Владимир Кобликов - До свидания, эрлюсы
— Знать — знаю, не спорю, — что-то прикидывая в уме, раздумчиво проговорил старик. — На голове волос столько нет, сколько я посадил деревьев на своем веку. Как не знать мне леса.
Тихон Устинович замолчал и неторопливо стал сворачивать самокрутку. Прикурил и сделал пробную затяжку. Потом встал со скамьи.
— Ну, вот что, мужики, хватит рассиживаться! Пошли мальцов искать. К Киреевской сторожке идти надо, — пояснил старик Назару Семеновичу.
Колькин судовой журнал
К концу дня мы вышли на перекресток двух лесных дорог. На бугорке стоял столбик с цифрой 213. Это обозначение лесного квартала. Здесь должна собраться вся спасательная партия. Я сел в густую траву на обочине дороги. Пахло спелой земляникой. Громко перекликаются потревоженные птицы. Тут и там зыбкими облачками роилась мошкара. Летали над дорогою фиолетовые бабочки-переливницы. Рядом с нами звонкое дерево долбил неутомимый труженик дятел. В разных концах леса куковали лесные гадалки кукушки. Ото всего веяло старой сказкой.
Тихон Устинович прошелся по дороге, а вернувшись к нам, сообщил:
— С хутора в сторону реки две подводы проехали. Следы свежие. — Потом посидел, покурил и спросил: — Все собрались?
— Нет еще. Братья Лавреновы не пришли.
— Где же они, окаянные, застряли? — зашумел старик.
— Да вон идут — легки на помине, — указал Назар Семенович на дорогу.
Братья-охотники торопились. Еще не дойдя до нас, старший из братьев крикнул:
— Посмотрите, что мы нашли! — и помахал над головою серой книжечкой.
— Ну, что у вас там такое? — равнодушно спросил Тихон Устинович. У старика или было мудрое правило ничему внешне не удивляться, или он наказывал своим равнодушием братьев за опоздание.
— Блокнот нашли.
— Да это же Колькин блокнот! — обрадовался Соломко.
На обложке блокнота действительно было написано печатными чуть стершимися крупными буквами: «Судовой журнал Николая Соболева».
— Где нашли?
— Совсем недалеко отсюда. Валялась в траве у дороги.
Борода стал перелистывать блокнот. На одной из страниц поэт остановился и, пробежав ее быстрым взглядом, протянул блокнот капитану:
— Почитай, что они пишут!
— Читайте вслух.
— Всем интересно послушать.
— Читай, Никита, ты.
Все окружили поэта. Наша группа очень напоминала маленький отряд, который остановился на глухой дороге в дремучем лесу, чтобы обсудить план очередной боевой операции.
— Слушайте, — Соломко откашлялся и стал читать:
«Мы с Андреем идем в лагерь эрлюсов. Прошли уже километров пять. Дорога хорошая…
Андрей натер себе ногу и стал хромать. Завязали ногу носовым платком, под пятку подложили бумаги, чтобы кожа задника не касалась натертого места. Андрей говорит, что теперь идти совсем не больно. Дурак он, что не надел кеды: в них ногу не натрешь…
Солнце в зените. Значит, сейчас двенадцать часов дня. Подошли к ручью. Вода в нем светлая и холодная. Решили отдохнуть и поесть. Во фляги набрали свежей воды. Сидим под кустами. Здесь прохладно, но много комаров. Андрей предлагает развести костер и наложить в него травы, чтобы было больше дыма, который комаришкам не по вкусу…
Вдоль ручья по тропинке в лес промчалась лосиха с теленочком. Мы с Андрейкой даже вздрогнули от неожиданности. Кого они испугались? На той же тропинке увидели вскоре мужчину с двухстволкой. Он все время озирался по сторонам, пока не дошел до леса. Андрей считает, что мужчина — подозрительный тип. Мне тоже охотник-коротышка не понравился. Соломко говорил, что сейчас охота запрещена. Зачем же у коротышки ружье? Неужели он хочет убить лосиху?..
Совещаемся с Андреем, что нам делать. Бежать в наш лагерь?
Далеко. Надо идти за браконьером. Догоним коротышку и скажем ему, что заблудились. При нас он стрелять лосиху не станет.
…Идем на юго-запад. Надо зайти подальше в лес, а то браконьер не поверит нам, что заблудились.
Все исцарапались. Я чуть не выколол себе глаз: упал и наткнулся бровью на сучок. Андрейка натер другую ногу. Не туфли, а мука…
Ходили-ходили, а пришли опять на старое место. Все оттого, что про компас забыли… Браконьера и след простыл. Пошли по лесу «челноком» и опять наткнулись на тропку, по которой лоси ходят на водопой к реке.
