Георгий Свиридов - Вовка - сын командира, или необыкновенные приключения в тылу врага
Корова была привязана. Той же веревкой и таким же двойным узлом.
— Вот те на! Чудеса! — недоуменно произнес Санька, осматривая веревку.
— А может, ты ее здесь вчера и привязал? — не скрывая насмешки, спросил Вовка.
— Ха! Мы тама ее привязывали, — ответил за Саньку Михась. — Я же помню.
— Тогда кто же ее сюда привел?
Санька удивленно пожал плечами.
— Леший, что ли? — произнес тихо Санька. — Такое бывает. Он однажды завел в болото деда Игната и там бросил. Чуть не засосала его трясина.
— Наверное, леший, — сразу согласился Михась.
— Выдумки все! — громко произнес Вовка. — Может, вы и в бога верите?
— Ха! Сказал! В бога не верю, потому что его нет, — ответил Михась. — А леший есть. Вот Стелку отвязал, сюда перегнал и снова так же привязал.
Вовка нахмурился. Тут что–то не так. Но что именно, он не понимал. И потому не стал возражать. Видя, что разубедить друзей ему сразу не удастся, Вовка сказал:
— Есть хочется. Давайте доить Стелку.
— Верно, давно пора, — с охотой отозвался Санька.
Он сбегал за ведром. Вовка и Михась за это время нарвали охапку сочной травы и положили перед Стелкой.
— Давай, Михась, начинай.
Михась присел, протянул руки и тут же обернулся к ребятам.
— У нее. У нее… Кто–то молоко выпил, — прошептал он.
В кустах за его спиной послышалось приглушенное хихиканье. Санька и Михась испуганно переглянулись.
Вовка схватил автомат, торопливо щелкнул затвором.
— Эй, кто там! А ну выходи, а то как стрельну!
— Ой! Не надо стрелять! — раздался тоненький девчоночий голосок. — Не надо!
Ветка зашевелилась, и из–за куста вышла девочка лет двенадцати. У нее в разные стороны торчали косички, широко открытые голубые глаза смотрели испуганно.
— Пожалуйста, не стреляйте… Это я привела сюда корову… Пожалуйста, не стреляйте…
Вовка отвел автомат и с нескрываемым интересом стал разглядывать девчонку.
Девочка была примерно одного с ним роста. Вовку удивили ее глаза. Очень большие и очень печальные. Он не выдержал ее взгляда, нахмурился.
— Как тебя зовут?
— Тинка, — ответила девочка и добавила: — Валентина Граматович.
Санька и Михась пришли в себя. Окончательно убедившись, что перед ними не леший, они вдруг разозлились, что какая–то девчонка смела дурачить их. Санька подступил к ней.
— Ты чего в лесу шляешься? Коров чужих уводишь?
Михась, сощурив глаза, подскочил с другой стороны и поднес к ее лицу крепкий кулак.
Но Тина, к удивлению мальчишек, не испугалась, не захныкала. Она только вздохнула. Ее большие глаза все так же грустно смотрели на ребят. Такое спокойствие особенно задело Михася.
— Ха! И подоить ее уже успела.
Девочка молча кивнула.
— И выпила сама все молоко?
— Нет, не выпила, — сказала Валентина тихим голосом. — Я на землю доила. У меня посуды не было.
— Как же ты чужое молоко могла на землю вылить?
Тинка вздохнула и поучительно произнесла:
— Корову доить надо вечером и утром обязательно. А она у вас с вечера не доена стояла. Разве можно так мучить скотину?
Санька хотел было сказать: мол, откуда тебе это известно, но его опередил Михась.
— А твое какое дело? — грозно сказал он.
Тина так же спокойно посмотрела на мальчишек и отвернулась.
«Странная какая–то», — подумал Вовка и спросил:
— Тинка, а где ты живешь?
— Тут.
— В лесу? — удивился Вовка.
— Ага.
— Ха! Мы тоже в лесу живем, — сказал Михась. — А где твой дом?
— Немцы спалили… — чуть слышно ответила Тина, и в ее глазах заблестели слезы.
Она не договорила и бросилась бежать. Не успели ребята опомниться, как девчонки и след простыл.
— Тю! Сумасшедшая! — сказал, улыбнувшись, Санька.
— Ха! Вот драпанула!
Вовка ничего не сказал. Ему было жаль девчонку.
Тина уже третий день жила в лесу одна. Она боялась выйти на дорогу, боялась возвратиться в село, не решалась пойти в соседнюю деревню, где жила ее тетка. Тина знала, что немцы охотятся за ней, хотят затравить собаками, как мамку и маленького братишку Ивася.
Три дня тому назад над деревней шел воздушный бой. Тина с братом полола грядки с капустой. Вдруг прямо над ними низко–низко пролетел самолет. Тина увидела на его крыльях красные звезды. Ивась от страха заплакал. Наш! За самолетом тянулся черный дымный след.
