Януш Домагалик - Принцесса и мальчишки
Вдруг старик выпрямился. Поднял руку и неловко отдал честь. С минуту он стоял по стойке «смирно», вглядываясь во что-то только ему доступное. Потом медленно опустил голову, вжал ее в плечи, сгорбился еще больше и вышел, ни на кого уже не глядя. Хлопнула дверь.
— Бедный он, бедный! — вздохнула девушка.
— Глупый просто, — буркнул парень у окна. — Вечно ерунду городит… Псих!
— Все в голове у него смешалось, — грустно сказала девочка. — О чем это он говорил?
Офицер задумался, оперся на перегородку.
— Он свое понимает… Все смешалось у него в голове, но он понимает, о чем говорит. Для него время остановилось на войне.
— Вы что-нибудь слышали о нем? — спросила девушка с почты.
Офицер поморщился.
— Да, мне известна его история. Один человек мне рассказывал, хорошо с ним знакомый…
— А кто такой Владек, вы знаете?
— Да. Сын. В первые дни оккупации он исчез из дома. Отсюда, из этого города. Это был его единственный сын. Через горы, потом через Венгрию Владек пробрался на Запад. Как многие другие. Там вступил в армию. В Англии записался в польскую авиационную часть. Кажется, был отличным пилотом. Погиб в 1944 году, сбили его под Гамбургом. А старого Михала немцы года два продержали в тюрьме. Потом, уже после войны, как узнал он, что сын погиб, — заболел, все в голове у него перепуталось. Он верит, что сын его жив.
— Погодите, погодите… как же так… — Девушка с почты наморщила лоб, как бы силясь припомнить нечто очень важное. — А вы убеждены, что Владек погиб? Потому что, хотите верьте, хотите нет, но к каждому празднику старый Михал получает почтовую открытку. Честное слово! С разных концов света! У нас городишко маленький, так что, сами понимаете, мы здесь на почте каждую такую открытку запоминаем… К прошлому празднику, например, старик получил открытку… сейчас… минуточку, кажется, из Южной Америки. Верите? Я ее в руках держала… как сейчас, помню, подписана была: «Твой Владек». А вы говорите, что сын его погиб?
— Да, погиб. В конце войны.
— А эти открытки? Неужели кто-то более двадцати лет писал ему от имени сына?
Офицер грустно улыбнулся:
— Мы с ребятами тоже когда-то над этим задумывались. Сразу же после войны старый Михал работал сторожем в нашей школе. В той, что рядом с рынком. Мы знали, что ему приходили открытки. Думаю, присылал их кто-нибудь из друзей его сына, чтобы поддержать старика. Может, у них с Владеком уговор такой был. Солдаты на фронте о многом тогда меж собой договаривались. Словом, кто знает, как оно там было. Главное, открытки приходили, и старый Михал только ими и жил. Но спустя года два после войны перестали вдруг приходить…
— Как же так, дядя? — перебила его девочка. — Ведь тетя говорит, что Михал и сейчас еще получает открытки из-за границы.
— Да, они опять приходят, — тихо подтвердил поручик. — Но это уже совсем другая история…
— Чудак этот Михал! — отозвался паренек у окна. — Вы, дядя, видели, какой замок он носит на сумке? Будто у него там слиток золотой!
— «Чудак, чудак»… — передразнила его девочка. — Много ты смыслишь! Может, в сумке этой что-то такое, что для него ценнее золота. Дядя! — вдруг осенило ее. — А может, он те открытки носит, которые будто бы от сына?
— Раньше у старого Михала никакого замка не было, хотя сумку он всегда с собой таскал. Но я хорошо помню, замка на ней не было… — сказал поручик. И прибавил: — Пока его не обокрали.
Тут и мальчику стало интересно.
— А что же можно украсть у такого вот Михала? Кто его обокрал?
Офицер пристально посмотрел на Анджея и резко сказал:
— Кто? Один такой… вроде тебя! Ребята заговорили Михала, а тот вытащил у него открытки из сумки… И знаешь зачем? Ради пары заграничных марок. Михал весь день просидел на ступеньках школы. Плакал.
— Ну, знаете, это ни в какие ворота… — начала было девушка, но офицер перебил ее:
— Тот паренек хотел потом отдать Михалу его открытки, потому что понял, чем они были для старика. Но отдать не смог — повредил их, когда отклеивал марки.