Андрей обнаружил какие-то флажки. Вдоль деревьев натянута проволока, а на ней висят красные тряпочные флажки, как на новогодней елке. Андрей спрашивает, зачем они и кто их повесил. А я откуда знаю! Я ведь не энциклопедия ему. Был бы Соломко с нами, он бы все объяснил.
…А флажки, оказывается, тянутся по обе стороны лосиной тропы. Расстояние между флажками все уже и уже…
Не знаем, что нам делать. Браконьера не нашли…
Выстрел! Второй! Совсем недалеко. Надо посмотреть, кто стрелял, и скорее бежать обратно в лагерь».
Последняя запись
«15 июня… Только что взошло солнце. Находимся недалеко от перекрестка двух дорог. Там есть столбик с цифрой 213. Андрей спит. Через час разбужу его. Он будет дежурить, а я посплю. Пока запишу, что произошло с нами вчера. Когда пошли на выстрел, то вышли на полянку. Никого на ней не было. Мы осмотрелись и увидели яму. Сверху она была замаскирована ветками. Подошли поближе и заглянули в яму, а в ней убитые лосиха и лосенок… Я догадался, что бедные звери попались в ловушку, где их и застрелили.
— Вы что тут делаете! — как крикнет кто-то сзади нас.
Мы с Андреем чуть не попадали со страху. Оглянулись, а сзади стоит коротышка. Глазки у него маленькие, злые. Ножки короткие, кривые, а руки, как у обезьяны, длинные и волосатые.
— Дяденька, помогите нам. Мы заблудились.
А Андрей такой молодец — даже заплакал по-настоящему: слезы текли крупные, и рот до ушей, как у ревушки-коровушки.
Коротышка порасспросил, кто мы, откуда, зачем сюда попали.
Потом коротышка свистнул, и из лесу вышли еще два браконьера. Громадные дядьки — здоровее Соломко.
— Вот две овечки к нам приблудились, — сказал им коротышка и недобро улыбнулся.
Один здоровый дядька тоже стал нас допрашивать, а его товарищ все посмеивался и говорил, что они теперь «подкалымят на мальчишках». Это значит, они, как раньше разбойники, выкуп за нас взять хотели. Федотыч, который нас после коротышки допрашивал, сказал тогда:
— А что с них, Федь, возьмешь, с путешественников? Сухарей да банку консервов?
А Федька опять засмеялся.
— Ничего, Федотыч, на бутылку сивухи дадут.
Они поверили, что мы заблудились, но все-таки стали хитрить с нами. Коротышка такой разговор завел:
— Кто же это лосей застрелил? Поймать бы подлецов надо. Вы, кореши, никого в лесу не встречали с ружьями?
Мы сказали, что никого не видели. А Андрей спросил, дурачком прикинувшись:
— Дяденьки, а разве лосей нельзя стрелять?
— Не сезон сейчас. Зимой отстреливают, — объяснил Федотыч.
Потом они решили освежевать туши, порубить мясо, сложить его в ящики и отвезти в милицию. Знаем мы, в какую милицию!
— Собирайте сушняк и костер разжигайте, — приказал коротышка.
Мы все сделали, как нам велели. После этого нас заставили помогать мясо в ящики складывать. Федька сходил в лес и принес мешок с солью. Солью мясо присыпали. Работали долго. Шкуру, головы и ноги лосиные браконьеры закопали.
— Чтобы гниль в лесу не разводилась, — так нам объяснил Федька…
Ночь наступила. Браконьеры заспорили. Федотыч предлагал трогаться (у них в лесу лошадь была привязана), а коротышка с Федькой до рассвета остаться желали. Остались. Браконьеры, а, как настоящие люди, голосование провели.
Опять Федьку послали в лес, теперь за лошадью. Он пригнал ее на поляну. Лошадь все фыркала и копытами била — кровь чувствовала. Ящики на телегу поставили. На землю брезент постелили. Достали водки четыре бутылки, огурцов и мяса жареного. Федька мясо «говядиной» называл и посмеивался:
— Поешьте, ребят, говядинки, — угостил и нас Федька.
— Плесни им водочки, — сказал Федотычу коротышка.
Мы сказали, что не умеем пить водку, потому что никогда не пробовали.
— А тут премудрости нету. Лей себе в глотку — она сама выпьется.
Коротышка выпил целый стакан и подобрел. А ел коротышка чудно! Куски в рот подпихивал, как в мясорубку. Чавкал и пальцы обсасывал. Наверно, так людоеды ели.
Я все думал, что браконьеры с нами сделают. А они так напились, что про нас и забыли.
— Дяденьки, можно нам спать лечь?
— Валите, ложитесь, — махнул нам рукой Федька.
Отошли мы с Андреем в сторонку и легли. Притворились спящими, а сами слушаем, что они говорят. Сначала все про какого-то Храмцова толковали. Он им в чем-то мешал.
— Отлетается соколик! — угрожал Федотыч. — Допросится!
