Елена Батуева - Паутина
— Кэт, замолчи! — рявкнул наконец Кирилл. Вот уже почти два часа Мальвина расхаживала по комнате и бубнила, притом весьма громко, одно и то же.
— Простите, милорд, — Кэт умолкла и, обиженная, подсела в уголок к Фионе и Максу.
Кирилл встал, подал мне руку, и мы вышли из душной пещеры на свежий воздух. Трава под ногами была мокрая, мои босоножки быстро намокли, пока мы поднимались вверх по пологому склону. Звёзды над головой были совсем незнакомые. Вскоре мы поднялись на самую вершину — оттуда был прекрасно виден город, окружённый крепостной стеной. Над городом светила огромная луна, рядом, вторя первой, сияла ещё одна, поменьше.
Мы стояли молча очень долго. Становилось совсем темно и я пожелала оказаться сейчас дома. К сожалению, желание моё не сбылось — меня не подхватил торнадо и не отнёс обратно в Москву. Мы стояли и смотрели на город, на звёзды и я не знала, что делать.
— О чём ты думаешь? — спросил, наконец Кирилл.
— Как мне попасть домой.
— Ты уже не думаешь, что всё это — психушка? — усмехнулся он.
— Я думаю, что ты — самый главный псих, — я улыбнулась.
— Нет, — он опустил голову, а потом поднял её и внимательно посмотрел на луну, одну из двух. — Самым главным психом я стану через неделю — сразу после коронации.
— Ты станешь королём?
— Я буду официально признан наследником. Пока не умрёт нынешний король — мой отец.
— Значит, ты — принц, — теперь уже усмехнулась я.
— Принц, — виновато, будто извиняясь, сказал Кирилл.
— Но я думала принцы являются наследниками с тех самых пор, как родились, — неуверенно предположила я.
— У нас не так, — Кирилл покачал головой. — Чтобы стать наследником нужно получить образование, доказать верность государству ну и не натворить глупостей, разумеется.
— Хм. Принц… Наверное, здорово?
— Ну, как видишь.
— Вижу. Но вот как мне домой всё-таки попасть, а, принц?
— Как только мы попадём в столицу, я попрошу Тезаруса открыть портал, и ты перенесёшься назад.
— А Тезарус это?..
— Личный королевский придворный волшебник, отвечает за перемещения.
— А что, есть ещё один придворный волшебник? Не личный и не королевский?
— Есть, — с горечью в голосе сказал принц. — Удо — личный придворный волшебник Кардинала.
— Тот самый? — изобразила крайнюю заинтересованность я.
— Тот самый, — так же деловито кивнул Кирилл.
— Ясно. То есть… Ничего не ясно. Если ты принц, то почему должен бояться какого-то придворного волшебника?
Прикажи — и он или его сподвижники, слуги, вассалы, не знаю, кто там, отвалят. Нет?
— Боюсь, что нет. Слышала поговорку: «Вассал моего вассала — не мой вассал»? — я кивнула. — Ну вот, это напрямую относится к сложившейся ситуации. Наёмники — служат Удо, Удо служит Кардиналу, Кардинал не служит никому, кроме Бога, они с моим отцом на разных сторонах баррикад.
— Воюют, что ли?
— Нет.
— Ну, тогда я ничего не понимаю.
— Ну как? Есть власть духовная — Кардинала, есть власть монаршая моего отца. Кардинал вообще не любит все эти сколки, они с отцом предпочитают биться только за шахматной доской. А Удо, он… Он хочет их направить друг против друга.
— А ему-то какая выгода?
— Не знаю, — ответил Кирилл, но по его лицу было видно, что ответил он не совсем честно.
— Неужели Кардинал не знает, что за человек этот Удо?
— Какой бы он человек ни был, но маг он великий — этого отрицать нельзя. Вот Кардинал и держит его при себе.
— Но зачем его наёмникам на тебя нападать? — этого я никак не могла понять.
— Очень холодно. Давай я тебе это завтра объясню.
— Ты хотел сказать сегодня? — я посмотрела на часы.
— Да, уже сегодня. Иди спи, а нам с ребятами надо посоветоваться о том, куда завтра идти.
— Спокойной ночи.
— Спи спокойно, — Кирилл едва заметно подмигнул, и я пошла обратно в пещеру.
Мне бросили в лицо какие-то грязные тряпки. Это окончательно привело меня в себя. Я откинула их от себя, оперлась на локоть и приподнялась, протирая заспанные глаза. Костёр почти потух, и лишь немного дымились остатки недогоревших углей. Солнце давно встало и теперь ярко освещало пещеру. Надо мной стояла Кэт:
— Можно было бы и поаккуратней, — недовольно пробурчала я, напуская на себя самый грозный вид, который могла изобразить.
— Давайте быстрее, — произнесла она, скептически меня оглядывая. Сейчас в городе — самая торговля. Если соответственно оденемся, может, обойдётся без ненужных жертв, — при этих словах эта малолетка посмотрела на меня с таким видом, будто ненужной жертвой так или иначе быть мне.
