Екатерина Вильмонт - У страха глаза велики
— Слушаю!
И тут же выражение ее лица изменилось, на нем читалась крайняя заинтересованность.
— Да? Здорово! Как ты сказала, Батиньоль? Да? Класс! Ой, Маш, ты знаешь, оказывается, я завтра занята. Меня на экскурсию отправляют, нет, не могу отказаться, за меня уж деньги заплатили… Вот и не знаю…
— Степанида, дай мне трубку! — решительно потребовала я.
Та удивленно на меня взглянула, но трубку отдала.
— Маша? Это Ася говорит. Не волнуйся, Степанида все нам рассказала! Насколько я поняла, это на улице Батиньоль?
— Да…
— Как ты узнала?
— Дядя спросил меня, как ему добраться до улицы Батиньоль, вот я и подумала…
— Он туда собирается сегодня?
— Нет, завтра!
— Это интересно! Вот что, Маша, ты не сердись, не обижайся, но на улицу Батиньоль тебе идти не стоит.
— Почему это?
— Потому что у тебя нет опыта слежки и дядя запросто тебя обнаружит. А это лишнее. Туда пойдем мы, я и Матильда. У нас есть опыт… И мы знаем в лицо твоего дядю, а он нас вряд ли узнает. А даже если увидит, то ни в чем не заподозрит. С какой стати?
— Да, наверное, — промямлила Маша. — Но вообще-то… это нечестно!
— Что нечестно? — удивилась я.
— Это же мой дядя, почему вы пойдете за ним следить?
— Чудачка ты, Маша! Нас не дядя твой интересует, а тот тип, Холщевников… Мы… вернее, Степанида узнала о нем еще в Москве, так что…
— Да, я понимаю…
— Обещаю тебе, что, как только мы что-то узнаем, обязательно расскажем тебе. Хорошо?
— Хорошо… — неуверенно ответила Маша. — А куда едет Степанида?
— В Шартр.
— Да, там красиво… Даже очень… — не без горечи проговорила она.
— Маша, не расстраивайся, все будет отлично! — попыталась я ее успокоить.
— А может, вы возьмете меня с собой, я вам мешать не буду, — едва слышно попросила она. — Ой, извините, я не могу больше говорить…
И она положила трубку.
— Ну что? — спросила Степанида.
— Она просилась с нами, но тут кто-то пришел…
— Машка сказала, что это нечестно, да? — довольно ехидно осведомилась Степанида.
— Да, и я с ней согласна даже, но что делать? Придется, Мотька, нам с тобой вспомнить старое! Ты не против?
— На улице Батиньоль? Нисколечко не против! Это очень красивая улица, я помню… Там еще церковь такая… Ниночка рассказывала, что ее построила в память казненных родителей дочка Марии-Антуанетты, герцогиня Ангулемская, да?
— Да, Мотька, у тебя и память! Церковь Святой Марии Батиньольской.
— Вот-вот. Степка, ты хоть слыхала про Марию-Антуанетту? Кто она была?
— Королева, — неуверенно ответила Степанида.
— А кто был ее муж?
— Король. И их казнили.
— А как его звали? — продолжала экзамен Мотька.
— Людовик Шестнадцатый! — к великому нашему изумлению, без запинки ответила Степанида.
— Ну ты даешь! Откуда ты знаешь?
— Какая разница? Знаю, и все! — отрезала Степанида, торжествуя.
— Матильда, кончай допрос! — вступилась я за нее. — Не мучай ребенка.
— Я не ребенок!
— Ну еще бы, тебе ведь на днях тринадцать стукнет! — заметила я.
— Откуда ты знаешь?
— Разве это секрет?
— Почему? Просто я удивилась…
— У тебя есть по этому поводу какие-нибудь мысли?
— Какие мысли? — растерялась Степанида.
— Как отпраздновать день рождения?
— У меня? Нет у меня никаких мыслей. Да и праздновать ничего не нужно.
— Ладно, там видно будет, — сказала я. — А вообще, нам лучше сегодня лечь пораньше, выспаться по-человечески, а то завтра рано вставать нужно, проводить Степаниду.
Ни Мотька, ни Степанида со мной спорить не стали. Видно, они тоже порядком вымотались.
Утром мы проводили Степаниду до туристического бюро, куда должны были подать автобус, убедились, что экскурсия состоится, и уже хотели уйти, как вдруг Степанида сказала:
— Все ж таки это свинство с вашей стороны!
— Что?
— Отправлять меня одну!
— Во-первых, путевку купила Ниночка, — напомнила ей Матильда, — а потом, ты же требовала самостоятельности, а теперь ноешь!
— Я не ною! Еще чего!
— Тогда помалкивай!
Степанида ничего не ответила и молча полезла в автобус. Все-таки она обиделась.
— Ничего, переживет! — словно подслушала мои мысли Мотька.
Мы дождались, пока автобус отойдет, и не спеша побрели по улице.
— Ась, а мы туда, на улицу Батиньоль, заранее поедем или же прямо к двенадцати?
