Тамара Михеева - Две дороги - один путь
Петька очень любила эту Ленкину комнату. Она уселась на кушетку, скрестив ноги по-турецки, и погрузилась в раздумья. Петьку уже давно мучила совесть, что она ничего не рассказывает Бродягам о своём новом друге, а Денька не знакомит со своими одноклассниками. Почему она их сразу не познакомила, Петька теперь и не помнила, а выкручиваться уже сил нет. Вот сейчас Ленка спросит, где она вчера целый день была, а Петьке опять придётся что-нибудь сочинять, будто дружить с Деньком — это великая тайна или преступление. Нет, всё, хватит!
— Ты где вчера была? Мы мечи весь день делали, за тобой три раза бегали, а тебя не было, и Ирина ничего вразумительного сказать не могла.
Петька решительно тряхнула головой и сказала:
— Ленок, ты только не обижайся, что я сразу не сказала, зато я сейчас всё расскажу! Знаешь, во мне сколько накопилось!
И Петька на одном дыхании всё выложила подружке — как на лыжах с горки съехала: и про знакомство с Деньком, и про матросскую рубашку, и про его замечательные рисунки, где корабли и неизвестные города, и про дом над обрывом, и про умерший оркестр.
Ленка слушала, открыв рот, а потом сказала:
— Ну-у, Петище! Ты чего раньше молчала?
Петька только плечами пожала.
— Веди его к нам!
— Прямо сейчас?!
— Конечно! А я пока всех соберу.
Петька вскочила:
— Нет, Ленк, пойдём со мной! А то мы опять увидим что-нибудь интересное и свернём. Так никогда не дойдём до Хижины. Мне нужна твёрдая рука, которая меня держать будет! — вспомнила Петька, что папа про неё говорит.
Ленка покачала головой и пошла звонить Сашке, чтобы тот собрал всех Бродяг в Хижине. Петька тяжело вздохнула, потому что больше всего она боялась из-за Сашки — он умеет так насмешливо посмотреть и улыбнуться, что у неё всё внутри сжимается. Ещё подумает что-нибудь ненормальное!
Ленка вернулась через пять минут в летнем красном сарафанчике.
— Ну, бежим? — весело спросила она.
— Бежим… — тяжело вздохнула Петька.
— 5 —
Денёк сидел на подоконнике. Глаза у него были грустные.
— Денёк, привет! Это Ленка.
Денёк заулыбался, перекинув ноги на улицу:
— Привет!
Ленка улыбнулась тоже, выразительно посмотрела на Петьку: зови, мол.
— Ты чего сидишь, как петух на насесте? Пойдём гулять! — сказала Петька.
Но Денёк тут же покачал головой.
— Почему? — удивилась Петька.
— Не пускают? — сразу поняла Ленка.
Денёк кивнул.
— Вот тебе раз! Тебя же всегда везде пускают!
— Да я тут… В общем, сам виноват.
Петька бесцеремонно перелезла через забор садика, забралась к другу на подоконник.
— Из-за вчерашнего, да? — спросила она. — Из-за того, что поздно вернулся? Я же говорила, надо было меня с собой взять!
— Да нет, Петь, это совсем не из-за этого.
В комнату заглянула мама Денька.
— Здравствуйте, Екатерина Дмитриевна! — отважно поздоровалась Петька. Вообще-то она Екатерину Дмитриевну побаивалась, но сейчас ей надо было во что бы то ни стало вызволить Денька на улицу, и весь страх прошёл.
— С кем ты, Денис? А-а, Лиза, здравствуй… Ты что через окно?
— Да я… — Петька смутилась, и тут же выпалила, — Екатерина Дмитриевна, а Денису совсем-совсем погулять нельзя? Мы бы немножко… — Денёк дёрнул её за рукав и нахмурился, но Петька сделала вид, что не заметила.
— А что он вчера так поздно, так это он нам помогал. У нас, знаете, Галя осталась на осень по математике, и он с ней вчера весь день примеры решал!
— Да? — удивилась Екатерина Дмитриевна. — А мне он про какой-то дом рассказывал.
— Нет, дом тоже был, но это в перерывах, а так всё примеры да примеры… Отпустите его погулять, а? А то он от математики зачахнет…
— Ну да, зачахнет он! Если бы он только вчера так, а то он совсем от рук отбился. Миксер вот мне сломал…
Петька открыла рот и посмотрела на Денька. Тот сидел, опустив голову, ногтём отколупывая краску от подоконника.
— Хотел, говорит, вертолёт сделать!
Медленно сползая с подоконника, Петька пробормотала:
— А вы знаете… Миксер — это тоже я… То есть мы вместе… хотели вертолёт. Только вы не расстраивайтесь, я вам новый принесу. Мы как раз новый купили…
Денёк сердито гнал по дороге камушек. Петька посматривала на него виноватым взглядом, Ленка на Петьку — укоризненным.
