Екатерина Вильмонт - У страха глаза велики
— Ну что, Юрочка, я была права, когда обещала тебе фантастическую форель?
— Права, Ксюшенька, права! — благодушно пробасил Юрий Петрович.
Он мне очень понравился: большой, добрый и, похоже, очень порядочный. Как он рассердился на свою благоверную из-за того, что ему почудилось что-то неприличное в предложении свести Мотьку с меценатом Холщевниковым. Этой чуткостью и деликатностью он напомнил мне деда.
Когда мы уже ели десерт, из зала торопливо вышел Машин дядя. Вид у него был хмурый, и он быстро ушел. Следом за ним появился Тимофей Михайлович. Он приблизился к нашему столику, пододвинул себе стул и сел. Тотчас же подскочил официант и, ничего не спрашивая, поставил перед ним бокал вина. Видно, Холщевников был тут завсегдатаем, и его привычки хорошо знали. Неожиданно он обратился ко мне:
— Знаете, я давний и горячий поклонник вашего деда, но в Москве он так редко поет… Последний раз я слышал его в Лондоне, он пел Бориса Годунова. Это был незабываемый спектакль!
Я молчала — что на это ответишь?
— А здесь, в Париже, ваш дед давал концерт в зале Плейель, но я в тот день никак не мог пойти и страшно жалел… А где Игорь Васильевич сейчас?
— В Севилье, поет дона Базилио, — ответила я.
Он на мгновение задумался, словно просчитывал что-то в уме, а потом сказал:
— Ксюша, Юрий Петрович, девочки, я страшно рад нашей встрече и в доказательство этого хочу пригласить вас всех к себе в гости. Это будет суббота…
— Постой, Тима, это же день твоего рождения! — воскликнула Оксана Семеновна. — Как же я могла забыть!
— Это неважно, — обаятельно улыбнулся Холщевников. — Просто приезжайте в гости. Поскольку я живу за городом, я пришлю за вами машину. Не поздно, в половине четвертого. И эта же машина потом доставит вас обратно. Ну как, согласны?
— Согласны, разумеется, согласны! Девочки, вы ведь согласны, да? Это так интересно — побывать в твоем родовом поместье! — восторженно говорила Оксана Семеновна.
Родовое поместье? Очень любопытно. Я глянула на Мотьку. Нельзя упустить такой случай. В ее глазах промелькнула растерянность. Я сразу поняла, в чем дело.
— Тимофей Михайлович, — обратилась я к нему, — дело в том, что вместе с Матильдой у нас гостит и ее двоюродная сестра…
— Ну, разумеется, берите сестру. Какие могут быть вопросы! Буду весьма рад и польщен! Я созвонюсь с Ксюшей и пришлю машину. А сейчас я должен вас покинуть, — сказал он, поднимаясь из-за стола. Я оглянулась и заметила топтавшегося у входа человека, который с тоской поглядывал на Тимофея Михайловича. Тот кивнул ему и прошел в зал. Мужчина последовал за ним.
— Потрясающе! Девочки, вы знаете, нам повезло. Невероятно повезло! Тимофей умеет устраивать праздники. И всегда умел, даже в молодости, когда у него и денег ни гроша не было, всегда что-нибудь да придумает эдакое… А уж сейчас, да в своем поместье…
— Ксюша, ты что-то говорила о родовом поместье, — напомнил Юрий Петрович. — Ты ничего не спутала?
— Ни-че-го! — отчеканила оскорбленная в лучших чувствах Оксана Семеновна. — Он получил его в наследство! Я точно не помню, кажется, от дядюшки. Дело в том, что его прабабка была француженкой. Так что я ничего не спутала!
— И что, большое поместье?
— Чего не знаю, того не знаю, но мне говорили, что большое. Впрочем, послезавтра мы все увидим своими глазами. Мне это безумно интересно. Я еще никогда не была в поместье!
— А мы с Аськой были! — выступила Матильда.
— Вы? Где?
— В Риме! В прошлом году!
Но Оксану Семеновну это ничуть не заинтересовало.
— Я надеюсь, вы поедете с нами, Ася?
— Поедем, наверное, — ответила я и тут же получила под столом пинок от Мотьки. Мол, какие могут быть сомнения! — Я вот только не знаю, это же день рождения, значит, нужно что-то дарить. А что?
— Ну, тебе-то проще всех! — засмеялась Оксана Семеновна. — Подари ему последний диск деда или альбом…
— Правильно! Оксана Семеновна, вы гений!
Она удовлетворенно улыбнулась. Мы еще посидели, поболтали, время близилось к трем.
— Ну что ж, может быть, пойдем отсюда? — не выдержал Юрий Петрович.
— Да-да, пора. Нам еще сегодня с тобой надо много успеть! — спохватилась Оксана Семеновна.
Мы сердечно ее поблагодарили, обменялись телефонами и условились созвониться завтра вечером. Но пока мы прощались, из ресторана вышел Холщевников. Помахал нам рукой и очень торопливо ушел. Бежать за ним не было никакой возможности. Наконец Оксана Семеновна и Юрий Петрович тоже ушли.
