Ксения Драгунская - Целоваться запрещено! (сборник)
— Что?
— Бабочка! Шоколадница. Улетела она. Он говорит: вот так от тебя все и отлетит. И парнишка, который тебе нравится, скоро сам, типа, клинья начнет подбивать. Только верить надо, и тогда обязательно сбудется. Вот… А еще он мне подарил такие перчатки… Как в кино… Как у принцессы…
— Перчатки? — Аня вскочила на ноги. — А он где живет?
— А тебе зачем?
— В старом доме, — уже не спросила, а ответила Аня.
— А ты откуда знаешь? — Амаранта насторожилась и тоже встала.
— Ты там была? — строго спросила Аня.
— А ты что, тоже была? — Амаранта готова драться.
— И он говорил тебе, что это счастье, что ты есть на свете? — чуть не плача, спросила Аня.
— Нет. А тебе говорил, значит?
Молча смотрят друг на друга.
— Правильно говорят, что все мужики — скоты, — кивнула Амаранта.
— Что же теперь делать? — спросила Аня. (Даже не спросила, а просто подумала вслух. Что делать, как быть, как доверять?)
Амаранта, как человек конкретный, сказала просто:
— Убить его надо.
— Как — убить?
— Пугнуть, хотя бы. Заставить, чтобы извинялся. Прощение чтобы просил. Ты теперь когда с ним встретишься?
— Завтра.
— Где?
21
Лисапед дома старательно начищает здоровенный самовар. Лохматый кот подходит к нему, видит свое отражение в самоваре, нюхает, ничего не понимает, прядет ушами и уходит.
22
Человек сидел на толстом еловом бревне и, увидев Аню, поднялся к ней навстречу. Улыбается.
— Привет!
— Привет…
— Ты что такая… Что стряслось?
— Да ничего…
Человек видит, что Аня смотрит куда-то ему за спину. Оборачивается. Там стоит Амаранта и говорит:
— Руки!
— Что?
— Руки за спину.
— Извини, я не расслышал, — говорит человек и послушно убирает руки за спину.
Амаранта связывает ему руки.
— Девчонки, вы чего? — Человек смотрит на Аню. Аня не смотрит на него.
— Становись на колени, — приказывает Амаранта.
— Что стряслось-то?
— На колени становись.
Человек опускается на колени. Амаранта достает из рюкзачка внушительный нож.
— Думаешь, с нами так можно? Думаешь, тебе за это ничего не будет? Зачем ты так? Зачем ты у нее про меня выспрашивал, а у меня — про нее? Шутил, что ли? Смеялся над нами, да? Думаешь, тебе за это ничего не будет? А вот это видел? Мы тебя сейчас убьем и в землю закопаем, понял? Проси прощения.
— Простите меня, пожалуйста, — говорит человек. — Я виноват. Просто я хотел, чтобы никто не обижался, я боялся, что вы ссориться начнете, ревновать будете…
— Ты нам тут лапшу на уши не вешай. «Простите, пожалуйста»… Мы сейчас тебя убьем, не понял, что ли?
— Понял.
— Проси пощады, ясно? Ползи и целуй нам ноги…
Девочки отходят подальше и разуваются. Мох и босые ступни. Человек передвигается на коленях по мху, его руки связаны сзади.
— Давай подойдем поближе, чтобы ему удобнее было ползти? — предлагает Аня.
Амаранта молча показывает фигу и стоит, скрестив руки на груди. Человек приближается и смотрит на них снизу вверх.
— Пощадите, — говорит человек.
— Давай пощадим? — просит Анна.
— Пусть ноги целует, — хмурится Амаранта.
Человек прилаживается, устраивается так и этак, в конце концов ложится на землю и принимается целовать их ноги.
Девочки хихикают и переминаются с ноги на ногу — щекотно. Человек прилежно целует ступни и пальцы, лодыжки и круuлые косточки.
Девочки умолкают. И в лесу тихо.
Человек долго целует ноги Амаранты и Ани. Перестав целовать, человек смотрит вверх, на небо между деревьями. Бледное лицо и рыжая сосновая хвоя в бороде. Человек поднимается на ноги и легко, одним движением плеч, освобождает связанные руки.
Не спеша уходит, удаляется.
— А еще поцелуй, — странным, осипшим голосом просит Амаранта.
И Аня тоже:
— Поцелуй, пожалуйста…
Человек не отвечает — уходит, не слышит. Или обиделся? Быстро темнеет в лесу. Девчонки срываются с места, спешат за ним, зовут, догоняют, заглядывают в лицо.
