Бердибек Сокпакбаев - Чемпион
— Прячь, прячь каракуль в сумку!
Султан резко обернулся ко мне, вырвал из моих рук каракуль и сунул в кожаную сумку седла.
Когда мы поравнялись с чабаном, тот спросил:
— Ребята, у вас спички есть?
Хотя один карман Султана и был набит спичками, он ответил:
— Нету спичек, нету, отец.
— Эй, что лжешь? — не выдержал я, крикнув так, чтобы было слышно старику. При этом я сильно ударил Султана в бок.
— Милые мои, уже давненько я никак не могу закурить. Если у вас все-таки есть спички, оставьте мне несколько головок.
Молящий голос старика тронул меня еще больше:
— Спички у нас есть, отец. Можем дать целую коробку.
У старика была готовая толсто свернутая папироска, заложенная за отворот шапки. Он наспех прикурил ее и несколько раз жадно затянулся:
— Хорошо!.. Ух, как хорошо!.. Дай аллах вам счастья! Вы из какого колхоза?
Я хотел было уже назвать свой колхоз, но Султан меня опередил:
— Из Калинина, — и пришпорил коня.
Когда мы отъехали, я спросил далеко не мирно:
— Почему ты все время говоришь неправду?
— Ты глуп, Коже! Откуда ты знаешь, может быть, это и есть тот самый Жумагул, отец конопатого. Если он узнает, что мы у его сына выпили кумыс и кинется искать каракуль, то завтра же разыщет нас. А теперь пусть попробует искать нас в колхозе имени Калинина.
И Султан расхохотался, довольный своей выдумкой.
Первая бригада, где работает моя мама, расположена за перевалом в широкой лощине, которая называлась «Кабанда». Это был своего рода маленький аул из трех-четырех юрт и семи шалашей. Кругом — густой сосновый бор. Сосны подступали к самым юртам.
Сюда мы приехали к вечеру, еще до начала вечерней дойки коров.
Шалаш мамы был на отшибе, ближе к реке. Я узнал его еще издали по знакомой кошме, закрывавшей вход.
Когда мы подъехали ближе, из шалаша без платка и с ведром в руках вышла мама.
— Здравствуйте, Милат-апай, — приветствовал ее Султан скороговоркой.
— Вы откуда? — спросила мама, с удивлением глядя то на меня, то на Султана.
— Из аула, Милат-апай, — снова заговорил Султан, — вашему сыну не на чем было выехать, я посадил его с собой и привез.
— А ты что же в лагерь не поехал? — спросила мама, уже обращаясь только ко мне.
— Не дали направление.
Увидев недовольный взгляд мамы, Султан ссадил меня и поехал в аул коневодов.
— Завтра приеду, — сказал он мне на прощанье, — я тебе приведу коня. Потом будем объезжать джайляу...
Он уехал, и мы с мамой остались вдвоем. Давно я уже не был с мамой наедине. Мы соскучились друг о друге, и нам пора уже поговорить по душам, но сейчас это невозможно. Мама недовольна мной. На лбу меж бровей у нее чуть обозначилась морщинка. Я хорошо знал эту морщинку — для меня она была своего рода буревестником.
— Когда ты с ним сдружился? — спросила мама, сердито мотнув головой в сторону, куда уехал Султан. — Этого еще не хватало! Что у тебя, путных товарищей нет?.. Смотри, Кожа, не доведет он тебя до добра.
— Но я-то не маленький, — ответил я, — знаю, как поступать и без Султана.
— Ты знаешь, — неопределенно ответила мама. На этом закончилось мое объяснение с мамой в первую минуту после моего приезда к ней.
VIII
Прошло около месяца, как я живу на джайляу. Мама целыми днями занята работой, и ей не до меня. Мы с Султаном ездим по разным бригадам. Мы всегда вместе. Султан мне находит самых разнообразных скакунов, и я доволен. «Седлай вот этого», — говорит он. И я седлаю. «Поехали». И я пускаюсь следом за ним, даже не спрашивая, куда. Ведь я целиком сейчас завишу от него.
Однажды утром мама ушла доить коров, а я лежал в постели и читал «Робинзона Крузо». Вдруг у самого шалаша послышался сначала топот конских копыт, потом громкий голос Султана:
— Черный Коже, ты дома?
«Не дает даже почитать», — недовольно подумал я. Сегодня мне не хотелось никуда ехать.
— Дома, — ответил я через силу.
Он спрыгнул с коня и влетел в шалаш.
— Эй, да ты еще валяешься в постели!
Он выхватил книгу из моих рук.
— Постой... Я замечу, докуда дочитал.
— Ты дочитал до вот этого дьявола с ружьем в руках... Сто двадцать четвертая страница. Вставай быстрее!.. Одевайся! Разве ты не знаешь, что сегодня у Смагула празднество?
