Владимир Кобликов - До свидания, эрлюсы
— Почитай, если можно, о чем пишет, — деликатно попросил капитан племянника.
— Сейчас, — застеснялся Колька и стал читать тихо и невнятно: смущался.
— Кто же так читает? — Соломко отобрал письмо. — Вот, слушайте: «Здравствуй, Коля! Посылаю тебе третье письмо. Папа говорит, вряд ли они догонят вас. От тебя получила только одну записку, где ты рассказываешь, как Булька чуть не съела вашего ежика. Как поживает «колючий юнга»? Попадались еще шесты, но они были без записок: кто-то их вынимал».
— Это Опарышева работа! — вскипел Андрейка.
— Помолчи.
— Кто-то их вынимал, — повторил Соломко и стал читать дальше: «Мы с папой хотели догнать ваш «доблестный флот», но Эрик заявил, что у него ангина. Пришлось застрять на несколько дней на одном месте. Где вы сейчас? Мы стоим недалеко от станции «Угра». Пробудем здесь три дня. Эрик обещает за это время поправиться. Странная у него ангина. Я видела, как он пил вчера ключевую воду. Эрик отпирался, когда сказала ему об этом… Коля, записки свои закупоривай в мои бутылки и привязывай к подводному концу шеста. Тогда никто не догадается, что шест — почтовый ящик. Ладно? Папа передает всем-всем вам туристский привет. Мы обязательно вас догоним. Без вас все как-то не так.
Люся.»
— Говорил, зря разбил бутылку, — заметил Филипп.
— Хорошее письмо. — Соломко вернул его Кольке. — Без единой ошибочки написано. Умница Люся.
Капитан покурил, раздумывая, и вдруг заявил:
— Надо Опарышу насолить.
— Как насолить? — не понял Андрейка.
— Сейчас придумаем. Филипп, сколько отсюда до станции «Угра»?
— Да мы совсем недалеко от эрлюсов находимся — километрах в десяти — двенадцати.
— Отлично. Мы забросим в лагерь эрлюсов лазутчиков. Лучше всего для этой роли подходят юнги. Они пойдут по берегу и «нечаянно» нагрянут в гости к эрлюсам. Вот, представляю, Эрик обрадуется. А на каком берегу они остановились?
— Только на правом, — уверил Филипп. — Левый берег безлесный.
— Превосходно.
Мы собрали Кольку и Андрея в дорогу. В рюкзаки их положили побольше провизии.
— Куда нам столько?
— Идешь на день — бери еды на неделю. Запомните это походное правило, — возразил мальчишкам Филипп. — Спички и топорик не забудьте.
— Не вздумайте купаться, — предупредил капитан. — Ждем вас завтра к обеду. Компас возьмите. Если куда-нибудь забредете, то помните, что Угра должна быть на севере.
Мы проводили Кольку с Андреем до бугорка и попрощались до завтра. Каждый старался сказать напутственное слово.
— Не пейте во время ходьбы.
— Торопиться не надо, шагайте равномерно и сохраняйте дыхание.
— Если придется разводить костер, то делайте это по всем правилам.
— Зовите в гости эрлюсов.
— Кланяйтесь нашему лучшему другу Опарышу.
Измученные нашими наставлениями, юнги переминались с ноги на ногу, наконец мы сжалились — и уже через две минуты ребят и след простыл.
— А что мы будем сегодня делать? — спросил капитана Соломко.
— Пожалуй, опять пойдем что-нибудь сделаем для колхоза. Написать бы для клуба хороший портрет Владимира Ильича. Холст, я думаю, у них найдется…
Где же юнги?
— Плывут! Плывут! — крикнул Борис, который чистил зубы у речки.
— Кто?
— Эрлю…юю…сы!
— Наконец-то, — капитан обрадованно вздохнул.
Харитонов беспокоился за ребят, хотя вида, конечно, не показывал.
Пошли в свою гавань, где стояли «Дерзкая» и «Стремительная». Соломко навел на плывущие лодки бинокль.
— Послушайте, а ребят с ними нет.
— Как нет? — Харитонов взял у Никиты бинокль.
Эрлюсы, заметив нас, замахали, закричали. Даже Эрик, управляя мотором, приветственно поднял руку.
Мы стояли встревоженные. Лодки подошли к берегу. Люся выпрыгнула первой и, улыбаясь, спросила:
— А где юнги?
Этого вопроса мы боялись больше всего. Капитан побледнел.
— Почему вы молчите? Папа, посмотри: они какие-то странные стали.
Илья Сергеевич догадался: у нас что-то случилось.
— В чем дело, друзья?
Капитан ответил вопросом на вопрос:
— Коля и Андрей к вам не приходили?
— Нет. Да в чем дело? Объясните.
Филипп рассказал.