— Понятно, — я встала и попыталась определить, где у принесённого верх, где низ. — Слиться с местным колоритом, так сказать.
— Это накидка, — Кэт вырвала у меня тряпьё, встряхнула его — и действительно, в её руках оно стало неким подобием одежды. — Когда сойдём с горы, наденьте капюшон и опустите голову.
Я надела на себя серую ткань, Кэт туго завязала тесёмку на шее, оправила на мне накидку и придирчиво осмотрела с ног до головы. На ногах она собственно говоря и остановилась. Я, уловив ход её мыслей, отошла в сторону и одёрнула накидку ниже.
— Ну нет, босоножки я не сниму! В чём мне прикажете домой топать от этого вашего Тезаруса?
— Накидка не достаточно длинна, — Кэт была непоколебима. Откуда-то из-под камня она выудила старые разодранные сандалии. — Очень удобные. Достались от одного монаха…
— Нет! — завопила я. — Никто не заставит меня это надеть! А вдруг у него грибок был? Или ВИЧ?
— Вот только не надо красивых слов, — Кэт встала в позу, а я попыталась понять, где конкретно она нашла красивые слова. — Забыли, с кем имеете дело? ВИЧ через обувь не передаётся. Да и потом, какой ВИЧ у монаха?
— Да откуда ты, малявка, знаешь, что это был за монах?! И как ВИЧ передаётся? И как?.. — я запнулась, не зная, о чём ещё можно спросить у современного подростка, чтобы убедить его в своей правоте. Они же сейчас такие умные! Они всё сами знают…
— Уйёё! — простонала Кэт, прикрыв рукой глаза. — Да катитесь вы!.. Ух, если бы не милорд. Не хотите — не одевайте!
И пусть вас схватят, посадят и тогда никакого Тезаруса, никакого дома такой истеричке, как вы, не видать!
— А ты, конспиратор разэтакий! Молчала бы! А то трясёт тут своими волосами, Мальвина! Кудряшка Сью! Тебя, что, будем наголо брить, чтоб не попасться? Сама-то ни за что бы с причёской не рассталась! У меня босоножки из Лондона, между прочим! Да, я — истеричка! Но с туфлями не расстанусь! Ты знаешь, сколько с меня за них на таможне содрали? Незаконно, между прочим! А как я в них экзамены сдавала? А как всю Москву вдоль и поперёк на машине изъездила?! Да они у меня боевые! Мой талисман! — под конец тирады, когда у меня уже кончилось дыхание, а в пещере собрались все, кроме Кирилла, я чувствовала себя полной дурой. Настоящей идиоткой, страдающей за правое дело. Хотя это чувство ни за что не сравнилось бы с тем, что я почувствовала буквально через минуту:
— А чем вам мои волосы не нравятся? — почти обиженно сказала Кэт, кося глаза, дабы посмотреть на своё каре, хотя бы на кончики…
— Чем? — озадаченно спросил Макс, глядя то на меня, то на волосы подруги.
— Но?.. Разве вы не видите? — указывать на такой явно бросающийся в глаза факт, было как-то неудобно. Однако, несмотря на все мои ожидания, на лицах всех троих я не прочла ничего, кроме совершенно искреннего удивления. — Они же синие… — прошептала я, борясь с самой собой.
— И что? — всё так же непонимающе спросила Кэт.
— Как что?!..
— Это мой натуральный цвет, — она пожала плечами, а я будто упала в пропасть. В надежде на поддержку или, хотя бы, сочувствие, я по очереди заглядывала в глаза сначала Фионе, потом Максу. После этого окончательного и бесповоротного провала, в моём мозгу всплыла сама собой картина с изображением пергамента с надписью: «Приговаривается к пожизненному самоистязанию посредствам собственной совести». На этом можно было бы поставить жирную точку и больше не продолжать, если бы в пещеру в этот момент не вошёл Кирилл в таком же тряпье и, сняв капюшон, не сказал:
— Итак, все готовы? Вижу, что все, только… Кэт, сними, наконец этот дурацкий парик. Твой отец меня не простит, если узнает, что ты шастала где-нибудь в таком виде… Я что-то не то сказал? Почему вы все смеётесь? Фиона, ты всю пещеру подметёшь, хватит валяться! Макс, а ты-то что? Мужчина называется… Ты же вроде был ранен? Кэт… Кэт… Ты чего плачешь? От смеха? Это не смех, это… Да что с вами?!
Кэт вытирала выступившие слёзы стянутым с головы париком. Растрёпанные тёмно-русые волосы прилипли к лицу, и она не могла ничего сделать — всё её тело содрогалось в беззвучном хохоте. В этом воцарившемся цирке, где троица малолетних телохранителей изображали подвыпившую публику, а я — вечно грустного, ударенного по голове клоуна, Кирилл — единственный, кто ничего не понимал — смотрелся довольно глупо. Он метался от одного ржущего подростка к другому, потом ко мне, готовой разреветься, как девочка, потом снова к ним. Все его старания были тщетны — эти так называемые телохранители уже сделали свой шаг, и я твёрдо решила на них обидеться… На всех!