— Обуйтесь, девочки, сыро, — устало и безразлично говорит человек, через плечо, не глядя на них, и они пугаются — какой он вдруг стал сутулый и старый, и лицо такое худое и грустное. Пугаются, что они сильно обидели его, и он больше никогда не будет рассказывать им истории, не пустит в дом, полный чудес…
Девчонки начинают ругаться, чуть ли не драться:
— Это все ты, вечно из-за тебя…
— Нет, это ты!
— Дура!
— Сама дура чертова тупая… (Обзываясь и бранясь, они бегут за ним.)
— Ну подожди, ну пожалуйста, ну куда ты? Ну извини, ну прости, пожалуйста…
Человек останавливается, и они льнут к нему, а он обеими руками обеих обнимает:
— Эх вы, сыроежки…
Начинает накрапывать дождь.
23
Дома у Лисапеда. Он вернулся с рыбалки, чистит рыбу. Головы заботливо раскладывает кошкам по мискам.
Моет руки под железным рукомойником. Смотрит на ходики. Заваривает себе чай в большую чашку. Включает старый, на тонких ножках, телевизор. Усаживается на кушетку.
Надраенный самовар сияет на столе.
Поужинавшие кошки, облизываясь и подмигивая, (верный признак кошачьей сытости), собираются вокруг своего хозяина. Лисапед заботливо рассаживает кошек на коленях и на кушетке.
По телевизору начинается «В мире животных», про львов и тигров.
Лисапед показывает кошкам тигров. Вместе смотрят телевизор.
24
Дома у человека Аня и Амаранта сидят за красиво накрытым столом. Ужинают. Человек торжественно обносит их кушаньями и объясняет, как их следует есть.
— Как же тебя по-настоящему зовут? — спрашивает он Амаранту.
— Так и зовут. Это из сериала. Когда я родилась, сериал показывали, «Дикая роза», там про Амаранту было, вот меня и назвали. А что? Нормально.
— Как же тебя крестили?
— А меня и не крестил никто. Тетка не дала.
— Что за тетка?
— Моя родная тетка. Николавна. Она в тюрьму по малолетке попала — ларек с пацанами грабанула. Нахлебалась там… Говорит, Бога нет.
Человек усмехнулся. И тут же спросил деловито:
— У вас когда дни рожденья?
— Подарки дарить будешь?
— Можно и подарки. Говорите, когда.
— У меня двадцать восьмого января.
— А у меня — шестого октября.
— Гениально! — обрадовался человек. — Как мне с вами повезло! Вы не против, если на убывающую луну я вас немножко постригу?
— Мне дома бошку оторвут, — сообщила Амаранта.
— И мне.
— Я чуть-чуть, — попросил человек. — Это очень важно. Состриженые на убывающую луну волосы девочек двенадцати лет, родившихся под воздушными знаками, необходимы синим птицам. Для гнезд.
— Совсем, что ли? — спросила Амаранта.
— Синих птиц не бывает, — сказала Аня.
— Бывают, — возразил человек. — Конечно, они не совсем синие, а такие… С зеленовато-лиловым отливом. Но называются синими. Сейчас их почти не осталось. Но они есть. Просто если им в гнезда добавлять ваши волосы, им будет лучше. Вы можете спасти синих птиц.
— Умора, — сказала Амаранта, веселясь от души. — Во пурга!
— А ты откуда это знаешь? — спросила Аня.
— Секрет гнездоплетения почти утрачен, — посетовал человек. — Но мне рассказал об этом один старик-птицелов в Коста-Рико.
— Гнездоплетение! — веселилась Амаранта. — А зачем у тебя бусы? Типа — шняга? Типа — ты молодой?
— Бусы у меня типа бусы, — сказал человек. — А ношу я их, чтобы при мне всегда были. Бусы это непростые…
— Ну да?
— Расскажи! — попросила Аня.
— Они помочь могут. С ними спастись можно. Но только в самом крайнем случае.
— А когда будет крайний случай? — жадно спросила Амаранта.
— Да лучше бы никогда…
25
Нагрузившись рейками и досками, человек медленно едет на велосипеде по поселку.
26
Анина мама наблюдает за ним в бинокль с балкона.
— Не может быть, — шепчет она. — Нет, нет… Показалось, конечно…
Тем временем Аня занимается на скрипке, оглашая окрестности звуками приятности «ниже среднего».