— Надо организовать поиски. Сейчас же, — решительно заявил инженер. — Что же с ними могло случиться? Пройти мимо они не могли: мы стояли на видном месте, с вечера все время жгли костер.
Безрезультатные поиски
У палаток остались Мария Федоровна (профессорша), Эрик и Люся. Мужчины, разделившись на три группы, отправились на поиски пропавших ребят. Профессор с Борисом поплыли на резиновой лодке с мотором к покинутой эрлюсами стоянке. Капитан и Филипп пошли по дороге, по которой вчера убежали юнги. Мы с Соломко и инженером направились по луговой тропке в лес.
Несколько часов ходили по лесу. Лес был старый и дремучий. На деревьях и в траве попадалась колючая проволока. От войны осталась. Часто встречались обвалившиеся дзоты. Накаты и стены их сгнили и стали трухлявыми. Вся земля в лесу в буграх и ямах от заросших окопов и траншей.
— Земля в шрамах, — замечает Соломко. — Ей, родной, досталось… Сколько здесь моих ровесников полегло.
— Вы с какого года? — интересуется Илья Сергеевич.
— С двадцать четвертого. А вы?
— С двадцать второго.
Никита не хочет бередить давнишние раны и переводит разговор на другую тему.
— Глухариные места-то.
— А вы охотник?
— Хожу с ружьем по лесу. Да только два врага у меня в лесу: рысь и волк, а по остальным — мажу. А так как рыси и волки мне не попадаются, то на охоте я стихи сочиняю. Несколько раз меня приятели-охотники штрафовали во время лосиной охоты. Стою на номере, вижу, лось на меня прет. Пугану его выстрелом, а потом ссылаюсь на плохое зрение. А, надо сказать, зрение у меня преотличное и стреляю — неплохо… Однако охота охотой, а где же наши ребятишки? Давайте еще покричим.
Начинаем кричать.
— Кооо…ля-а!
— Андрей-е-ейй!
— Э-эй! — отзывается эхо, и снова наступает тишина…
И опять мы медленно пробираемся по лесу, надеясь найти какой-нибудь след, оставленный юнгами, и опять зовем ребят.
— Тише! — Соломко приставил палец к губам. — Кто-то кричит. Слышите?
Правда, слышен крик, и не так далеко. Идем на крик… Торопимся… Теперь хорошо различаем голос Харитонова.
Вскоре выходим на поляну, где стоят капитан и Филипп.
— Куда же они делись? — Харитонов тяжело вздыхает. — Что с ними могло случиться?
Мы пожимаем плечами.
— И как это я додумался послать их одних! И зачем?
— Надо вернуться на стоянку: может быть, они пришли без нас. А если их там нет, — предложил Филипп, — то придется обратиться за помощью к колхозникам, они хорошо знают здешний лес.
— Филипп, Юра, дело говорит, — замечает Борода.
У палаток нас встречают молча.
— А где Аркадий Емельянович? — спрашивает инженер.
— Он поплыл вниз по реке. Может, там мальчиков встретит.
— Покушайте, — нерешительно предлагает профессорша.
— Идемте в деревню, — торопит Филипп.
Поиски продолжаются
Наш старый знакомый председатель сельсовета Назар Семенович стал нас успокаивать.
— Найдем ребят, обязательно найдем.
Он разослал гонцов по деревне собирать охотников и молодежь, а сам повел нас к Тихону Устиновичу Силаеву. По дороге Назар Семенович рассказал, что Силаев всю жизнь проработал в лесу и знает на память не только каждое дерево, а каждую травинку.
Старик строгал доски за домом.
— Тихон Устинович, мы к тебе за помощью.
— Проходите в хату. Я сейчас.
— Идемте, — позвал Назар Семенович. И уже с порога пояснил: — Раз в хату пригласил, значит, все в порядке.
В горнице было чисто и уютно. В углу стоял большой самодельный стол, у стола — длинная скамья. Стулья у стенок — новенькие: они, видно, здесь для украшения. На стене висят фотографии. На самом видном месте два портрета, увеличенные каким-то бродячим фотографом. Фотографии застеклены, чтобы скрыть безбожную ретушь. На одной из них узнаем Тихона Устиновича. На груди у него орден Отечественной войны и две медали. На другой фотографии, — вероятно, супруга хозяина дома. У обоих каменные и подмоложенные лица.
— Назар Семенович, старик воевал?
— Партизанил…
В горницу вошел Тихон Устинович.
— По какой нужде ко мне? — Тихон Устинович глянул на Соломко, видимо, считая его, по бороде, самым старшим из нас. Соломко коротко рассказал историю с юнгами.
— Помогите нам разыскать ребят. Вы лучше всех лес знаете.
— Знать — знаю, не спорю, — что-то прикидывая в уме, раздумчиво проговорил старик. — На голове волос столько нет, сколько я посадил деревьев на своем веку. Как не знать мне леса.
