Бердибек Сокпакбаев - Чемпион
— Сбежал от работы на джайляу?
— Это тебя не касается.
Наш спор разгорелся бы еще сильнее, но в это время подошел Батырбек и приказал:
— А ну, не стойте зря!.. Быстро грузите вещи...
...В аул мы въехали с песней и шумом. Машина остановилась у правления колхоза. В это время из конторы выбежал незнакомый, худощавый человек, одетый по-городскому, и начал нацеливать свой фотоаппарат.
— Ребята, подождите, не сходите с машины, — крикнул он. Теперь я был в кузове вместе со всеми. Завидя фотографа, я протиснулся вперед, наспех поправил на себе рубашку и вытянулся перед самым объективом. Фотограф щелкнул.
* * *
Я слез с машины и пошел домой. Мне очень хотелось встретить Жанар. Как давно мы не виделись! Конечно, она уже забыла нашу ссору во время игры в шашки.
Скоро я оказался на краю поселка и два раза прошелся мимо дома Жанар. Ставни окон были закрыты, и я заметил, что в палисаднике сильно разросся бурьян; похоже было на то, что здесь уже давно никто не живет. Только влажный коровий кизяк, недавно налепленный на солнечной стороне дувала, говорил о том, что смуглая маленькая старуха — бабушка Жанар — по-прежнему все еще проживает здесь.
Незаметно я дошел до реки. Песчаная коса, где я люблю сидеть с удочкой, за месяц еще больше расширилась, у знакомого куста боярышника все так же лежал чистый, как стекло, песок, но следов Жанар уже не было.
Мне стало почему-то грустно, словно я что-то потерял и теперь уже никогда не найду. И я пошел домой к бабушке.
На следующий день я узнал, что Жанар в ауле нет. Она, оказывается, уехала в пионерский лагерь...
Теперь я целыми днями был дома и валялся на диване. Мне не хотелось даже читать. Потом я вдруг вспомнил, что давно уже не писал стихов. А ведь сколько можно было бы за это время написать! Хорошо бы посвятить стихотворение маме и в стихах поговорить с ней по душам обо всем, обо всем.
Уже несколько лет мои стихи печатаются в стенной газете нашей школы. Я уже к этому сейчас привык. А вначале, когда там поместили мое первое стихотворение, я так был рад, что приходил в школу на час раньше и любовался своим произведением.
Со временем я решил, что стенная газета — это еще очень мало для настоящего поэта. В один прекрасный день я отобрал несколько своих лучших стихотворений и отослал их в Алма-Ату в редакцию журнала «Пионер». По каким-то причинам мои стихи не напечатали. Я не особенно огорчился и послал эти стихи в другую редакцию — в газету «Казахстан пионери». Но и там мои стихи были забракованы. Тогда я начал посылать свои стихи во все газеты и журналы, какие знал, рассчитывая, что все-таки где-нибудь они понравятся и их напечатают. Так завязалась моя оживленная переписка с различными редакциями.
Из этой затеи тоже ничего не вышло, но я уже был доволен тем, что получал ответы от редакций. В некоторых говорилось о том, что способности у меня есть, но нужно еще много учиться и работать. Такие письма я показывал всем нашим ребятам. Пусть они знают, с кем я держу связь.
Но случалось и наоборот. Осенью прошлого года один известный поэт прислал мне письмо, в котором прямо говорилось, что мне еще рано заниматься этим делом, и предлагал бросить. Письмо это я никому не показал, тут же разорвал и выбросил за окно.
В конце-концов я разочаровался во всех редакциях. Теперь думаю послать стихи прямо в Союз писателей. Так будет вернее.
Сейчас я сижу за столом, глубоко задумавшись. Передо мной белый лист бумаги. Он такой чистый, что мне скорее хочется чем-нибудь его заполнить, и я с ходу пишу:
Ты лучше всех. Ты солнца свет,
Тебя прекрасней в школе нет.
Я целый день тоскую по тебе
И завтра буду ждать ответ.
Перечитал и остался доволен. Это о Жанар. Потом мне стало казаться, что где-то подобные стихи я уже читал. Я очень долго думал и никак не мог вспомнить. Однако позже, перечитывая свои книги, я, к большому своему огорчению, обнаружил, что это стихи Абая, только я их переиначил по-своему.
IX
Прошла еще неделя. Я сидел дома и приводил в порядок свои учебники: каникулы кончаются, скоро в школу. Вдруг под окнами послышался голос:
— Эй, кто дома?
Выбежав на улицу, я увидел у нашей калитки почтальона-старика Коштибая. Он был верхом на лошади.
— На, читай, — нагнулся он ко мне и протянул газеты «Социалистик Казахстан» и «Казахстан пионери».
Обычно газеты я просматриваю с последней страницы. Там я ищу интересные рассказы, фельетоны, заметки о разных происшествиях. Раньше, когда вел переписку с редакциями, я надеялся найти на этой странице свои стихи.