— Ну и дела! — вздохнула Матильда. — Даже не поймешь, повезло нам или нет.
— Не повезло, это точно!
— Почему?
— Потому что на дне рождения в родовом поместье мы скорее всего ничегошеньки не выясним. Сегодняшний день, считай, пропал, и вообще… Он же теперь нас знает как облупленных.
— Твоя правда. Ой, Аська, я чего подумала…
— Ну?
— Как же мы в гости-то к нему поедем?
— На машине, ты же слышала.
— Да я не про то! — отмахнулась Мотька.
— А про что?
— Неудобно же идти в гости и ничего там не есть и не пить.
— Это почему?
— Ты помнишь, как Митька Костю ругал…
— За то, что пил чай в доме подозреваемого? — вспомнила я. — Он еще тогда приводил в пример графа Монте-Кристо, который не ел и не пил в доме своего врага. Но, Мотька, во-первых, мы можем и не есть, а во-вторых, ведь еще не факт, что этот человек — наш враг. Может, он вполне порядочный бизнесмен, а мы с тобой просто уже помешались на всяких там преступлениях.
— А как же записка из куртки?
— Тоже еще ничего не значит. Кстати, если вспомнить то наше дело, все улики были против Гриши, а он оказался вовсе ни при чем. Так что…
— Значит, поедем в родовое поместье?
— Обязательно поедем. Чем черт не шутит. Может, убедимся в его невиновности.
— Щас! На блюдечке с голубой каемочкой нам принесут эту самую невиновность! Вот, девочки, смотрите и радуйтесь.
— Мотька, ты чего злишься?
— А как не злиться, когда… Когда все так усложняется. Пошли, надо позвонить Маше, узнать, как там дела.
— Верно.
Но у Маши никто трубку не взял. Наверное, она не выдержала, пошла гулять. А дядя занимается своими делами. Ничего, вечером созвонимся.
И мы с Матильдой отправились гулять. Вышли на бульвар Батиньоль, добрели до площади Клиши и оттуда уже рванули на Монмартр. Не сговариваясь, мы даже словом не упоминали о Холщевникове и всей этой истории, мы просто наслаждались дивным городом, а потом вдруг вспомнили, что нам же надо встретить Степаниду, и сломя голову понеслись к метро.
Степанида пребывала в состоянии телячьего восторга. Ее восхищало все — и знаменитый Шартрский собор, и сам городок, и группа, и экскурсовод, и обед в Шартре, и…
— Ой, девчонки, как здорово! Мне так понравилось! Спасибо, Ася, а я, дура, еще не хотела ехать. И одной тоже клево! Все обо мне так заботились! — захлебывалась она.
Я ее такой еще не видела.
— Ой, а у вас как дела? — спохватилась она уже на подходе к дому.
— У нас? Думаю, ты удивишься, если скажу, что послезавтра мы втроем приглашены в гости на день рождения. Угадай, к кому?
— К Маше?
— Нет, не к Маше! — таинственно ответила Матильда.
— Ну не к Холщу же!
— Вот именно, к Холщу! — воскликнула Мотька.
— Матерь божья! Ты не врешь, Мотя?
— Зачем мне врать?
— Может, ты меня разыгрываешь?
— Глупости! Это истинная правда!
— Ася?
— Правда, Степа, правда!
И мы рассказали ей все, что случилось с нами.
— Ну и ну! — давалась диву Степанида. — А вообще-то интересно. Даже очень.
— Ну, интересно или нет, там видно будет. Значит, теперь ты не против экскурсий? — перевела я разговор.
— Нет, что ты! Так здорово было! А когда следующая?
— Кажется, в воскресенье.
— Отлично!
— А ты вроде даже и не устала, — удивленно проговорила Мотька. — Смотри, как она сегодня загорела, Аська!
Степанида и впрямь загорела, и ей это шло. Она вообще стала хорошенькой, наша Степка. И оттаяла. Молодец, Ниночка, что купила эти экскурсии!
Вечером позвонил Ален и пригласил нас завтра погулять по ночному Парижу.
— И Степаниду возьмите с собой, мы не очень поздно пойдем, пусть полюбуется, а то так и уедет, не увидев этой красоты. А Поль возьмет с собой братишку, ему тоже тринадцать лет, вполне годится ей в кавалеры.
— Отлично придумано, — обрадовалась я. В самом деле, мы днем так выматываемся, что вечером хватает сил только поесть и завалиться спать, а это, согласитесь, бездарно!
Матильда тоже пришла в восторг. А Степке мы пока про кавалера решили ничего не говорить. А то кто ее знает, вдруг она будет недовольна?
Степанида позвонила Маше, но наткнулась на автоответчик. Потом звонила еще несколько раз. То же самое. Она попросила Машу позвонить ей, но та так и не позвонила. Вероятно, обиделась все-таки. И лишь утром Степанида наконец застала ее. Они поговорили о том о сем, а потом я взяла трубку.
