Наринэ Абгарян - Всё о Манюне (сборник)
– Агрррх, – дыхнул огнем папа и умчался на работу.
Мама кинулась к телефону.
– Тетя Роза, Игорь должен приехать, вам из Москвы ничего не надо?
– Как не надо, Надя, неси ручку, сейчас список составим. Мы же не бесплатно, мы же все деньги вернем!
Итого к тому моменту, когда папа пришел с работы на обеденный перерыв, список разросся до угрожающих размеров.
Чего только там не было! И шерстяной костюм для дяди Миши, и мохеровая пряжа 20 мотков, и новый смычок для Маниной скрипки, и комплекты постельного белья (пять шт. односпальные, две шт. двуспальные), и специальные компрессионные противоварикозные гольфы для Ба (лучше сразу несколько пар).
– Юра, а как ты думаешь, удастся Игорю достать разъемную форму для выпечки? – ходила со списком в руках за папой мама. – И можно попросить у него какие-нибудь красивые елочные украшения?
Папа молча забрал у нее список и спрятал в карман.
– Хорошо, – подозрительно миролюбиво буркнул он.
После работы зашел на почту и отбарабанил другу телеграмму:
«Ничего не надо зпт приезжай зпт ждем нетерпением тчк».
В ожидании убитого горем гостя мама развернула кипучую деятельность.
– Не стану же я при Игоре возиться с заготовками да сутки напролет стерилизовать банки, – резонно заметила она, – нужно успеть все сделать до его приезда.
И дома начался ад. На нас с Каринкой была возложена куча обязанностей, которые мы беспрекословно должны были выполнять. Например, по первому маминому зову мы притаскивали из подвала стеклянные банки, в которые потом закатывался очередной кулинарный шедевр.
– Мне нужны четыре двухлитровые и три трехлитровые банки, – втолковывала нам мама.
– Мам, двухлитровых такие, а трехлитровых такие? – показывали мы руками приблизительную высоту банок.
– Да, и не перепутайте!
Легко сказать – не перепутайте. Пока доберешься до подвала – в голове уже все благополучно перепуталось. Итого мы с сестрой, пошарив по всем полкам, приволакивали домой совсем другие банки.
– Я вам какие банки сказала принести? – ругалась мама.
– Такие и такие, – показывали мы руками.
– А вы что принесли?
Мы, грохоча банками, плелись обратно в подвал.
В наши обязанности также входило мытье в семи водах овощей и фруктов. А далее все за нас решал фатум. Если в этот день мироздание поворачивалось к нам передом, то мама с благословенными словами: «Дальше я сама справлюсь», – отпускала нас поиграть во двор, а если нет, то сажала за работу.
Помогали мы ей с большой неохотой.
– Маааам, – ныли мы, – нормальные дети играют во дворе, а ты нас заставляешь заниматься такой ерундой!
Но мама оставалась глухой к нашему нытью.
– Нужно успеть до приезда Игоря! – как заклинание, повторяла она.
Каждые пятнадцать минут в нашей квартире раздавался телефонный звонок.
– Але-о, – вздыхала в трубке Манька, – ну что вы там делаете?
– Чистим печеные баклажаны, а ты?
– Ба ошпарила помидоры и заставляет сдирааааать с них шкуру!
– Много?
– Очень много. Стомильон кило, наверное.
– А выйти поиграть успеешь?
– Мария! – рвал в клочья наши барабанные перепонки грозовой рокот Ба. – Выпорю, если сейчас же не возьмешься за дело.
– Я пошла, – шептала в трубку Манька, – потом еще позвоню! Самым большим испытанием для нас была не возня на кухне, а покупка овощей. Так как Сонечка была очень маленькой и мама боялась оставлять ее одну, то очередь в магазине выстаивали мы.
Поход в овощной был для нас сущим наказанием, и мы всячески пытались игнорировать эту нашу обязанность. Впрочем, безуспешно. Потому что мама придумала свой коварный метод, как заставить нас безропотно идти в магазин. Сначала она отпускала нас поиграть во двор. Усыпляла таким образом нашу бдительность. Через какое-то время наступал час расплаты.
– Дети! – подзывала нас сладкоголосой птицей мама. – Подойдите к балкону.
– Мам, мы в магазин не пойдем.
– Подойдите, сказано вам! – В мамином голосе проскальзывал металл. Делать было нечего, мы плелись к балкону. Опыт совместно прожитых с мамой лет свидетельствовал – лучше ей не перечить. Потому что рука у мамы тяжеленная, да и скорость у нее, как у заправского эфиопского бегуна. От такой далеко не убежишь! – В овощной привезли баклажаны. Вот вам три рубля, возьмите мешок. – Она вероломно кидала нам под ноги деньги и спешно ретировалась в квартиру.
– Ааааааааа, – бесновались мы, – мамаааааааа, какие баклажаны, какой мешок! Никуда мы не пойдеоооом!