Я вернулся в комнату, сел за стол и начал читать. В первую минуту даже не понял, что же так хорошо знакомое мелькнуло на последней странице «Казахстан пионери». Потом я всмотрелся внимательней. Это был снимок. Он словно ослепил меня. Еще и еще раз, не веря глазам, всматриваюсь в знакомую фотографию и только теперь начинаю понимать в чем дело.
Внизу подпись: «Учащиеся семилетней школы колхоза имени Ленина в дни летних каникул оказывают своей артели значительную помощь. На снимке: группа учащихся, образцово трудившихся на заготовке кормов».
Теперь все было ясно. Я снова уставился в снимок. Да, это я. Как струна вытянувшись, с энергичным видом стою в самом центре группы ребят в кузове машины. Хотя у меня в руках нет ни граблей, ни вил, я стою гордо, выставив грудь вперед, словно говорю: «Вот, смотрите на меня».
Я вскрикнул: «Бабушка!» — и бросился к дверям. Мне хотелось похвалиться и показать ей в газете мой портрет. Однако тут же я сообразил, что этого делать не следует. Вспомнил все свои летние злоключения. Перед моими глазами встал Султан, конопатый Даулет, Жумагул, ребята, строящие мост, фотограф, выскочивший нам навстречу из конторы правления.
Я осторожно оглянулся по сторонам: не видит ли кто снимок в газете? Поблизости никого не было. Я — один. Какой стыд! Когда же это я принимал участие в заготовке кормов? Когда же это я образцово трудился? И мне становится стыдно самого себя, стыдно этой газеты и даже пугают бабушкины шаги, которые я слышу во дворе.
Снова вглядываюсь в газету. Может быть, там уже нет Черного Кожи и он спрятался за чьи-нибудь спины? Никакого изменения, тот же вытянутый Кожа! Он все также «образцово трудился». Что же мне делать? Что скажут в школе, в колхозе? Хотя бы я стоял где-нибудь в сторонке, так нет, пробрался вперед.
Вот если бы снимок был без подписи. Тогда, другое дело. Я бы тотчас обежал аул и всем показал эту газету. Тут мне в голову приходит такая мысль: зачеркнуть подпись чернилами, чтобы нельзя было прочитать!.. Вот та-ак! Тьфу, какой я глупый! Разве у меня единственный номер этой газеты? Наверное, уже все ребята успели получить ее! Поднимут же они меня на смех! И почему это я всегда такой неудачник?
X
Однажды к полудню, когда стало очень жарко, бабушка мне сказала:
— Кожажан, наш рыжий теленок ушел пастись к реке. Найди его и заведи во двор...
Положив в карман рогатку, я направился в конец улицы. Я уже был у крайнего дома, как вдруг из-за поворота послышалась песня, затем появилась грузовая машина, полная ребятишек.
Чтобы меня не обдало пылью, я сошел с дороги и стал смотреть. Когда грузовик поравнялся со мной, я узнал наших ребят. Они возвращались из лагерей. В кузове стояла Жанар и улыбалась.
— Жанар приехала! — крикнул я и сам испугался своего голоса. С машины также одновременно зазвучало несколько голосов:
— Смотрите, Кожа!
— Привет, Кожа!
Я никого не видел и смотрел на Жанар. Волосы у нее развевались по ветру, и она махала мне рукой. Приветствуя всех, я поднял обе руки и так стоял, пока машина проходила мимо. Потом, сам не зная почему, бросился вслед за грузовиком. Скоро, однако, я отстал, и машина скрылась за поворотом. И чему ты только радуешься, Черный Кожа? Я постоял, подумал и пошел к реке.
Рыжий телок, оказывается, далеко не ушел. Он пасся под обрывом. Подняв голову, он равнодушно посмотрел на меня и снова припал к траве. Я подошел, хлестнул его хворостиной, приказал:
— Пошел домой!
Он как будто понял и пустился к аулу, взбрыкивая ногами. Я гнал телка околицей вдоль реки. Скоро мы поравнялись с домом Жанар. Может быть, она случайно выйдет на улицу, и мы встретимся. Но из дома никто не выходил. По-прежнему под окнами рос бурьян и на дувале сушился кизяк.
«Кши», — ударил я по морде рыжего телка и погнал его к дому Жанар. Однако он не шел туда, куда не привык ходить. Он шарахался по сторонам и бежал дальше. Тогда я поймал его за загривок и остановил.
Если бы рыжий телок понимал человеческий язык, то я стал бы перед ним на колени, обнял бы его и сказал бы так: «Милый мой рыжий телок, ты сейчас притворись убегающим от меня и с шумом вбеги во двор дома Жанар — через во-он те открытые ворота. Я прибегу за тобой. В это время, может быть, из дома выйдет Жанар».
