Николай Глебов - Карабарчик
— А я уже думала, что вы не приедете. Июль проходит, через месяц в школу, — говорила Фрося. Она повела мальчиков в огород и принялась угощать их горохом и морковью.
Над лесным кордоном спустилась ночь. Гостей положили спать на сеновал. Растянувшись на душистом сене, они скоро уснули.
За утренним чаем Игнатий говорил Темиру:
— Нынче медведей здесь развелось, просто беда. На прошлой неделе у меня телку задрали, на овес повадились, не сходишь ли со мной на облаву?
— Что ж, можно, — согласился охотник.
— Возьмите нас! — попросил Кирик.
— Это охота не на бурундуков, — заметил хозяин.
Темир вступился за своих друзей.
— Ничего, они ребята смелые и на медведя пойдут.
— Я не боюсь, — храбро заявил Кирик.
— Неправда, — улыбнулась Фрося.
— А чего боюсь? — Кирик поставил блюдце на стол и посмотрел на Фросю.
— Уроков русского языка, — продолжая улыбаться, ответила Фрося. — Скажи, какая часть речи медведь? Существительное или прилагательное?
— Прилагательное.
— Почему? — сдерживая готовый брызнуть смех, спросила Фрося.
— А потому, что он косолапый.
— Сам ты косолапый. — Фрося и Кирик выскочили из-за стола и подняли возню.
В полдень ребята вместе с Игнатием и Темиром пошли посмотреть овес и выбрать место для засады.
Взрослые внимательно осмотрели катанины, смерили шагами расстояние от деревьев.
Темир посоветовал:
— Тебе, Игнатий, придется устроиться ближе к меже. Здесь удобное место для стрельбы. Надо будет принести несколько коротких досок, сколотить их и сделать «сижню» обязательно с подпорками из кольев.
Занятые подготовкой к предстоящей охоте, не заметили, как наступил вечер. Токшун и Мойнок были закрыты на замок в сарайчике. Собаки на этот раз могли только помешать.
И как только начало темнеть, все устроились на «сижне».
Кирик пытался рассмотреть «сижню» Яньки, но наступившая темнота скрыла все окружающее.
Тихо. Лес уснул. Не шелохнутся и травы. Только в темном небе водили свои хороводы туманные звезды. Ночь казалась утомительно долгой, и напряжение ребят, вызванное ожиданием, постепенно улеглось. Их начало клонить ко сну. Близился рассвет. Недалеко от места, где сидели Темир и Кирик, послышался легкий хруст сломанной ветки. Очнувшись от дремоты, Кирик стал смотреть на поле. Там шевелился кто-то огромный.
Кирик инстинктивно уцепился за верхний сук с намерением лезть выше на дерево, но, взглянув на Темира, постарался успокоиться.
Утренняя заря разгоралась. Ярче выступали из сумрака ночи деревья, кустарники и старый шалаш. Зверь, не услышав ничего подозрительного, направился в овес. К удивлению Кирика, откуда-то появились два медвежонка и, смешно переваливаясь, потопали за матерью.
«Медведица!» — Кирик знал по рассказам охотников, что встреча с ней опасна, и сжал сильнее карабин.
Усевшись на задние лапы, медведица загребала передними овес и, объедая его густые метелки, чавкала, как свинья. Медвежата, следуя примеру матери, неумело лапали овес, но, видимо, это занятие им скоро надоело, и они, играя, стали кататься по полю. Вдруг медведица насторожилась. Бросив еду, она тревожно повела головой. Почти одновременно раздались два выстрела. Зверь взревел и повалился на бок. Испуганные медвежата бросились в разные стороны. Подбрасывая зад, они торопливо бежали к лесу. Выстрелив еще раз в безжизненную тушу, Темир с Игнатием соскочили с деревьев и кинулись за медвежатами. Одного Игнатий догнал возле леса, второго поймал Кирик. Взрослые с трудом выволокли медведицу из овса, взвалили на телегу, и все направились на кордон.
Глава четырнадцатая
Медвежат закрыли в сарай. Кирик, Яшка и Фрося уселись на крыльцо и начали горячо обсуждать их судьбу.
— Надо отправить медвежат в Бийск, в зверинец, — предлагал Янька.
— Они еще маленькие, — стала возражать Фрося.
— Вырастут большие — всех кур и гусей у вас передавят, — заметил Кирик.
— Вот что, ребята, — Фрося посмотрела на своих друзей, — хорошо бы медвежатам дать клички. Медвежонка, который покрупнее, назовем Спирькой, он, должно быть, отчаянный забияка.
— А второго Тонкур, что значит куцый, — предложил Кирик.
— Хорошо! — Довольная Фрося сбежала с крыльца и направилась к сарайчику, где сидели пленники. Ребята последовали за ней.