— Какое празднество?
— Да неужели ты не слыхал? Ведь Смеке[6] недавно ездил в Москву на выставку. В честь этого сегодня он собирается устроить празднество. Вставай!.. Да шевелись побыстрей! Я привел тебе гнедую кобылицу.
...Праздник был в разгаре. Шло состязание бойцов. Распорядитель празднеством вышел в круг и прокричал:
— Начнем борьбу детей!..
Я люблю казахскую борьбу и имею в этом деле некоторый опыт. Сейчас я был разгорячен и готов был с кем-нибудь помериться силой и ловкостью.
— Я буду бороться! — крикнул я, выбегая на круг.
— Давай, Кожа! Молодец! — ударил меня по спине распорядитель и, обернувшись в другую сторону, крикнул: — Эй «Красная граница», выставляйте своего борца!
«Красная граница» выставила высокого, с горбатым носом, сероглазого рыжего подростка. Животноводы нашего колхоза во главе с самим Смеке загудели:
— Эй, это у вас не мальчик, а парень!
— Как же так, против маленького мальчугана выставили парня?
— Давайте ровесника!
— Это несправедливо!..
Распорядитель с заблестевшими от возбуждения глазами не обратил на это никакого внимания.
— Сила не признает и деда. А ну, боритесь! — сказал он и свел нас с горбоносым.
Я умел ложить противника, ставя подножку. Этим приемом я хотел воспользоваться и сейчас. Однако горбоносый был выше меня ростом, и я никак не мог достать его ноги. Он разгадал мое намерение и еще дальше отставил ноги, навалившись на меня всем своим грузным телом.
Мы оба тяжело дышали, топтались друг возле друга, и я чувствовал, как в нем и во мне с каждой минутой растет упрямство, почти озлобление. Мы смотрели друг другу в ноги, вплотную столкнувшись потными лбами. Я пробую нагнуть его в сторону, но не могу сдвинуть с места. А он, видимо, надеясь на силу в руках, пытается приподнять меня и положить на бок. Но как бы он ни кидал меня, я крепко стою на ногах. Чувствуя, что таким путем мне его не побороть, я пошел на хитрость. Топчась по кругу, я незаметно подвел горбоносого к склону бугорка, упал на бок и с молниеносной быстротой перекинул его через себя. Для него это было так неожиданно, что он не успел упереться и, перелетев через меня, распластался на земле. Я моментально вспрыгнул на него. Гул одобрения прокатился среди зрителей.
— Молодец, Кожа!
— Вот это парень!
— Наш победил!..
Распорядитель вручил мне пятнадцать рублей премии, и я, довольный своим успехом, пошел на свое место. В это время из толпы выскочил человек в белой шляпе и, подбежав, схватил меня за руку.
— Ага, попался!.. А я тебя давно ищу!..
И он, как соломинку, потащил меня в сторону. Ему не было никакого дела до того, что я только сейчас поборол горбоносого представителя «Красной границы» и меня восторженно приветствовали зрители. Я не понимал, в чем дело, и никак не мог вспомнить, где же видел этого человека.
— Что вам нужно?.. — растерянно спросил я.
— Что мне нужно? — с ненавистью проговорил он, выводя меня из толпы. Его острая бородка дрожала от злости. Он схватил меня за ворот рубахи и начал трясти.
— Голову тебе оторвать — вот что мне нужно... Вы не только выпили кумыс, обманув моего сына, но и каракуль украли!..
Я вздрогнул, словно по спине у меня проползла холодная черепаха. Теперь я узнал этого человека в белой шляпе со злыми маленькими глазками. Это был тот самый чабан, которому по дороге на джайляу я подарил коробку спичек.
— Ваш каракуль взял не я, — сказал я как можно спокойнее.
— А кто же взял? Вы взяли. Перед уходом на пастбище я своими руками запрятал его в кереге за кроватью. Кроме вас, никто не мог взять.
Нас обступили любопытные.
— Что случилось?
— Что он сделал?
— Почему вы на него кричите?
Как говорят у нас, «позор — страшнее смерти», и я решил сказать правду.
— Ваш каракуль взял мальчик, который был со мной.
— Где он?
— Вон там стоит...
Я повел его к тому месту, где стоял Султан, но он словно в воду канул.
— Где же он? — Жумагул стукнул меня по затылку.
— Что вы делаете? — стали заступаться за меня окружавшие нас люди.
— Почему вы его ударили?
И Жумагул во всех подробностях стал рассказывать, как месяц назад, когда его не было дома, двое мальчишек (а это один из них) пришли к нему в юрту, обманули маленького сына, выпили кумыс и украли шкурку каракуля.
Он кричал долго и все никак не мог успокоиться. О моем позоре теперь знали все.