— Нет, надо пораньше туда заявиться, разведать, что там и как.
— Мне тоже так кажется. А ты не думаешь, что все-таки надо позвонить Маше, а?
— Зачем? Она только привяжется опять…
— Степка говорила, что советовала ей показать дяде визитку Холщевникова…
— Да нет, это ж было до того, как он спросил у нее дорогу на улицу Батиньоль. Так что…
— Мне почему-то кажется, что она может сама туда отправиться. А это ни к чему.
— И что ты предлагаешь?
— Может, звякнуть ей и предупредить еще раз, чтобы не совалась?
— Давай попробуем!
Мы вернулись домой, и я позвонила Маше.
— Здравствуй, Маша, это Ася говорит.
— Здравствуй, Ася. Ты звонишь, чтобы я не ездила на улицу Батиньоль, да? — догадалась она.
— Вообще-то да, — засмеялась я. — А ты туда собираешься?
— Ну…
— Маша, не делай этого, пожалуйста. Ты можешь все испортить просто по неопытности…
— Но я так никогда не наберусь опыта, правда?
— А зачем тебе такой опыт?
— Интересно!
— Это я понимаю, — мягко сказала я, — даже очень хорошо понимаю, но пойми и ты, Маша! Нельзя, чтобы твой дядя тебя заметил!
— А если я вызовусь его проводить туда?
— Что тебе это даст? И к тому же я не уверена, что он согласится. Он сейчас дома?
— Да. Он еще спит. Просил разбудить его в десять часов. И тогда я его спрошу.
— Дело твое, — сухо ответила я. — Поступай, как знаешь. Единственное, о чем я тебя прошу, — при виде нас притворись, что никогда в жизни нас не видела. Можем мы хотя бы на это рассчитывать?
— А почему ты злишься?
— Я не злюсь, просто когда имеешь дела с неразумными малолетками…
— Это я неразумная малолетка? — возмущенно запыхтела Маша.
— Конечно! Вон Степанида, ей тоже хотелось пойти с нами, но она понимает, что такое «надо».
— А я, значит, не понимаю?
— Судя по всему, не понимаешь.
Она помолчала.
— Ну хорошо, — выдавила она из себя, — я никуда не пойду. Буду торчать дома! Но вы обещаете мне все рассказать потом?
— Конечно! Вот теперь я вижу, что ты уже большая и умная.
— Дешево ты меня покупаешь!
— Я тебя не покупаю, я просто говорю то, что думаю. Ну все, с этим покончили. Больше ничего интересного не происходило?
— Нет. Он вчера весь день лежал, примочки себе делал, отсыпался. Даже не звонил никуда.
— И ему никто не звонил?
— Нет, не звонил.
— Понятно. Ну хорошо, Маша, спасибо тебе за помощь.
— За какую помощь? — растерялась она.
— Ну, за то, что ты остаешься дома. Ты этим здорово нам поможешь.
— Ты хитрая, ужас просто!
В ответ мне осталось только рассмеяться. На этом мы с нею простились.
— Фу, — сказала я, положив трубку. — С меня семь потов сошло, пока я ее отговорила переться на улицу Батиньоль.
— А может, не стоило так стараться? Ну пошла бы она туда…
— Ладно, проехали! Ты мне лучше вот что скажи, Матильда, что твоя печенка тебе подсказывает? Нароем мы там что-нибудь интересное?
— Нароем, Аська, — вздохнула Мотька.
— А ты чего так тяжело вздыхаешь?
— Я уж думала, мы с тобой никогда больше ничего не будем вместе расследовать, и вот пожалуйста!
— Ты этим недовольна, что ли?
— Да как тебе сказать…
— Скажи, как есть!
— Сама не знаю… Да нет, глупости, это просто здорово! Такая, видно, наша с тобой судьба, а от судьбы куда деваться, правда?
— Правда!
Глава VIII ПОВЕЗЛО ИЛИ НЕ ПОВЕЗЛО?
В половине двенадцатого мы уже были на улице Батиньоль.
— И что теперь? — спросила Мотька.
— Как будто я знаю, — проворчала я. Почему-то мне казалось, достаточно попасть сюда — и все станет ясно само собой. Но увы…
— Аська, а ведь мы сглупили, да еще как! Где ж мы тут этого дядю сыщем? Только если уж очень повезет…
Я помолчала. Да, растренировалась я… Какого маху дала! Надо было следить за дядей Лешей от дома, тогда все было бы в порядке, а так…
— Слушай, Аська, позвони-ка ты Маше!
— Это зачем?
— А вдруг он перед уходом что-то ей сказал или спросил? Ну мало ли, риск-то небольшой! Вернее, вообще никакого риска!
— Риска-то нет, а вот стыд какой…
— Да в чем стыд?
— А ты сама не понимаешь?
— Никакого стыда! Наоборот! Ты велела Машке оставаться на связи и сейчас этой связью воспользуешься, только и всего.
