Сэм Левеллин - Гадкие Крошки
— Не-еееее-т! — крикнул Ганс.
— Воля ваша, — сказала Капитан. — Заприте его в каюте.
Щелкнул замок.
— Машины пущены, я полагаю? Отдать носовой и кормовой!
— Нам ничего не видно, — сказал голос.
— Ничего, рискнем, — сказала Капитан. — Подумаешь, одна-две царапины…
И тогда Ганс Шанс принял решение. Неважно, кто захватил его прекрасный корабль. Важно, чтобы корабль не помяли и не утопили.
— Я буду сотрудничать, — сказал он. — Включите радар и выпустите меня отсюда, я буду делать всё, что скажете.
— Вот и чудненько, — сказала Капитан.
На душе у Шанса сразу потеплело.
* * *Тем временем на Острове Скелета Мальчик-дикарь Дин сидел на верхушке пальмы и задумчиво бросал орехи вниз, на берег. С тех пор, как экспедиция отправилась на кражу корабля, на Острове Скелета стало тихо — только ветер в деревьях, прибой на рифах да изредка храп задремавшего грабителя.
Еще совсем недавно Мальчик-дикарь радовался бы этим звукам. Но теперь на острове стало слишком тихо. Он скучал по пронзительным звукам грабительского хорнпайпа и по стуку кастрюль Примулы. Особенно по стуку кастрюль.
Швырнув на землю последний орех, Мальчик Дин съехал по стволу и пошел. Его оставили присматривать за островом, и он будет за ним присматривать. Ну, не столько присматривать, сколько высматривать. Клад.
Он в сотый раз прочесывал лесную поросль: не блеснет ли где золото, не хрустнет ли под ногой щепка от сундука, не покажет ли кость направление к кладу. Но поросль в тропиках растет быстро. Мальчику-дикарю не попадалось ни золота, ни костей, ни щепок. Без крестика «X» на карте поиски были обречены на провал. Только ветер шумел в деревьях. А еще было какое-то странное жужжание…
Мальчик-дикарь Дин оторвал взгляд от земли. Он увидел, что поиски привели его к дворцам Старшего Механика, А жужжали мухи, привлеченные запахом тухлой трески на веревках. Случайный порыв ветра донес до него этот запах.
— Фу, — сказал Мальчик-дикарь и быстро пошел назад.
Позже он поднялся на Череп-гору и окинул взглядом горизонт. Горизонт был пуст. Но рано или поздно Г… Г… Гомес Элеганте появится. Имя вызвало у Мальчика дрожь. Потом он понял, что дрожит по привычке, а не от страха.
— Гомес, — сказал он вслух.
Проверил, не задрожит ли. Вроде не задрожал.
— Го. Мес. Эле. Ган. Те.
И опять никакой дрожи. Просто имя, и больше ничего. Спасибо вам, Крошки, и особенно тебе, Примула, подумал Мальчик-дикарь. Вы показали мне, что, бояться надо только одного — своего собственного страха. Если Гомес Элеганте столкнется с Крошками, его можно почти пожалеть…
Погоди минуту, подумал Мальчик-дикарь Дин. Мы же не о розовом бегемотике Джереми говорим. Мы говорим о Гомесе Элеганте, и, кажется, я немного зарвался.
Внезапно горизонт на западе заполонили многочисленные корабли.
Дрожь вернулась, но Мальчик-дикарь Дин не убежал. Он созвал оставшихся грабителей, поплевал на ладони и принялся восстанавливать Домашнюю Лавину.
7
В справочной будке аэропорта Нью-Топии сидела женщина. На груди у женщины была карточка с именем: Лулабелла Деликадо. Примула подумала, что ей гораздо больше подошло бы имя Парабеллум. Глаза у нее были голубые и холодные, а улыбка жесткая. Рядом на столе стояла чашка с недопитым кофе.
— Мистер Гомес Элеганте? — переспросила женщина. — Никогда о таком не слышала.
— Он держит здесь свой самолет, — терпеливо объяснила Маргаритка. — И если вы его не знаете, может быть, скажете нам, кто его знает?
Лулабелла не помнила, чтобы ей когда-нибудь приходилось разговаривать с маленькими упрямыми нянями в коричневых котелках, надвинутых на нос, и большими нянями с плохо выбритыми подбородками. Но это и было самым приятным в ее работе: возможность сказать «нет» самым разным людям.
— Нет, — сказала она.
Маргаритка вздохнула.
— В таком случае, — сказала она, — извините, что обеспокоили, мы подойдем, когда вы будете чувствовать себя лучше.
— Я прекрасно себя чувствую, благодарю вас, — сказала Лулабелла с тайной радостью. Она обожала, когда люди скрипят зубами.
Няня что-то сказала.
— Что вы ска-али? — сказала Лулабелла.
— Что это там написано на доске объявлений? — Маргаритка показала пальцем.