Медвежата лежали, глубоко зарывшись в сено. Фрося вернулась в дом и, налив в корытце молока, вошла в сарайчик. Янька взял за густую шерсть Спирьку и подтащил его к корытцу. Медвежонок упирался, пытаясь укусить Яньку, но когда тот толкнул его мордочкой в молоко, Спирька облизнулся и торопливо начал лакать. Кирик, вытащив из сена Тонкура, поднес его к Спирьке: и оба медвежонка, отталкивая друг друга, как поросята, принялись за еду. Закончив с молоком и вылизав начисто корытце, Спирька стал толкать его носом к выходу из сарая. Во дворе его увидел Мойнок. Помахивая хвостом, он подбежал к медвежонку. Спирька был занят своим корытцем и не заметил собаку. Увидев рядом со своей мордочкой нос Мойнока, он молниеносно хватил собаку лапой по уху. Не ожидавший такого приема Мойнок взвизгнул и вцепился острыми зубами в обидчика. Ребята с трудом оттащили разъяренного пса и закрыли Спирьку обратно в сарай.
Кирик и Янька помогли Фросе составить гербарий растительности Прителецкой тайги.
— Надо сделать так, — советовал Янька. — Одни растения у нас будут луговые, вторые — лесные, и отдельно собрать гербарий ядовитых трав. Затем мы составим список деревьев и кустарников. У нас, — продолжал Янька, — в Усть-Канском аймаке иная растительность. Здесь, например, встречается липа. По Чарышу она не растет. Я спрашивал Павла Ивановича, он объяснил, что липа на Алтае — редкое дерево, растет она и в горной Шории, а в высокогорных районах по условиям климата липа расти не может.
Ребята принесли домой растение, осыпанное мелкими белыми цветами типа зонтичных.
— Вы знаете, что это такое? — увидев крупные листья и круглые соцветия на конце стебля, спросил Игнатий. — Это самое ядовитое растение Черневой тайги, называется оно цикута. Вымойте хорошенько руки — посоветовал он, — яд цикуты опасен для человека.
Ребята бросились к рукомойнику.
— Есть у нас и другие ядовитые растения, например, курон. По преданиям, ядом курона воины-кочевники отравляли свои стрелы. Животные, в особенности овцы, часто гибнут от курона. Много у нас и целебных трав. — Игнатий перечислил названия полезных растений.
Собирать гербарий было интересно, и ребята целые дни проводили на прибрежных лугах, в тайге и на ближних склонах гор. Уходить далеко не решались, боялись встречи с медведем. Иногда им попадалось незнакомое растение, и они несли его к Игнатию, который хорошо знал растительный мир Прителецкой тайги. Вечером играли с медвежатами. Спирька подружился с Мойноком и, гоняясь за ним по широкому двору, старался схватить собаку за ухо или за лапу. Но, завидев где-нибудь Токшуна, он стремительно несся в сарай и забирался под самые стропила, сердито поглядывая оттуда на овчарку.
Тонкур, как собачонка, ходил за Фросей, выпрашивая какое-нибудь лакомство.
Наконец, Темир и ребята стали быстро собираться домой.
Игнатий и Фрося уговаривали их еще погостить, но охотник торопился в Мендур-Сокон.
— Наверное, меня уже там потеряли, да и Прокопий со Степанидой ждут ребят. Нет, надо ехать. Погостили — и хорошо.
Вечером приехали в село Ыныргу и, переночевав у знакомого крестьянина, направились рано утром в Ойрот-Туру.
Печерского в городе не застали. Он уехал по служебным делам в Барнаул. Передав по назначению найденный план золотоносного участка, друзья выехали на Чуйский тракт. На четвертые сутки показались родные места. Поднявшись на косогор, всадники увидели Тюдралу. Остановили коней и долго смотрели на село. Было слышно, как бился о скалы белопенный Чарыш, сердито хлестал волной гранитные берега и, поднимая каскады брызг, неумолчно гремел среди суровых гор.
— Гей! Вперед! — Пришпорив коня, Кирик стремительно помчался к селу.
— Вперед! — блеснув озорными глазами, крикнул Янька и, припав к луке седла, взмахнул нагайкой. Заражаясь настроением ребят, Темир лихо гикнул на свою лошадь, и трое всадников, сопровождаемые лаем Токшуна и Мойнока, вихрем влетели на главную улицу Тюдралы. И только у ворот своего дома, круто осадив коней, они соскочили с седел.
Из-под сенок вылез Делбек и, обнюхав приезжих, радостно вильнул хвостом.
Пока Степанида собирала на стол, Темир подробно рассказал Прокопию о гибели Чугунного и найденном плане геолога Макарова.
После обеда ребята сбегали на Чарыш, искупались, побывали в огороде и вечером, усталые, легли спать. Утром, провожая Темира в Мендур-Сокон, Кирик говорил охотнику:
