Эдуард Веркин - Большая книга приключений для мальчиков (сборник)
Витька и Жмуркин согласно кивнули.
— Все, займитесь костром, — Генка гладил свою вывихнутую руку и прикусывал от боли губу.
Витька пошел раздувать угли. Жмуркин за ним. Он все время оглядывался на озеро и старался держаться подальше от берега. Скоро костер разгорелся, и ребята собрались вокруг огня.
— Чтобы я… — сказал Жмуркин выразительно, — еще… хоть раз… подошел к воде…
— Ты же любишь водные процедуры, — усмехнулся Генка.
Жмуркин не ответил. Он только протягивал к костру руки и продолжал икать.
— Останешься здесь еще? — спросил его Генка.
— Не могу, — помотал головой Жмуркин. — Я ж на два дня только отпросился…
— Страшно?
— Страшно, — признался Жмуркин. — Думал, все… Надо ее, эту щуку, динамитом…
— Нельзя динамитом. Курицы перепугаются — нестись не будут. И в доме окна повышибает.
— Тогда не знаю…
Они замолчали.
С озера послышался мощный всплеск. Ребята вздрогнули. Ночь началась.
Глава 11 Легенда о царской щуке
На следующее утро они провожали приятеля в город. Жмуркин был необычно, не по-жмуркински серьезен. Он задумчиво грыз спичку за спичкой и опасливо оглядывался по сторонам.
— Не бойся, Жмуркин, — успокоил его Генка. — Сюда Ник не доберется.
— Ага, — Жмуркин постучал Генку по плечу. — Не доберется…
Генка поморщился.
Увидев вывихнутое плечо, тетка, как и предсказывал сам Генка, испугалась и побежала во двор запрягать Березку, собираясь немедленно везти больного на центральную усадьбу. Чтобы ему там вкатили уколы от столбняка, сделали рентгеновский снимок, вправили вывих, наложили шину и даже, если нужно, гипс. Генка куда-либо ехать категорически отказался и напомнил тетке о ее славном медицинском прошлом. Тетка ответила, что все уже забыла. Генка сказал, что тут и помнить нечего, — дергай и все. Тетка ответила, что дергать надо правильно…
Они бы препирались еще долго, но разумный Жмуркин заметил, что в медпункте на центральной усадьбе в такое время скорее всего никого нет и что ехать бесполезно. Тогда тетка собралась с духом и дернула Генку за руку. Генка ойкнул. Плечо встало на место. Тетка тут же наложила спиртовой компресс и велела племяннику рукой особо не работать.
— Хорошо, что еще так отделались, — Жмуркин снова кивнул на Генкину руку.
— Бывает, — сказал Генка. — Сколько угодно бывает. Теперь…
— Теперь ты выбыл из строя, — Жмуркин раскусил очередную спичку. — Теперь щуку будет ловить один Витька.
— Под моим чутким руководством, — Генка положил здоровую руку Витьке на плечо.
К остановке подрулил древний желтенький „Пазик“.[43]
— Я вам позвоню, — сказал он, перед тем как сесть в автобус. — Как только прояснится ситуация с занятиями, я сразу позвоню. Спиннинг пусть у вас остается…
— У нас телефона нет, — сказал Генка.
Жмуркин со своим рюкзаком еле втиснулся в салон.
— Передайте поклон тетушке. И скажите, что мне здесь очень…
Двери автобуса захлопнулись. Жмуркин уехал.
— Когда тетка придет? — спросил Витька.
— В три. До трех надо что-то делать.
— Можем в кино сходить, — предложил Витька. — У них тут что-то новое идет, кажется.
— Да ну, — возразил Генка. — В кино мы можем и в городе сходить.
— Куда тогда?
Генка пожал плечами.
— Может, просто по главной улице прогуляемся? — предложил Витька.
Генка согласился, и они пошли вниз по улице Коммунистической, от удивительного фонтана до двухэтажного Дома быта. Ничего особо примечательного на улице Коммунистической не было — обычный набор: клуб, кафе, продуктовый магазин и магазин запчастей, еще один дом, в котором ночевал драматург Островский, краеведческий музей…
— Стоп! — Генка резко остановился.
— Чего еще? — спросил Витька. — Опять гениальная идея? Новое озарение?
— А давай зайдем в музей, а?
— Ты что, в музеях никогда не был?
— Честно говоря, давно уже не был. К тому же все равно делать нечего.
— Давай лучше в дом, где Островский ночевал.
Витька согласился. Но дом Островского оказался закрыт. Оставался краеведческий музей.
Входной билет туда стоил три рубля, но хранитель сказал, что музей все равно скоро закроется, и пропустил бесплатно.
Музей не очень удивил Генку и Витьку. Он был похож на все краеведческие музеи, которые посещали ребята по внешкольной программе. В музее имелись: старая ржавая сабля, коллекции мятых тульских самоваров, древних русских монет, кортик одного морского адмирала — выходца из здешних мест, изобилие лаптей и старых прялок, целая куча фотографий с какими-то местными знаменитостями… Одним словом, музей ребят не вдохновил. Они уж было собрались уходить, но тут Витька замер и повернулся к стенду, рассказывающему об успехах животноводства в районе.
Генка тоже остановился перед стендом и стал рассматривать диаграммы, показывающие рост надоев.
— И чего? — спросил Генка. — Надои растут?
— Не туда смотришь!
— А куда надо?
Витька поднял глаза к потолку.
— Блин! — восхитился Генка. — Вот это да!
Над кисломолочным стендом, между старым позеленевшим барометром и рогами лося-великана была помещена голова огромной щуки.
— Вот это да! — Генка зашел с другой стороны. — Я и не знал, что такие бывают…
— Наша, я думаю, не меньше, — сказал Витька. — Надо у хранителя расспросить…
И Витька побежал за хранителем. Хранитель нашелся быстро.
— Дедушка, — спросил Генка, — а что это у вас тут за рыбка такая? Ну, вот эта, с зубиками…
— Это? — улыбнулся дед. — Это щука.
— Да мы видим, что не килька, — сказал Генка. — Вы нам конкретно расскажите, что к чему. Что за щука, кто поймал…
— Хорошо, молодые люди, — согласился хранитель, — я вам расскажу. Только пусть кто-нибудь из вас принесет мне мое кресло…
Витька вздохнул и отправился за креслом.
— Щука эта непростая, — рассказывал дед, устроившись поудобнее. — Ее поймал после войны один здешний рыбак. Этот человек был очень страстным рыболовом. И очень удачливым. Говорили, что он может рыбу наловить даже в колодце. А если уж он шел на реку, то без рыбы никогда не возвращался. И вот однажды он отправился на рыбалку, поставил крюки и пошел спать, а когда с утра решил эти крюки проверить, то обнаружил, что ни одного крюка нет. Все сорваны! Поставил снова, к вечеру отправился проверять — и опять все крюки оборваны. Тогда он решил понаблюдать, что происходит. Кто это, значит, его крюки обрывает. И вместо десяти крюков поставил один. Насадил на крючок огромную плотву, вырубил березку потолще, привязал к ней шнур и закинул в реку. Сел на берег и стал ждать. Ждет-ждет — ничего. Час сидит, два сидит, три — никакой поклевки. Ну, мужику надоело все это дело, он взял да и прилег на бережке, вздремнуть немного. А как проснулся, глядит — удилище его в воде плавает. Он его, значит, как-то там подцепил, вытащил — потянул на себя… И тут из воды показалась рыбина! Это была щука. Но не простая щука, которых в любой речке полным-полно, а огромная, каких рыбак даже никогда и не видел! Он потом всем рассказывал, что щука была размерами чуть ли не с лодку. Мужик остолбенел. А щука посмотрела на него, посмотрела, а потом как рванет в глубину! Да так резко дернула, что он не успел даже рук разжать — всю кожу ему с ладоней удилищем и сорвало.
— Ушла? — спросил Витька.
— Ушла, — ответил хранитель. — Ушла, только ее и видели.
Хранитель замолчал. Он погрузился в свои мысли, и казалось, что он сам переживает все события, случившиеся полвека назад с удачливым рыбаком.
— А дальше? — нарушил молчание Генка.
Хранитель очнулся.
— А дальше он дал зарок — что не будет бриться, пока ту щуку не поймает. Вы знаете, что такое зарок?
— Конечно, знаем, — кивнул Генка. — Однажды я дал зарок не есть шоколада два месяца — и не ел.
— Молодец, — похвалил хранитель. — Вот тот рыбак тоже так поступил. И стал щуку ловить. А поскольку он еще работал механизатором в колхозе, то ловить эту самую щуку ему приходилось лишь в редкие выходные или по ночам. Хозяйство свое он забросил, двор у него бурьяном зарос, крыша дома прохудилась, и даже жена в конце концов от него ушла. А он все щуку ловил. Сначала деревенские все ему помочь хотели, а потом оставили, решили, что мужик просто свихнулся. Говорили, что щуки-то никакой и нет, что он ее выдумал. Даже в больницу его хотели положить.
— В психушку, что ли? — спросил Генка.
— Ага. Доктор приезжал, рыбака осмотрел и сказал, что он совершенно здоров. А щука — это, может быть, что-то из-за ранения головы, на войне полученного. Да и вообще, мало ли что бывает. Пусть ловит, сказал доктор, он же никому не мешает. На работу ходит? Ходит. Значит, все в порядке. И мужик дальше стал ловить. Много лет он ее ловил, чуть ли не десять. К нему даже прозвище такое прицепилось — Щукарь. Все его так и звали. Чего он только не испробовал: и на живца ловил, и на речную крысу, и на мясо и курицу… Всех щук в окрестностях переловил, а эту никак. Но вот в один прекрасный день он прибежал в деревню, собрал народ и позвал за собой. Все пошли к реке. Приходят, а там — мама дорогая! На берегу чудище лежит — щука невиданной величины. Тут все ему и поверили. И зауважали сразу. А прозвище так и осталось — Щукарь.
