Константин Иосифов - Охотники за джихами
— Мне?! Вы хотите, чтобы я…
— А почему бы и нет? Приключений вы получите сколько душе угодно. Недавно, например, какой-то весельчак дельфин вздумал поиграть с аквалангистом и так исцарапал его плавниками… Море вы любите — об этом говорит ваш широченный клёш. Вы заинтересовались археологией и даже проштудировали номер научного журнала. Кстати, учёные получаются из людей, которые ничего не принимают на веру… Словом, довольно вам быть в одиночку.
Нужно думать, что Джо тут же, не сходя с места, согласился бы с предложением Пал Палыча и этим самым определил свой дальнейший жизненный путь. Он уже сделал было шаг по направлению к Пал Палычу и протянул ему руку, но тут в разговор вмешалась Линючка, и всё приняло другой оборот.
— Пал Палыч! — закричала она. — Джо исправится. Он обязательно исправится. Он хороший. Только пусть ночью археологией не занимается. Правда, Джо, ты больше не будешь копать ночью?
Джо опустил руку и остановился в нерешительности. Удачно сказанное слово ещё, может быть, исправило бы положение, но заговорил Арсен, а за ним Адгур — и всё пошло прахом.
— Пал Палыч! Скажите Жорке, что в Диоскурии есть золото. Тогда он и без акваланга на дно полезет, — сказал Арсен.
А Адгур добавил:
— Жорку брать нельзя. Он все ваши находки утащит, закопает и сверху илом притрусит.
— Илом? Почему илом?
— Пусть Жорка сам расскажет, — сказал Адгур. — Пусть объяснит, зачем голову с горшком утащил. Залез ночью в канаву и утащил. А ну, Жорка, объясни. Не скрывай.
Джо как-то странно, с ноздри на ноздрю, шмыгнул носом, вытер рукавом лицо и вдруг бросился бежать к морю, туда, где луна проложила серебряную дорожку от самого горизонта до берега.
— Куда ты, Жорка! Вернись! — закричала ему вдогонку Машенька. — Мы не сердимся.
— Не падай духом, Жорка! Ты ещё перевоспитаешься.
— А зачем тебе горшок понадобился? Кашу в походах варить, да?
— А куда ты череп дел? Музей в квартире откроешь, что ли?
— Так ты нас пригласи на открытие.
— А это вы нас с Адгуркой спросите, куда Джо череп и горшок дел, — сказала Линючка. — он их закопал под деревом и сеном притрусил. Ну, а мы с Адгуркой и Нелькой откопали их и спрятали у Адгурки на чердаке.
Добежав до воды, Джо остановился, наклонился, схватил какой-то голыш покрупнее и с силой бросил его в море, целясь в лунную дорожку. А за ним — другой, третий.
Ребята смотрели на него и молчали. И, может, они побежали бы за ним и вернули его на собрание, чтобы задать пару-другую вопросов, но тут из-за эвкалиптов показался взрослый дядя в шляпе. Под шляпой блеснули два лунных огонька. Ясно, это Леонид Петрович со своими чудодейственными очками. В руках у Леонида Петровича был журнал «Юность», и на обложке журнала была видна цифра «4». Именно в этом номере, по всем расчётам, должна была появиться статья Миши. И подумать только, из-за его статьи на заседание пожаловал сам директор. Вот что значит быть талантом! Сейчас Леонид Петрович прочтёт статью вслух, и все начнут спрашивать: «А кто это такой, М. Друг-Дружковский?.. Не иначе, московский писатель, раз так здорово пишет. И откуда только он узнал про нас?..» Миша даже пожалел, что из ребят одна лишь Нелли Мил-Миловская знает, что таинственный и талантливый М. Друг-Дружковский — это всего-навсего Миша Капелюха, а Нелли такая — она никому не скажет. Одна надежда — Линючка заглядывала в письма, когда носила их Нелли. А она-то не проболтать не сможет.
Леонид Петрович подошёл к Пал Палычу, левой рукой приподнял шляпу и тут же опустил сё на голову, а правой пожал руку Пал Палычу. Затем, поколебавшись немного, поклонился Зое Николаевне и Машеньке, блеснул очками и сказал:
— Прошу прощения, но я невольно подслушал кое-какие выступления. И я не могу не выразить своего удовлетворения вашими археологическими успехами. Подумать только! Мы помогли науке решить кардинальную проблему — определить, кем были джихи и кем прохиндеи, иниохи и другие племена. Но, с другой стороны, я, как директор, не могу не выразить своего неодобрения. Во-первых, по какой причине вы проводите сегодняшнее занятие не в стенах школы, а, так сказать, на свежем воздухе? Безусловно, наука здесь гармонически сочетается с прекрасной субтропической природой, но разве я не говорил вам неоднократно: «в вашем распоряжении любой класс, любая комната»? Говорил я или не говорил?
