грохот. И шорох скидываемых костюмов.
Витька быстро лег на пол, выполз из костюма, стянул с ног пожарные штаны и пожарные бахилы. Сел на пол, свесил ноги со сцены.
— Ну? — спросил он шепотом.
— Сейчас, — ответил Генка. — Ремень заело… Все, готово.
Витька спрыгнул со сцены и встал рядом со сброшенным костюмом Маньяка. Поднял с пола хоккейную маску. Генка запрыгнул на сцену, натянул серебристые бахилы и штаны.
— Елочка, зажгись второй раз! — весело крикнул директор. — Да будет свет!
Свет зажегся. „Лунная соната“ сменилась бодрой дискотечной мелодией. На сцене снова стоял Дед Мороз, на сцене стояла Снегурочка. Рядом с ними сиял Генка. А рядом с Генкой стояла Костырева.
Костырева выглядела счастливой. И вертела на пальце плюшевую маску Пантеры.
— Гы, — только и смог сказать Витька.
Зал заулюлюкал.
Костырева улыбалась. Не было заметно ни веснушек, ни очень уж тонких губ, да и вообще, совершенно неожиданно для себя Витька увидел, что Костырева очень красивая девчонка. Совсем не такая, как раньше.
И купающийся в лучах славы Генка увидел, как изменилось Витькино лицо, и только теперь удосужился посмотреть, кто стоит с ним рядом.
К чести Генки ему удалось никак не выказать Костыревой свое потрясение. Он совершенно по-джентльменски поклонился ей и протянул руку. Наташка сделала легкий книксен и улыбнулась.
Директор увидел Генку, насупился и прищурил глаз.
— Это ты? — спросил он мимо микрофона. — Я же тебе запретил здесь появляться… Хотя ты это хорошо придумал, хорошо. Победителей не судят, да?
Генка с достоинством кивнул.
— Ну, ладно, — улыбнулся директор. — Пусть. Только пятерки от меня не жди. Исключительно торт и прощение.
Генка согласно кивнул.
— Друзья! — крикнул в микрофон директор. — Хочу объявить имена Короля и Королевы Новогоднего бала! Ими стали Наташа Костырева и всем вам хорошо известный Геннадий. Они получают вот этот изумительный сладкий приз!
Директор показал на тележку с огромным тортом.
— А теперь — Королевский вальс! — и директор дал знак диджею.
Диджей переключил диск. Зал наполнился звуками „Школьного вальса“.
Генка соскочил со сцены, подхватил Костыреву, и они закружились в танце.
Витька вышел из зала.
В коридоре почти никого не было, только на дальнем подоконнике сидел Звездочет. Он грыз семечки, а кожуру складывал в карман своего костюма.
— Эй, Вить, семечек хочешь?
Витька вздрогнул. Голос был подозрительно знаком.
— Семечек, спрашиваю, хочешь? — повторил Звездочет.
Витька подошел ближе, протянул руку и стащил со Звездочета колпак вместе с маской.
Из-под звездного колпака появилась недовольная физиономия Жмуркина.
— Это ты? — не поверил глазам Витька. — Жмуркин, это ты?
— Нет, это принц Уэльский! — злобно ответил Жмуркин. — Конечно, я, не видишь, что ли?
Жмуркин с отвращением свернул колпак и спрятал его в карман сиреневой хламиды, изрисованной знаками Зодиака.
— Чубуков — редкостная свинья, — сказал Жмуркин и быстро огляделся. — Я ему морду набью… когда-нибудь… Всучил мне эту дрянь, а моего Супербоя забрал себе! Я ему говорю, как тебе, Чубуков, не стыдно…
— Кто?!! — Витька почувствовал, как холодеет спина.
— Чубуков, — повторил Жмуркин. — Да ты его знаешь. У него первый взрослый по боксу. Он подстерег меня на входе, поймал и затащил под лестницу. Стоит, значит, пуговицу железную на моем костюме пальцами сгибает и разгибает и говорит, не уступишь ли ты мне, милый друг Жмуркин, свой костюм? И пуговицу то согнет, то разогнет, то согнет, то разогнет! Ну, я и говорю, а не валил-ка бы ты…
Жмуркин щелкнул языком.
— Ну, я и говорю, бери, конечно, мой костюм, он мне все равно велик. Вот он мне и всучил это барахло! В карманах семечки эти дурацкие…
Жмуркин плюнул на свой костюм Звездочета.
— Так, значит, Супербой — это Чубуков? — шепотом спросил Витька.
— Чубуков, — кивнул Жмуркин. — Самый что ни на есть. Ладно, он у меня еще получит! Я на него Снежка натравлю! Будет знать, как костюмы забирать!
— Да уж… — снова шепотом сказал Витька. — Будет знать…
— А я его что-то не вижу. — Жмуркин осмотрел зал. — Свалил куда-то… Ищи его теперь!
— Свалил… — машинально повторил Витька.
— Я смотрю, — Жмуркин кивнул на сцену, — наш старый Крокодайл не ударил лицом в грязь, отхватил себе все-таки Королеву бала на танец.
— Да уж, — сказал Витька.
— Но он ведь, кажется, мечтал об Ивановой?
— Выбирать не приходится… Значит, Чубуков взял костюм?
— Не дай бог, он его попортит! — волновался Жмуркин. — Мне директор кинотеатра так и сказал — если хоть одной пуговки на костюме не досчитаюсь, я тебе, Жмуркин, сам костюм закажу. За твой счет. А я спрашиваю, какой еще костюм, Петр Сергеевич. Он смеется и говорит, деревянный, Жмуркин, деревянный… Ладно, побегу его искать…
Он подобрал полы своего звездочетного костюма и посеменил к выходу.
— Жмуркин! — окрикнул Витька.
— Чего? — обернулся Жмуркин.
— Чубуков… он… короче… Он в биологическом кабинете. Он там… В общем…
Жмуркин кивнул и побежал освобождать Чубукова. Витька остался один.
Музыка оборвалась. Вальс закончился. Из зала выглянул довольный Генка.
— Наташка танцевать научилась, — сказал он. — На ноги больше не наступает. А вообще она, оказывается, художественной гимнастикой занимается.
— Интересно… — грустно сказал Витька.
— Но все равно не Иванова, — покачал головой Генка. — Не в моем вкусе. Зато торт нам достанется — Костырева же гимнастка, а им сладкое нельзя есть. А я не гимнаст, мне все можно.
— Иванова куда-то ушла, — сказал Витька.
— Значит, не судьба. И мы пойдем. Дома торт съедим, лимонэйду попьем. Жмуркина надо только отвязать.
— Жмуркин уже свободен.
— Уже отвязал его? Молодец…
— Жмуркин — не Супербой, — тихо сказал Витька. — Жмуркин — Звездочет.
— Какой еще Звездочет? А кто же тогда Супербой?
— Чубуков. Он отобрал у Жмуркина костюм. Такие дела.
Генка даже не нашелся, что ответить.
— Жмуркин побежал его освобождать. Так что нам надо отсюда сваливать. И чем скорее, тем лучше.
— Погоди, — сказал Генка. — Остался еще сюрпризец.
— Какой еще?
— Давай на минутку в зал вернемся.
Генка потащил Витьку обратно.
Карнавал закончился. Гости собирали свои костюмы, светомузыка больше не вертелась, диджей катал микс из „Песенки про пять минут“ и „Собачьего вальса“. Директор о чем-то шептался с завучем. Она перестала быть Снегурочкой, улыбалась на директорские шутки, не забывая при этом следить за порядком в зале. На краю сцены сидел физрук.
Витька хотел пройти в середину зала, туда, где Костырева болтала о чем-то с Братчаниным, но Генка удержал его.
— Лучше нам постоять у входа.
— Как знаешь…
Тем временем директор взял микрофон и сказал:
— Дорогие друзья! Вот и закончился наш новогодний бал! Не знаю, как вам, а мне он понравился! Было весело…
Директор посмотрел на физрука, а затем на завуча. И физрук, и завуч согласно кивнули.
— Я хочу поздравить всех вас с наступающим Новым годом и пожелать счастья! И опять же, по нашей старой школьной традиции, я хочу закончить наш праздник веселым снегопадом. Диджей?
Диджей кивнул и включил „Снег кружится и тает, и тает…“ Директор кивнул физруку. Тот с опаской посмотрел на подвешенный к потолку мешок и недоверчиво дернул за шпагат.