Все трое молчали, и Петька наконец не выдержала:
— Ну, чего ты дуешься, Денёк? Тебя же отпустили, и за миксер ругать не будут, раз это не ты.
— Ага, ты не слышала, что ли? «Мы договаривались, что ты всегда будешь только правду говорить». Мы ведь на самом деле договаривались, а я…
— А ты бы сразу правду говорил!
— Ага, как мы с тобой его грохнули! На тебя, что ли, все свалить, если уж правду?
— Ну и…
— Ну и… Еще и Галинку приплела.
— Ну и приплела. Моя сестра, хочу и приплетаю. Просто она мне под руку попала.
— Тогда уж не под руку, а под язык.
Ленка молчала, молчала и наконец сказала строго:
— Оба хороши. Пойдёмте быстрее, нас уже заждались все.
Но оказалось, что в Хижине ещё не все собрались. Как всегда, опаздывал Олежка. Генки не было дома. Сашка с Лёшкой пробовали новые мечи.
— Ух ты! — выдохнул Денёк, когда Ленка торжественно распахнула дверь Хижины. Здесь было так, как бывает в самых лучших фильмах: солнце в чердачные окна, старая циновка и половики на полу, на балке подвешен почти корабельный фонарь, старинный, потемневший от времени колокольчик у двери… Денёк смотрел на всё черными глазами-полумесяцами. В них были восторг и волнение. Петька тоже немного волновалась, но с ней была Ленка, а значит, всё должно получиться: Денёк понравится Бродягам, а они — ему. И Петьке не надо будет разрываться между ними.
— Это Денёк, — сказала Петька.
Сказала и посмотрела на мальчишек из-под густой рыжей чёлки, будто говорила: вот вам хороший человек, хотите — дружите, хотите — нет.
Сашка первым протянул Деньку руку:
— Я — Саня, а это — Лёха.
Скоро Денёк был посвящён во все дела Хижины и тут же придумал себе эмблему: летящий парусник на фоне рыжего восходящего солнца, а внизу — изогнутые в виде волн буквы — «Д» и «X».
— Ты так хорошо рисуешь, — восхитилась Ленка.
— Это ещё что, — похвасталась за друга Петька, — вы бы его рисунки видели… Денёк, принеси посмотреть!
— Да ну их… Они старые. Я их ещё в третьем классе рисовал.
— Ну и что? — рассудил Сашка. — Главное, что красивые.
В общем, через час, когда пришли и Генка и закипел чайник, Денёк стал полноправным обитателем Хижины.
Наши братья и наши враги
— 1 —
Герку Щеколдина все звали Щеколдой. Характер у него был противный, и внешность, и все его друзья, и всё, что с ним связано. В этом были уверены Петька и все её друзья. Потому что Щеколда был их заклятым врагом. Он жил в соседнем дворе, учился в восьмом классе и всячески вредил обитателям Хижины.
В Заколдованном лесу у Бродяг был построен шалаш из фанеры, веток и разного хлама. Здесь они летом играли в разбойников, и, несмотря на появление Хижины, шалаш оставался одним из любимейших мест. Но про этот шалаш узнал пронырливый Шик — Васька Шибаев из компании Щеколды. И началось! Разойдутся Бродяги вечером по домам, а утром приходят в шалаш и находят там окурки, битые бутылки, обёртки от чипсов и печенья, пустые пачки сигарет. Ребята злились, убирали шалаш, сжигали мусор, но утром всё повторялась снова. На узких скамейках, которые сколотил для шалаша Иван Петушков, появились выжженные спичками такие слова и рисунки, что на них и сидеть-то противно было. И запах по углам появился тот самый…
— Нет, с этим надо что-то делать! — уже в который раз гневно сказала Петька.
— Давно надо, — философски заметил Генка, — только что мы сделаем?
— Хоть дежурных на ночь оставлять, — сказал Сашка.
— А что? — Петька обвела друзей взглядом. — Давайте в самом деле дежурить.
— Ага, их вон сколько, и все здоровые, как быки, напинают только, и всё, — пробурчал Лёха.
— Да мы их сами! — тут же вспыхнул Олежка. — Ребята! Давайте, правда, их побьём!
— Спор кулаками не решается, — серьёзно сказала Ленка.
— А чем тут решать? — буркнул Олег, но спорить не стал, потому что драться с Щеколдой и его друзьями, и правда, бесполезно: они все во-он какие, одним пальцем раздавят.
— Может, с ними поговорить, — неуверенно предложила Ленка, заранее зная, что ей ответят, — они же тоже люди…
Все посмеялись: поговорить с Щеколдой. Ну-ну!
— Ну не родителям же жаловаться, — вздохнул Сашка.
— А что? — возразил Генка. — Уж взрослых бы они послушали.
— Да ну их, этих взрослых, — сказал вдруг молчавший до сих пор Денёк. — Надо с ними… хитростью бороться.
