Бердибек Сокпакбаев - Аяжан
Обзор книги Бердибек Сокпакбаев - Аяжан
Бердибек Ыдырысович Сокпакбаев
Аяжан
Приехала!
Через колхоз имени Джамбула каждый день проходят два алма-атинских автобуса. Один мчится в полдень, другой — между пятью и шестью вечера.
А бывает и так, как сегодня: расписание летит кувырком, и те, кто ждет на остановке, все глаза проглядят, прежде чем увидят заклубившуюся на дороге пыль. Большой красный автобус подкатил на всех парах. К нему гурьбой бросились женщины с детьми, чемоданами, узлами и стали протискиваться в заднюю дверь. Никто не обратил внимания, как из автобуса вышла маленькая черноглазая девочка семи-восьми лет. Это была Аяжан.
Видно, ее очень заботливо собирали в дорогу. Все сидело на девочке ловко, было чистым, опрятным. Не стоило, правда, в такой знойный день накидывать на плечи красный джемпер поверх голубенького в горошках сарафана. Ей было жарко, лоб обсыпан бисеринками пота, а тут еще надо нести чемодан, набитый яблоками! На развилке дороги она решительно остановилась. Куда же идти?
— Спроси, где дедушкин дом! — крикнула, высунувшись из автобуса, кондукторша. — Вон идут ребята!
— До свидания! Спасибо! — обрадовалась девочка.
Двери автобуса гулко щелкнули челюстями, мотор сердито заворчал, будто хотел сказать: «Что вы меня задерживаете», и машина, выпустив голубую струйку дыма, покатила по асфальту.
Стоял ранний вечер, отпылавшее солнце скатилось за дальнюю горку, и мальчишки спешили засветло встретить скот с выпасов. Стадо коров, запрудившее все дорогу, направилось прямо к Аяжан.
В первый раз Аяжан увидела огромное, рогатое, мычащее на разные голоса стадо.
«Япырай, почему же меня никто не встретил? Ведь мама дала им телеграмму, что я еду!» — думала Аяжан, с надеждой оглядываясь по сторонам, не идет ли кто ей навстречу от дедушки Сарыбая? Нет, никого из людей поблизости не было видно. Зато коровы подошли уже совсем близко, и Аяжан с замирающим сердцем увидела, какие они большие, страшные чудовища. Рога грозные, глаза таращатся прямо на нее...
Что делать? Легко ли сообразить это, когда душа ушла в пятки, а коровы окружают тебя со всех сторон? «Зачем, зачем я не послушалась маму, — горевала Аяжан, — когда она говорила: «В следующее воскресенье я сама отвезу тебя». Расхрабрилась, подумаешь! И одна смогу доехать! Неужели я не найду дедушкин дом, что стоит прямо у дороги, рядом с автобусной остановкой? Ведь так объясняли мне снова и снова, когда сажали в автобус? Да, наконец, и у прохожих всегда можно спросить...»
Как будто в ответ на эти мысли, из-за стада вынырнули два мальчика, преспокойно гнавшие коров.
— Эй, мальчики, вы не знаете, как пройти к дому кузнеца Сарыбая? — спросила Аяжан, изо всех сил стараясь, чтобы по ее голосу ребята не поняли, как она перетрусила.
Босой мальчуган, в ситцевой, с расстегнутым воротом рубашке, остановился около незнакомки и, с нескрываемым любопытством разглядывая ее, не спеша ответил:
— Знаем!
А другой, в новом вельветовом костюмчике, в щегольской фуражке и с велосипедом, который он вел рядом с собой, перебивая первого, протянул свободную руку вперед:
— Дом Сарыбая во-он на той улице!
Аяжан, незаметно косясь на коров, попросила:
— Может, вы меня проводите?
— И сама дойдешь, — буркнул хозяин велосипеда, отправляясь дальше своей дорогой.
Не хотелось признаваться, что страшно сойти с места. И едва Аяжан успела совсем неслышно шепнуть
«Я боюсь!» — как за спиной ее кто-то засопел. Она повернулась и пронзительно закричала, увидав рядом с собой широкие сопящие ноздри и огромные рога. Как горная козочка, прыгнула Аяжан — тут уж не приходится выдерживать характер — и моментально спряталась за спинами мальчиков. Испуганные глаза ее блестели, смуглое личико побледнело...
Босой мальчик сказал снисходительно:
— Не забодает, не бойся.
А велосипедист так заливисто рассмеялся, что тут же поперхнулся, закашлялся и все не мог сказать то ехидное, что плясало у него на кончике языка.
В это время красная корова, перепугавшая Аяжан. принялась преспокойно облизывать своим длинным шершавым языком ее черный чемодан. Из него так вкусно пахло спелыми яблоками!
— Ах, ты, пошла! — закричал босой пастушонок и с размаху метнул в нее палку. Кто знает, был ли он природный снайпер, или просто ему повезло, только палка угодила корове прямо в лоб и упруго отскочила в сторону. Подучив такой отпор, «обидчица» круто повернулась и бросилась к стаду.