«Сейчас упадет и взорвемся», — подумала со страхом Тина. Она видела, как однажды упал немецкий самолет и взорвался. Тогда от взрыва все задрожало, стекла из окон выскочили.
Девочка упала между грядами, прижимая четырехлетнего Ивася к земле.
Но самолет плавно сел на колхозное поле и остановился возле речки. Тина видела, как из горящего самолета выскочили два летчика. Озираясь по сторонам, они побежали к кустам. Один из летчиков хромал на левую ногу. «Раненый, наверно», — подумала девочка.
Она велела братишке отправляться домой, а сама побежала к летчикам.
— Дяденьки! Дяденьки!
Летчики остановились. Лица у них были усталые, потные. В руках пистолеты. На одном обгорел комбинезон. Второй, тот, что прихрамывал, кусал губу и морщился. Видно, ему больно было. Его товарищ спросил:
— Немцы есть в деревне?
— Нету, — Тина замотала головой. — Вчера были и ушли.
— Надо моего друга перевязать. Принеси, пожалуйста, что–нибудь.
— Идемте к нам в хату, — предложила Тина, — мамка поможет вам завязать рану.
Летчики согласились.
Дома была только бабушка Евдокия. Увидев летчиков, она всплеснула руками, слезла с печи, достала им чистую простыню. Тут прибежала мать. Она помогла обмыть рану на ноге, ловко ее перевязала. Потом подала кувшин молока.
— Пейте, родненькие.
Пока летчики пили молоко с хлебом, она открыла сундук и достала отцовские штаны и рубахи.
— Нате, переоденьтесь.
Валентина смотрела на летчиков и удивлялась. В простых штанах и ситцевых рубахах они выглядели совсем обыкновенными.
— Тинка, неси керосин, — велела мать, поспешно заталкивая военную одежду в печь.
— Сапоги пожалей, — сказала бабушка Евдокия, — еще новые.
Мать вынула из печки хромовые сапоги, посмотрела на них, раздумывая. Сапоги были добротные, хромовые.
— Спрячь в погребе.
Плеснув из железного бидона керосином, она поднесла спичку. Одежда вспыхнула.
— Ну, уходить пора, — сказал раненый и тяжело поднялся.
Мать сунула им на дорогу буханку хлеба и кусок сала, рассказала, как лучше пройти лесом.
— Напрямик через болото нельзя, трясина там. А по краю стежка идет. Она выведет.
Когда летчики ушли, бабушка вдруг рассердилась, стала укорять невестку:
— Отправила людей на верную гибель. Не найдут они дорогу. Тинку пошли. Пусть проводит.
Тина охотно согласилась, когда мать ей велела догнать летчиков и провести их через болото.
— Только до Старого хутора. Там они сами пойдут.
Летчиков она догнала на опушке леса. Те обрадовались ей:
— А, это ты, шустрая!
— Мамка послала меня, — как бы оправдываясь, сказала Тина и, переведя дух, добавила: — Сами через болото не перейдете, заблудитесь.
До Старого хутора надо идти километров десять и весь путь хлюпать по топи. В одних местах болото, словно лужа, мелкое, по щиколотку, в других — по колено. Если не знаешь дорогу, легко свернуть в сторону и попасть в трясину.
Тине не раз приходилось бродить здесь, особенно в пору, когда созревала морошка, клюква. Она шла впереди, уверенно обходя опасные места.
По дороге они познакомились. Раненого звали Геннадием Ивановичем Чуковым, он был старшим лейтенантом. Когда Валентина узнала, что он жил в Москве, у нее загорелись глаза. Тина никогда не была в столице, да и вообще не видела большого города. Папка обещал свозить в Гомель, но ушел на войну, и от него нет писем. Конечно, поговорить с человеком, притом с летчиком, который живет в самой Москве, было очень интересно. У Геннадия Ивановича там остались жена и маленькая дочка Тома. Ей всего два годика.
Второго летчика звали Юрий Васильевич Телеверов. Он тоже был старшим лейтенантом и еще штурманом, жил в городе Ростове, только не в том, что возле Азовского моря на реке Дон, а в другом Ростове, который находится в Ярославской области. У него там жила мама, она работала учительницей истории.
Конечно, Тина не замедлила рассказать и о себе, что она окончила пятый класс, что по истории у нее пятерка, это ее любимый предмет. А по арифметике тройка, что задачки она решает неплохо, но вот примеры ей просто не удаются.
Шли долго. Геннадий Иванович совсем выбился из сил. Он держался одной рукой за плечо товарища, а другой опирался на толстую палку.
— Когда же кончится это чертово болото? — спрашивал он.
Валентина уверяла, что скоро, что осталось совсем немножко идти.
Наконец они выбрались на сухое место, Геннадий Иванович опустился на землю.
