Эдуард Веркин - Большая книга приключений для мальчиков (сборник)
— Какие круги? — не понял Генка.
— Какие-какие!.. Плавал по кругу, как заводной! Мы уж думали, с тобой случилось что. Кричали, кричали — бесполезно, ты ничего не слышал.
— И в самом деле не слышал. Там время по-другому как-то идет…
— Это Старый Ник? — Жмуркин презрительно ткнул пальцем в добытую Генкой рыбину.
— Нет, просто… — ответил Генка. — А Ник… Ника я не видел.
Из камышей на болотистом западном берегу поднялась пара больших серых птиц и потянулась в сторону Волги.
— И что теперь делать будем? — спросил Витька.
— Не знаю, — развел руками Генка. — Надо его на крюк ловить. Или на что-то другое. Он сейчас и вправду голодный — утят-то тетка не выпускает. Брать самую толстую леску — и ловить. Или на спиннинг.
— А если он в реку уйдет? — спросил Витька.
— Не уйдет, — покачал головой Генка. — Там сеть. Она белугу выдержит.
Они сидели возле костра, грели руки. Генка стягивал гидрокостюм.
— Так что же все-таки делать? — в очередной раз спросил Витька.
— Вечер уже, — Генка свернул костюм. — Ночь теплая будет. Предлагаю тут посидеть. Комаров нет. Пожарим на веточках щуку, потом в стог заберемся.
— Стог — это по-нашему, — улыбнулся Жмуркин. — Только, чур, я с рыбой возиться не буду.
— Я сам, — сказал Генка. — А вы дров пока соберите.
Витька и Жмуркин отправились собирать дрова, а Генка стал чистить щуку.
Через двадцать минут Витька и Жмуркин притащили к костру сухую иву. Генка доскребал щуку.
— Бедная рыба, — сказал Жмуркин. — Как в застенках гестапо побывала.
— Чистил бы сам, — огрызнулся Генка. — Командовать у нас каждый горазд.
Генка взял топор, порубил иву и закинул дрова в костер. Ива прогорела быстро и оставила после себя ровные круглые угли, пригодные для жарения. Генка насадил на прутики куски рыбы и повтыкал их над жаром.
— Будет как шашлык, — сказал он. — Главное, чтобы открытого огня не получилось, а то все сгорит на фиг.
Скоро над берегом поплыл запах жареной рыбы. Генка нюхал дым, носом определяя готовность, потом ткнул в один из кусков ножиком и сказал, что готово. Ребята взяли палочки и принялись есть. Рыба получилась вкусная, прожарилась хорошо, только соли не хватало.
— Интересно, а Старый Ник вкусный? — спросил вдруг Жмуркин.
Генка и Витька посмотрели на Жмуркина с испугом.
— Что это вы на меня так посмотрели? — спросил он. — Старый Ник все-таки рыба, а значит, его тоже можно пожарить. Если он такой огромный, то мяса в нем, наверное, немерено. Можно год питаться.
Витька приложил палец к губам и кивнул в сторону озера.
— Да вы тут совсем с ума посходили! — захихикал Жмуркин. — Вы что, боитесь его, что ли?
Витька и Генка не ответили.
— Во закидоны-то! — Жмуркин взял себе еще кусок рыбы. — Вам обоим лечиться надо. Серьезно лечиться. Некоторые рекомендуют в кокосовую стружку закапываться…
Друзья снова промолчали.
— Что-то мне есть расхотелось, — сказал Генка. — Пойду лучше спать.
Генка встал и направился к стогу.
— И я тоже, — Витька двинулся за ним.
— Ну и валите! — крикнул им вслед Жмуркин. — Мне больше достанется. Психопатосы чертовы!
Жмуркин остался у костра один. Он съел всю рыбу, выпил чай из смородины, посидел просто так. Понаблюдал, как медленно гаснут угли и улетают в чернеющее небо последние искры. Потом Жмуркину стало скучно, он залил костер водой и тоже направился к стогу.
Генка и Витька уже вырыли к этому времени две норы и забрались внутрь, одни пятки торчали. Жмуркин раскопал сено с противоположной стороны и тоже устроился на ночлег.
В стогу было хорошо. Сквозь сено просвечивали звезды, внизу, у земли, шуршали медленные стоговые мыши, а само сено пахло прошлогодним летом. Любая романтическая натура могла лишь мечтать о ночевке в стогу. Но Жмуркин не был романтической натурой, он сразу же принялся пыхтеть, ворочаться и возмущаться.
— За шиворот разной фигни уже насыпалось, — ругался он. — И ведь колючая такая, как треугольная будто… А эти мыши! Может, они на людей нападают? Может, они бруцеллез[42] какой-нибудь переносят?
— Помолчи, Жмуркин, — сказал Генка.
— А чего помолчи! — обиделся тот. — Разве нельзя было домой пойти? Нельзя было как людям поужинать, а потом спать лечь в нормальных постелях?
— Я говорю, Жмуркин, помолчи!
— Вот когда тебе мышь за пазуху залезет…
— Жмуркин, заткнись! — приказал Генка. — Ты что, ничего не слышишь?