Стук захлопнувшейся балконной двери возвещал нам, что разговор окончен. Мы подбирали деньги и под гогот наших друзей со двора плелись в овощной.
– За что нам наказание такое?! – ругалась Каринка. – Все дети как дети, по дворам бегают, а нам целый час в очереди торчать, а потом еще домой баклажаны волочь! А если кто-нибудь нас с авоськами увидит?
– Ааааа, оооо, – выла я.
Час-полтора пребывания в очереди не шли ни в какое сравнение с тем позором, который приходилось переживать, когда мы волокли покупки домой. Потому что по закону подлости навстречу обязательно попадался какой-нибудь нежелательный одноклассник, который при виде сетчатых авосек с торчащими оттуда баклажанными хвостиками или кочанами капусты кривил рот, плелся следом и хихикал всю дорогу нам в спину.
– Поймаю – убью, – шипела ему Каринка.
– Ты сначала поймай, – корчил рожицы зловредный мальчик, – зачем вам столько капусты, кроликов завели?
– Тебя спросить забыли, – топала ногами Каринка, – уйди, говорят тебе, пришибу!
– Гыгыгы, шикарно смотритесь, – не унимался молодой любитель острых ощущений.
Каринка бросала авоськи посреди дороги и кидалась на обидчика с кулаками. Я терпеливо ждала, пока она скрутит и покалечит его.
Потом она возвращалась, и мы плелись дальше. Так как тяжести мама нам запрещала таскать, то мы оставляли овощи за прилавком у продавщицы и переносили их в несколько приемов. Опасность встретить зловредного одноклассника в этом случае возрастала в разы!
Вот и в этот день судьба не пощадила нас – позвонила Ба и сказала, что в овощном продают красный болгарский перец.
– Сделаю аджику, – обрадовалась мама и полезла за кошельком.
– Неееет, – заныли мы.
– Да! – сказала мама, всучила нам деньги, снабдила трудовыми авоськами и вытолкнула за дверь. – Манюня уже там, Ба и ее отправила в магазин.
Возле овощного змеилась длинная крикливая очередь.
– Девочкииии, я тут, – помахала нам Манька.
Мы с невероятным трудом протиснулись к ней.
– Привет, – шмыгнула носом Манюня, – здорово, да? Смотрите, что с моими руками.
Она выставила ладошки и показала скукоженные подушечки пальцев.
– Видали?
– Ого! – выдохнули мы. – Такого даже после долгого лежания в горячей ванне не бывает.
– Это я так помидоры чистила, – похвасталась она, – целое ведро начистила!
Я хотела показать ей свои руки, но Каринка дернула меня за капюшон куртки:
– Смотрите, смотрите!
– Чего? – вытянули мы шеи.
Вдоль очереди шла Маринка из тридцать восьмой квартиры. Маринка как Маринка, мы ее не первый день знали и даже дружили с нею. Девочка она была хорошая, компанейская, не раз делилась с нами своими жвачками – давала каждой пожевать чуть-чуть. Мы даже как-то с нею придумали пустить на эти цели парафиновую свечу. Отпилили по кусочку и стали вдумчиво ее жевать. Свеча обладала отвратительным привкусом, но быстро размякла во рту и отдаленно напоминала жеваную-пережеваную жвачку. Ба потом за это содрала с нас три шкуры, и мы больше не решались ставить над собой такие эксперименты. Но общее преступное прошлое сблизило нас еще больше.
Маринка шла вдоль очереди, не обращая ни на кого внимания, и держала в вытянутой руке какую-то восхитительно прекрасную штуковину. Мы еще не знали, что это за штуковина, но моментально захотели себе такую же.
– Марии-ин, – позвали мы, – а что это у тебя?
– КОНФЕТА НА ПАЛОЧКЕ СО ВКУСОМ КЛУБНИКИ, – сказала Маринка.
– Чивой? – не поверили мы своим ушам.
– Грю: кон-фе-та! Со вкусом клубники! На палочке! – Маринка развернула прозрачную, хрусткую обертку, лизнула конфету и завернула ее обратно.
Мы потеряли дар речи. Стояли какое-то время в остолбенении, дружно испепеляя розовое клубничное чудо алчным взором.
– Вкусная? – пришла в себя Каринка.
– Угум, – Маринка демонстративно еще раз лизнула конфету, – мне ее тетя привезла. Конфета-то импортная, чешская!
– Из Чешии? – решила блеснуть эрудицией Манька.
– Ну да, из Чехол… Чехосол… из Чешии, ага.
– И сделали ее чеши, да? – не унималась моя подруга.
– Ну конечно чеши, кто же еще, – пожала плечами Маринка.
Никогда в жизни мы не видели столь прекрасной конфеты – она была кругленькая, большая, блестящая, на тоненькой желтой палочке.
– Марии-ин, – заблеяли мы, – дай попробовать!