Ребята смущённо улыбались и не отвечали ни «да», ни «нет», ибо сказать «да» — значит соврать, а сказать «нет» не так-то просто. А Леонид Петрович продолжал:
— И ещё я хочу заметить следующее — только прошу не понять меня превратно. Краеведы соседней с нами Хейванской школы развернули свою деятельность совсем не давно, а вот уже, смотрите, — и Леонид Петрович раскрыл журнал на загнутой странице. (Сейчас же Миша нырнул за спину Адгура и от великого писательского смущения постарался сделаться как можно меньше.) — О них уже помещена статья. А о нас ни слова. Или мы недостойны внимания московского корреспондента? Или краеведческая работа во вверенной мне школе не стоит на должной высоте? Отнюдь нет. Так в чём же дело? Дело в том, что Арсений Сергеевич не проявил должной оперативности, и корреспондент прошёл мимо наших достижений.
— Я просто не понимаю! — воскликнула Зоя Николаевна. — Неужели вы предлагаете зазывать московских корреспондентов? У них же у самих есть глаза.
— Святая вы простота, Зоя Николаевна. Зайдите ко мне в кабинет завтра, и я вам всё объясню. А пока я хочу сказать одно — в последнее время Арсений Сергеевич зачастил в Хейванскую школу и даже участвовал в походах с ними. Разве Арсений Сергеевич не мог поставить в известность автора статьи, этого Арсена Сергеева… Гм… «Арсений Сергеевич»… «Арсен Сергеев»… Что это? Случайное совпадение? Насмешка?
Как только Миша услыхал, что статья написана каким-то Арсеном Сергеевым, тёплая и сладкая волна отхлынула от его сердца, оставив там пустоту.
— Эту статью написал я, — очень твёрдо и решительно сказал Арсен. Он вскочил на ноги, зачем-то поправил пояс.
И, как только были сказаны эти слова, к сердцу Миши подкатила новая волна — холодная и горькая. Если в этот момент у Миши и было какое-либо желание, оно заключалось в одном — сгинуть с глаз человеческих!
И тут Машенька вскочила на ноги и стала рядом с Арсеном:
— Хотите, чтобы про вашу школу написали, да? Чтобы вас похвалили, да? А за что? Все находки свалены в кучу — за это? Или за то, что кружок распался? Так мы с Арсеном и про это напишем, не испугаемся!
— Как тебе не стыдно, папка! — сказала Нелли. — Ты же взрослый, а рассуждаешь как маленький. Как же писать о кружке, что он работает, если он не работает? Или ты не знаешь, что кружок не работает? — И Нелли подошла к отцу, прижалась к нему боком и заглянула под очки.
И тогда Леонид Петрович смутился. Он снял очки и стал протирать их носовым платком, как бы желая стереть с них дьявольские лунные огоньки.
А Нелли продолжала укоризненно:
— И ты думаешь, что хорошо сделал, что поломал сосуды? Очень даже плохо. Так директора не поступают.
Получалась нелепая вещь. Вот стоит папа девочки — большой, тяжёлый, и он не просто папа, а директор школы. А рядом с ним девочка — маленькая, лёгкая, и она вовсе не директор, и даже не староста, и не председатель общества, а просто девочка, и говорит она с ним, как если бы он был её маленьким братиком. Он же стоит, растерянно моргает глазами, и вид у него виноватый. Ай да Нелли, молодец! Надо же — как воспитала отца!
— Леонид Петрович! — закричал Миша неожиданно для всех и больше всего дли самого себя. — Давайте ездить с нами! Знаете, как интересно! Будем в Воронцовской пещере финикийцев искать по пещерным моллюскам. И в Диоскурию заберёмся с аквалангом. С нами весело. Мы хорошие!
Леонид Петрович непонятно покрутил головой, так что трудно было сказать, согласился он с предложением Миши или же обиделся.
— А нам многого и не нужно, — сказала Зоя Николаевна. — Дайте нам комнату под музей. И, когда мы попросим Школьную Челиту, не отказывайте. Хорошо?
— Школьную Челиту… Ах, да — грузовик, — сказал Леонид Петрович, всё ещё не придя в себя от потрясения. — Что ж, пусть Арсений Сергеевич зайдёт ко мне. Арсений Сергеевич, буду рад вас видеть.
Все взглянули туда, где только что стоял Арсений Сергеевич. Но его уже не было. Ныло пустое место рядом с Машенькой, а Арсена не было. Сгинул московский корреспондент!
— Вот он! — закричала Линючка, указывая рукой туда, где рядом с длинной и нескладной фигурой Жорки маячила другая фигура — пониже, поплотнее и поскладнее.
И эта фигура тоже бросала камни в море, стараясь угодить в лунную дорожку. Видно, это занятие помогало утихомирить и писательское волнение.
Так закончилось историческое заседание археологического общества, ознаменовавшее конец первого этапа в жизни школы совхоза.