Жмуркин замолчал. Витька насторожился. Со стороны озера раздавалось беспорядочное жестяное бряканье.
— Банки, — сказал Жмуркин. — Вы их ведь к сети привязали?
— К сети, — подтвердил Генка.
— Это значит…
— Это значит, что Старый Ник попался, — Генка принялся выбираться из стога. — Вот сейчас и проверишь, вкусный он или как…
Витька стал выбираться следом.
— Может, до утра подождем? — предложил из сена Жмуркин.
— К утру он превратит сеть в лохмотья, надо сейчас вынимать.
Генка уже бежал к пляжу.
— Действуем так, — говорил он. — Я на плоту плыву к тому берегу протоки, а вы хватаете сеть на этом. Я перерубаю шнур, а вы сразу начинаете сеть вытаскивать. Вытащили на метр — закрепили за иву, вытащили — закрепили, вытащили — закрепили. Ясно?
— Яснее не бывает, — отвечал Витька. — Попался, голубчик…
— Фотик забыл, — жаловался Жмуркин. — А вдруг это самая крупная щука в мире? Мы можем прославиться: попасть в Книгу рекордов Гиннесса, денег заработать…
Они быстро шагали по пляжу. Генка впереди, Витька и Жмуркин за ним. Бряканье не прекращалось.
Генка схватил топор, сбежал к воде, запрыгнул на плот и оттолкнулся. Он погнал плот вдоль пляжа, чтобы не уходить на глубину, где шест не достал бы дна.
Витька и Жмуркин добежали до сети раньше. Шнур, крепивший сеть к липе, был натянут до звона, сама липа дрожала от рывков, а самодельный Генкин колокольчик бился на леске, как припадочный. Все поплавки погрузились в воду.
— Хватайся! — Витька взялся за шнур первым.
— Хватаюсь уж, — Жмуркин пристроился с другой стороны.
— Как Генка рубанет по тросику, так мы тянем! — напомнил Витька.
Генка доплыл до протоки, добрался до сежня, наклонился к сети. Размахнулся, рубанул по шнуру топором. Шнур дзинькнул и хлестко ушел в воду.
— Тянем! — крикнул Витька.
Сеть пошла неожиданно легко. Она выбиралась метр за метром, никакого сопротивления не чувствовалось.
— Черт! — неожиданно ругнулся Витька. — Закрепить забыли!
И Витька стал привязывать вытянутый кусок сети к липе. Он подтянул шнур к толстому кривому суку и уже собирался набросить на него петлю, как вдруг мощный рывок вырвал шнур из его рук. Витька зашипел от боли и почти сразу же услышал крик Жмуркина.
Жмуркин вопил от ужаса. Витька повернулся на этот вопль.
Сеть медленно уходила обратно в воду. И так же медленно сползал к воде по песку Жмуркин — левая нога его запуталась в шнуре. Жмуркин не мог ничего сказать, только орал.
Все произошло настолько быстро, что когда Витька прыгнул, пытаясь поймать Жмуркина за руку, тот оказался в воде уже по пояс.
Витька не достал. До руки Жмуркина осталось сантиметров двадцать.
— Мама, — сказал Жмуркин и скрылся в озере.
— Генка! — заорал Витька. — Генка, сюда!
Витька умел плавать, причем плавать неплохо. Но ситуация была слишком необычная, и Витька растерялся. Генка наоборот — сохранил трезвость рассудка и хладнокровие. Он мгновенно оценил обстановку, подогнал плот к месту, где ушел под воду Жмуркин, и нырнул.
Его не было секунд тридцать, и Витька начал уже бояться, что оба они не вынырнут совершенно. Но тут вода заволновалась и на поверхности появились голова Генки, а затем и голова Жмуркина. Жмуркин застонал, Генка треснул его по затылку, и Жмуркин выпустил изо рта струю воды.
— Витька, помоги! — Генка стал толкать Жмуркина к берегу.
Жмуркин вяло барахтался и кашлял. Витька зашел в воду, и вдвоем они выволокли Жмуркина на берег.
— Ногой в сети запутался, — сказал Генка. — Пришлось резать.
— Ногу? — спросил Витька.
— Сеть!
И Генка показал свой знаменитый швейцарский нож. Друзья рассмеялись. Только Жмуркин не смеялся. Он сидел на песке, икал и не мог сказать ни слова.
— Пилю шнур, а она как вниз рванет! — рассказывал Генка. — А я не отпускаю, рука как вывернется, кажется, вывихнул… В плече…
Генка показал плечо. Рука торчала неестественно вбок, плечевой сустав покраснел и распух.
— Больно? — спросил Витька.
— Терпимо. Неудобно как-то…
— Надо дернуть, — подал голос всезнающий Жмуркин. — Я видел, я могу, если что…
— Тетка дернет, — отклонил его предложение Генка. — Она раньше фельдшером работала. Тетке ничего не говорите. Если узнает, что мы тут все чуть не перетонули — больше на озеро не отпустит. И вообще в город отправит.