Внезапно офицер переменил тему.
— Ну, что там с Гдыней? Давно ведь ждем! — занервничал он.
Но телефонистка словно бы не слышала его. Засмотревшись на падающий за окном густой снег, она сказала:
— Как бы я хотела, чтобы и к этому празднику Михал получил свою открытку…
— Увы… К этому празднику открытка не придет…
— Как это? Откуда вы знаете, дядя? — спросила девочка.
— А может, все-таки придет, — сказал мальчик.
Поручик посмотрел на них, на еловую веточку в вазе, на девушку… И вдруг решился, вынул из кармана самописку.
— У вас есть конверты? И бумага?
Он быстро набросал несколько слов, вложил бумагу в конверт, заклеил его. Отчетливо, печатными буквами вывел адрес: «Пану Михалу Йордану, Коморовице, улица Широкая, 6, Польша».
Ошеломленные, они в полной тишине наблюдали за ним.
— Еще бы марочку. Заграничную. Может, найдется старая какая-нибудь, с письма?
Девушка отрицательно мотнула головой.
— Как же быть? Ведь без марки никак нельзя.
И тут отозвался мальчик:
— У меня марки с собой… Те, что вы, дядя, привезли мне, африканские. — И вынул блокнот.
Офицер выбрал большую цветную марку Ганы, наклеил ее и отдал письмо девушке с почты. Она подержала его в руке. Потом сказала тихо:
— Я как-нибудь размажу штемпель, чтобы нельзя было прочесть. Хороший вы человек. Я так рада, что вы это сделали. Старику будет спокойно в праздники. И адрес вы знали… на счастье. А я вот, хоть и живу здесь, не сумела бы вспомнить адрес старика. Но откуда вы знали, что в этом году открытка не придет?
— Знал.
Девочка подошла к дяде поближе, заглянула ему в глаза.
— Потому что ваш корабль уже два месяца стоит в Гдыне на ремонте, да? Потому что уже два месяца вы никуда не плавали?
Он молчал.
— Я сразу догадалась. Вы, дядя, и были тем мальчиком, который отобрал у старого Михала открытки?
— Украл, — уточнил Анджей, а офицер кивнул головой, отвернулся и медленно подошел к окну.
— И пишете ему в последние годы вы, — тихо сказала девушка с почты.
Вдруг резко зазвонил телефон.
— Дядя, идите в кабину, быстрей! — торопил мальчик.
— Алло, Гдыня? Управление порта? Алло! Да, говорим. Соединяю! — кричала в трубку телефонистка.
А когда поручик вбежал в кабину, она отложила трубку и, осторожно размазав тушь по самому краю марки, поставила штемпель на письмо, которое ожидало ее на столе.
Падал снег. Улицы маленького городка в этот праздничный вечер были тихие и совсем белые. В сторону почты медленно шел старый человек с нелепой, запертой на замок сумкой. С давних пор все звали его «глупый Михал». Мало кто помнил уже его настоящее имя и кто он такой. Известное дело — городской сумасшедший.
В маленьком городке снег — добрый волшебник! Когда он падает вечером, все становится возможным. Как в сказке. Или как в жизни.
Примечания
1
Харцеры — члены Союза польской молодежи, соответствующего нашим пионерской и комсомольской организациям.
2
Анна Ягеллонская (1523–1596) — дочь польского короля Зигмунда I. Позднее жена польского короля Стефана Баторы, оставившего наиболее яркий след в истории Польши.
3
Речь идет о репродукциях картин польских художников Ю. Хелмонского (1849–1914) и Ф. Рушчица (1870–1936).
4
Князь Юзеф Понятовский (1763–1813) — польский генерал, маршал Франции. Погиб, командуя корпусом наполеоновской армии в Лейпцигском сражении: раненный, утонул в реке Эльстер.
5
С. Выспянский (1869–1907) — польский драматург, художник, театральный деятель.
6
Я. Матейко (1838–1893) — польский живописец.
7
«Жирный четверг» — последний четверг карнавала перед великим постом. Этот католический праздник соответствует русской масленице.
8
Королевский замок XIII–XVII вв. в Кракове, на холме Вавель.