«То-то же, так тебе и надо», — подумала Аяжан, у которой отлегло от сердца.
— Майлыаяк, неси сюда палку!
Откуда-то из-под ног пулей метнулся смешной, в рыжих подпалинах щенок, которого Аяжан и не заметила раньше. Он охотно исполнил приказ своего хозяина и так быстро побежал и принес палку в зубах, так весело при этом крутил головой во все стороны, что сразу понравился девочке.
«Какой умный щенок!» — поглядывая то... на Майлыаяка, то на его дрессировщика, думала Аяжан, потихоньку пробираясь вперед за спиной своего спасителя.
Ораз
Босоногий мальчишка не только согласился повести Аяжан к кузнецу Сарыбаю, но и взялся нести ее тяжелый чемодан.
— Я и сама могу! — заупрямилась Аяжан, не хотевшая расставаться с гостинцами для дедушки и его домочадцев.
— Давай! Не бойся! — настаивал босоногий, отбирая у нее ношу.
Звали его Ораз. И отец, и мать Ораза жили в колхозе. Отец работал комбайнером, мать — уборщицей в школе.
Все это Аяжан узнала тут же, дорогой.
— Ты какой класс окончил? — спросила Аяжан.
— Второй, — ответил Ораз. — А ты?
— А я первый! Тот мальчик с тобой учится?
— Какой мальчик?
— Тот, что с велосипедом.
— Нет, он уже в четвертом классе.
— В четвертом? — удивилась Аяжан.
— Да! Это он только ростом маленький, а ему одиннадцать лет. — «Одиннадцать» прозвучало очень внушительно.
— А тебе сколько? — спохватился Ораз.
— Мне четвертого декабря исполнится восемь! — сказала Аяжан, незаметно примечая, какое впечатление это производит на Ораза.
Не успели новые знакомые дойти до дома дедушки Сарыбая, как почувствовали себя старыми друзьями. Испуг Аяжан прошел, и она смелее поглядывала на своего провожатого. Это был смуглый мальчик, с озорными глазами, с черными от загара руками и ногами...
Широкая улица, сбегающая вниз к реке, раскинулась перед ними. Весело было идти по ней, посматривая во все стороны. Ведь Аяжан здесь впервые, и все, что она видит, так ново для нее! Здесь нет, как в городе, множества пешеходов или верениц машин. Зато по обочинам на зеленой травке пасутся стаи гусей и уток, у ворот стоят уже вовсе не страшные коровы и тихонько, сыто мычат, извещают хозяев: «Мы пришли!»
А каким хитрюгой оказался пестрый щенок! Он бежал впереди, помахивая смешным хвостиком, будто говоря: «Я знаю, в какой дом вы идете». На шее у него красивый желтый кожаный ошейник. Длинные уши с кисточками на концах болтаются как серьги, и он поминутно оборачивается к Аяжан и Оразу, так и норовя заглянуть им в глаза.
Ораз, устав нести чемодан, переменил руку.
— Тяжелый какой. Что в нем?
— Яблоки.
Вот как раз яблоки— то и не растут в колхозе имени Джамбула!
«Как жаль!» — думает Ораз, потому что хорошо знает, до чего Екусен алма-атинский апорт. Втянув аромат его, сопровождавший их всю дорогу, он даже проглотил слюну, почувствовав на языке сладость.
Нет, Аяжан не догадалась, как хочется попробовать Оразу чудо-яблоко, ходя бы кусочек надкусить! Она только увидела, что на носу Ораза выступили капли пота и потребовала:
— Теперь я сама понесу!
Но Ораз и не подумал отдать чемодан.
— Уже пришли! Видишь? В этом доме живет Сарыкен...
Телеграмму? Не получали...
Хороши летние вечера в колхозе! Кончен трудовой день, скот загнали в кошары, во дворе варится ужин, и вся семья кузнеца Сарыбая собралась возле дома. Сам он, вернувшись с работы, умылся, переоделся, промочил горло парой тостаганов пахучего кумыса, сел возле окна в тени голоногих тополей и закурил свою старую трубку, задумчиво уставившись на дорогу. Кто сказал, что дедушка постарел? Ведь это его острые глаза раньше всех заметили приезжую гостью?
— Ой, аке, не Аяш ли там идет? — заволновался он и в нетерпении даже вскочил со своего места.
Сколько радости приносят с собой гости! Всех всполошил приезд Аяжан, все хотели обнять ее, расспросить поскорей: и Меруерт-апай, собравшаяся доить корову, и Батима, раздувавшая самовар, и маленькая пятилетняя Заурешка с чумазым Носиком, вечно спорившая с восьмилетним братишкой-непоседой Нурдаулетом. Эти двое никогда еще не видели Аяжан. Но Батима сразу ее узнала и крикнула первая:
— Аяш!
А за ней и малыши завопили наперебой:
