Ричмал Кромптон - Этот Вильям!
Вильям, несколько озадаченный, но в значительной степени успокоенный, пошел за нею. Мистер Джероу медленно шел сзади. Оказалось, что мисс Нинетта Джероу какая-то особенная девочка. Ей одиннадцать лет, а она побывала уже во всех европейских столицах и везде знакомилась с лучшими произведениями живописи и музыки. Она видела все спектакли в Лондоне. Она знала все новомодные танцы.
— Тебе нравится Париж? — спросила она Вильяма.
— Я там не был, — флегматично ответил Вильям, незаметно оглядываясь — идет ли за ними Джамбл.
Она тряхнула темной кудрявой головкой — такая у нее была манера.
— Смешной ты. Mais vous parlez Francais, n’est ce pas? [2]
Вильям воздержался от ответа. Он свистнул Джамбла, который гонялся в придорожной канаве за воображаемым кроликом.
— Ты танцуешь джаз? — спросила она.
— Не знаю, — сдержанно ответил Вильям. — Не пробовал. Но думаю, что смог бы.
Она сделала несколько легких грациозных шажков стройными в черных шелковых чулках ножками.
— Вот так. Я научу тебя. Мы будем танцевать под граммофон.
Вильям шел молча.
Она неожиданно остановилась под деревом и подняла свое оживленное хорошенькое личико.
— Можешь поцеловать меня, если хочешь, — сказала она.
Вильям невозмутимо смотрел на нее.
— Я не хочу, спасибо, — вежливо сказал он.
— О, ты и взаправду очень смешной! — сказала она с серебристым смехом. — И ты такой грубиян и неряха. Ты как Джамбл. Тебе нравится Джамбл?
— Да, — сказал Вильям. Голос его неожиданно дрогнул. Джамбл больше ему не принадлежал.
— Можешь взять его насовсем, — вдруг сказала она. — А теперь поцелуй меня!
Он чмокнул ее в щеку с видом человека, решившего исполнить свой долг, а в душе у него была такая радость — ведь теперь Джамбл был его.
— Хочется посмотреть, как ты танцуешь, — засмеялась она. — Вот будет забавно!
Опять она сделала несколько легких шажков.
— Ты видел Pavlov[3], а?
— Не знаю.
— Как это — не знаешь?
— Не знаю, — раздраженно сказал Вильям. — Может, я и видел его, но не знал, что это он.
Она помчалась назад, к отцу, опять серебристо смеясь.
— Он такой смешной, папа, он не умеет танцевать джаз и никогда не видел Pavlov, и не говорит по-французски, и я отдала ему Джамбла, и он не хотел поцеловать меня!
Мистер Джероу посмотрел на Вильяма с улыбкой и шутливо сказал:
— Смотри, парень. Она начнет тебя воспитывать. Я ее знаю. Я тебя предупредил.
Когда они подошли к входу в коттедж Лаванда, он обратился к Вильяму:
— А сейчас посиди и подумай с минуту. Свое обещание я сдержу.
— Ты мне нравишься, — милостиво сказала Нинетта на прощанье. — Приходи еще.
Я научу тебя многим вещам. Думаю, я вышла бы за тебя замуж, когда мы станем взрослыми. Ты такой… крепкий.
На следующий день, придя с гулянья, Вильям увидел, что в библиотеке в кресле сидит мистер Джероу и разговаривает с отцом.
— Мне как раз нужна была тема, — говорил он, — я не знал, чем заняться, и когда увидел его там, на меня снизошло вдохновение. А вот и он. Нинетта приглашает тебя завтра на чай, Вильям. Нинетта отдала ему Джамбла. Вы не против? — обратился он к мистеру Брауну.
Мистер Браун несколько замялся.
— Пожалуй, что нет, — сказал он. — Правда, сегодня ночью мы никак не могли заснуть, но, я полагаю, мы привыкнем.
— Я дал опрометчивое обещание, — продолжил мистер Джероу, — и непременно сдержу его, если это в пределах человеческих возможностей. Вильям, чего тебе больше всего хочется?
Вильям в упор посмотрел на отца.
— Я хочу лук со стрелой, которые заперты в этом шкафу, — твердо сказал он.
Мистер Джероу с мольбой посмотрел на мистера Брауна:
— Не подведите меня, я возмещу нанесенный ущерб.
Мистер Браун медленно вытянул связку ключей из кармана.
— Значит, опять наша жизнь под угрозой, — вздохнул он.
После чая Вильям отправился гулять. Заходящее солнце окрасило небо в золотистые тона. Все вокруг было подернуто легкой дымкой. На разные голоса пели птицы. Цвели кустарниковые изгороди. И посреди всего этого шел Вильям, немного важничая, держа в одной руке лук, в другой — стрелы. А за ним бежал Джамбл, веселый, озорной и преданный дворняга. Вильям был горд и счастлив.
* * *В тот год на выставке в Академии эта картина привлекала особенное внимание: в сарае на перевернутом ящике сидит мальчик, локти на коленях, ладонями подпер подбородок; он пристально смотрит вниз на дворнягу, веснушчатое лицо серьезно и кажется отрешенным; он во власти, как это бывает в юные годы, неотступной мечты. Пес смотрит на него снизу вверх, весь — нетерпение, любовь и преданность. Картина называлась «Дружба».
Миссис Браун посетила выставку и видела картину. Она сказала, что большого сходства с Вильямом не заметила и хотелось бы, чтобы мальчик выглядел немного опрятнее.
«Надежда»
— Вильям! Опять ты играл в эту ужасную игру! — в голосе миссис Браун слышались нотки отчаяния.
И хотя одежда Вильяма была в пыли, галстучек съехал набок, лицо чумазое, коленки ободраны, взгляд его, однако, выразил справедливое негодование.
— А вот и нет! Ты сказала, и я слушаюсь. Ты сказала, чтобы я не играл в укротителей львов, и я не играю с тех пор, как ты сказала. И не буду играть, даже если меня станут упрашивать. Раз ты сказала, чтобы я не играл в укротителей львов, я…
Миссис Браун прервала его.
— Ну, а во что же ты играл? — спросила она устало.
— Я играл в укротителей тигров, — сказал Вильям. — Это совсем другая игра. В «укротителях львов» половина львы, половина укротители, и укротители хотят укротить львов, а львы не хотят укрощаться. Это «укротители львов». Вот и все, очень просто.
— А что ты делаешь в «укротителях тигров»? — недоверчиво спросила миссис Браун.
— Ну…
Вильям задумался.
— Ну, — повторил он не очень уверенно, — в «укротителях тигров» половина тигры, — понимаешь? — а другая половина…
— Это точно такая же игра, Вильям, — прервала его миссис Браун.
— Как же ты можешь называть ее такой же, — заупрямился Вильям. — Разве можно называть льва тигром? Это совсем другое животное. И в зоопарке они совсем в разных клетках. «Укротители тигров» не может быть такой же, как «укротители львов».
— Ну ладно, — твердо сказала миссис Браун. — Больше никогда не играй в укротителей тигров. А теперь пойди и умойся.
Справедливое негодование Вильяма возросло.
— Умыться? — переспросил он, словно не веря ушам своим. — Умыться? Да я умываюсь два раза в день. Я умываюсь утром, когда встаю, и я умываюсь перед обедом. Как ты мне велела.
— Хорошо, пойди и посмотри на себя в зеркало.
Вильям подошел к зеркалу и с интересом рассмотрел свое отражение. Затем он легонько провел ладонями по грязным щекам, пригладил волосы и вернул на место галстучек. Проделав это, он с надеждой посмотрел на мать.
— Этого недостаточно, — сказала она. — Ты должен умыться, причесать волосы, и лучше смени костюмчик… и чулки. Всё в пыли!
Вильям медленно повернулся и пошел из комнаты.
— Не могу представить, — с горечью говорил он на ходу, — что в других домах так же часто умываются и причесываются, как в этом. Им можно только позавидовать.
Минут десять спустя миссис Браун услышала, как он спускается по лестнице.
— Вильям! — позвала она.
Он вошел. Мальчик преобразился. Лицо умытое, волосы причесаны, одежда свежая. Но выражение справедливого негодования не исчезло.
— Так-то лучше, — одобрительно сказала миссис Браун. — Теперь, Вильям, посиди здесь до чая. Осталось всего несколько минут, и не стоит тебе выходить. Только опять перепачкаешься. Посиди немного.
Вильям обвел взглядом гостиную с видом человека, выведенного из терпения.
— Здесь?
— Да, дорогой, только до чая.
— Что мне тут делать? Тут совсем нечего делать. Не могу же я сидеть и ничего не делать.
— Почитай книгу. У нас столько книг, которые ты не читал, и я уверена, некоторые тебе понравятся. Почитай, например, Скотта, — закончила она не очень уверенно.
С видом страдальца Вильям пересек комнату, взял книжку и сел в гордом уединении, держа книгу вверх ногами.
Таким его и застала миссис де Виэ Картер, о приходе которой ми нугу спустя доложила горничная.
Миссис де Виэ Картер была недавним приобретением их округи. Она была урожденная Рэндолл, из графства Хертфордшир. Каждый, кого миссис де Виэ Картер одаривала улыбкой, чувствовал себя польщенным. Она была высокая, красивая, деятельная и изысканно одевалась. Ее прибытие явилось сенсацией для местного общества. Все сошлись во мнении, что она «очаровательна».