Глаза Лулабеллы обратились к табло.
— Вы что, читать не умеете? — с презрением спросила она.
— Ах, да, — сказала Маргаритка. — Действительно, только что вспомнила. Умею.
— Ну, так, — сказала Лулабелла, допивая свой кофе.
На вкус оно было несколько странным, как-то вкуснее обычного. А всё потому, что пока Маргаритка отвлекала Лулабеллино внимание, Примула добавила ей в чашку несколько Послушных Капель.
— Следующий! — сказала Лулабелла.
— Так, — сказала Маргаритка голосом, подобным щелчку бича.
Лулабелла моргнула. Коричневые котелки отплыли и расплылись, как балерины в облаке тумана. Маленькая няня расплывчато… нет, мило улыбнулась. Лулабелле страшно захотелось узнать этих милых людей поближе. Но как? Ах, да. Она сделает всё, что они попросят. Всё, что угодно, — лишь бы самая большая из маленьких нянь перестала хмуриться и разговаривать таким страшным голосом. Лулабелла почувствовала, что язык у нее вываливается наружу, что она шумно дышит, а еще ей ужасно захотелось, чтобы у нее был хвост. Чтобы она могла им помахать.
— Ну, хорошо, — сказала Маргаритка. — Пожалуйста, покажите нам самолет Гомеса Элеганте.
— Сию минуту, — засуетилась Лулабелла — Только это не самолет, а самолеты. Они живут в секретном ангаре. Никто не знает о них, кроме нескольких человек из персонала. Мне о них сказал мистер Диксон, чтобы я больше никому не говорила. Он директор аэропорта. Я ему нравлюсь. Он хочет пригласить меня на ужин и, возможно, иметь от меня детей, но пошел он…
— Достаточно об этом, благодарю вас, — сказала Маргаритка. — Отведите нас в секретный ангар. А затем можете вымыть рот водой с мылом и забыть, что нас видели.
— Ах, боже! — воскликнула Лулабелла и засеменила на высоких каблуках к выходу; няня Примула, няня Маргаритка и няня Пит — следом.
Они прошли через багажное отделение, а на взлетной полосе повернули направо к длинным приземистым строениям, где прятались самолеты. Они вошли в дверь Ангара 18, под крыльями спящих самолетов проследовали к задней стене, где на верстаке стоял радиоприемник. Лулабелла повертела ручку настройки. Ангар огласила громкая латиноамериканская музыка. Часть стены отъехала в сторону.
— Ловко, да? — сказала Лулабелла.
Там, в секретном ангаре, стояло с полдюжины самолетов, синих, с золотой окантовкой и витиеватыми инициалами Г. Э. на килях.
Маргаритка вытащила из кармана фотографию папы Крошки:
— Вы видели этого человека?
Лицо Лулабеллы сморщилось. Она заскулила.
— Она не может сказать, — торопливо объяснила Примула. — Всё дело в Каплях. Она может делать только то, что приказано. А если не может сделать, впадает в отчаяние, и всё.
— А, хорошо… Раз так, бегите, — сказала Маргаритка. — На рабочее место, быстро! Закройте за собой дверь. И не забудьте про воду и мыло.
— Слушаюсь! — пропела Лулабелла с широкой улыбкой. — Пока-а! — Она помахала пальчиками и засеменила к туалету.
Няня Пит покачал головой.
— Молотьба, — сказал он.
— Молотьба?
— Молотьба, гумно, чудно.
— А, — сказала Маргаритка. И, повернувшись к Примуле: — Что ты намешала в эти капли?
— Эссенцию Преданного Пса, как обычно. Скополамин гидробромид. Дождевую воду из водостоков Храма Верного Слуги. Сахар, розовая вода, ну, и прочее…
— Кхе, — сказал няня Пит. — Извините меня, но мы весь день будем стоять и трепаться или пойдем посмотрим на кушетки?
— Кушетки?
— Кушетки и диваны, аэропланы.
— Ах, да, конечно. По человеку на самолет.
Изнутри самолеты оказались не такими роскошными, как снаружи. В каждом было по четыре сиденья спереди, а за перегородкой — большой грузовой отсек. Они были чистые, опрятные и не содержали совершенно ничего любопытного. Няни сошлись после осмотра.
— Есть что-нибудь? — спросила Маргаритка.
— Ничего, — сказала Примула.
— Ни плотвы, — сказал Пит.
— Плотвы?
— Ни плотвы, ни ерша, ни шиша.
— А, — сказала Маргаритка.
— Вот только в моем, — сказал Пит, — в моем был хомут.
— Хомут и супонь, вонь, — перевела догадливая Примула.
— Я уже сама поняла, — сказала Маргаритка. — Чем пахло?
— Керосином, — сказал Пит. — И духами.
Маргаритка нахмурилась. В ее могучем мозгу зашевелилась смутная Идея.
— У кого тут самый чуткий шлёп? — спросила Примула.
