Марк Ефетов - Письмо на панцире
Он не закончил. Тёмное небо вспыхнуло и раскололось надвое огромной молнией, а затем грохнул и пророкотал сильный удар грома.
Ошибся Фелька: гроза началась раньше, чем её ожидали. Дождя, правда, ещё не было, но его приближение чувствовалось во всём: холодный ветер пронёсся по траве, срывая листья и разметая, кружа их и завихряя. Снова молния озарила лес, гору, артековские корпуса, и в то же мгновение грянуло так оглушительно, что вершины деревьев пригнулись, и дети невольно так же пригнули головы, закрыв руками уши…
Вера повела отряд туристов обратно в Артек. Вита повернулась и крикнула:
— Папа!
— Иди, иди, дочка. В строю не задерживаются. А я попозже приду.
Он встал между Архипом и Фелькой, и, может быть, потому, что они оба коренастые и низкорослые, отец показался Вите выше, чем был на самом деле.
В эти мгновения она пожалела, что была девочкой, а не мальчиком. Ей очень хотелось остаться с отцом и вместе с ним отправиться на поиски черепахи. При этом она не думала, что, будь она мальчиком, её всё равно не пустили бы в поиск. Архипу и Фельке Вера разрешила остаться с Иваном Павловичем не потому только, что они были мальчиками, но потому главным образом, что они ходили уже на охоту и, как говорится, были проверены в деле.
Крупные капли дождя зашуршали по листьям. Мохнатая туча встала дыбом, гром гремел с такой силой, что ударял по барабанным перепонкам. Но настоящий дождь начался, когда отряд был уже у спальных корпусов. Штормовки, конечно, изрядно намокли, но блузки и рубашки были сухими.
В тот день Вита не могла заснуть во время абсолюта, хотя обычно сон нападал на неё, как только голова прикасалась к подушке.
«Где папа? — думала Вита. — В гостинице или там, в степи, под горой? Он же промокнет насквозь…»
Не спали девочки справа и слева от Виты.
Джен сказала:
— Ты не думай о папе. Он — солдат. А солдату дождь, как одеколон у парикмахера.
Маша сказала коротко:
— Спи, Вита. А проснёшься, и увидишь, что всё, хорошо…
Нет, не так-то хорошо было Ивану Павловичу.
Свирепый вихрь бушевал, заставляя деревья гнуться и свистеть. Ослепительные молнии, пушечные раскаты грома следовали один за другим.
Иван Павлович пробирался извилистой тропинкой и с каждым её поворотом всё больше и больше убеждался в том, что это та самая тропинка, которая вела к низине у подножия Аю-Дага. Ещё в давние годы войны ему довелось видеть там черепах. Но тогда было не до них. Когда он узнал о черепахе-почтальоне, он не сказал о тех черепахах, времён войны, потому что никогда, не говорил о том, чего не знал достаточно точно и достоверно. Сохранилась ли та тропинка между треугольных камней, которые выстроились в ряд, будто маленькие пирамиды? Не сменили ли своё жилище черепахи за эти десятилетия?
Иван Павлович считал так: зачем говорить о том, что ещё требует проверки? И вообще лучше меньше говорить, да больше делать.
Для этого он и приехал в Артек, хотя это оказалось для него не таким простым делом, как ему думалось, когда он расставался с Витой после больницы. Но уж приехав, он решил разыскать тропинку и попытаться найти черепаху-почтальона во что бы то ни стало.
ЧЕРЕПАХА-ПОЧТАЛЬОН
К вечеру дождь стал утихать. Бурые, будто ватные, клочья туч, сердясь и ворча, скрылись за Аю-Дагом, а над Артеком раскинулся шатёр тёмно-синего, предвечернего неба. Широколистые пальмы как бы покрылись лаком. Низкие вечерние лучи вспыхивали на них и отскакивали солнечными зайчиками и если при этом попадали кому-нибудь из ребят в лицо, ребята смеялись.
А вот Вите было не до смеха. Папа не пришёл к обеду; но тогда можно было ещё предположить, что он пришёл, но в дождь не стал топать в другой конец Артека, а остался сушиться и обедать в гостинице. С этой надеждой Вита, поворочавшись во время абсолюта и перекинувшись несколькими словами с Машей и Джен, в конце концов уснула. Но вот к вечеру, когда Вера уже позвонила в гостиницу и узнала, что Яшков ещё не приходил, Вита совсем загрустила.
Ребята из её дружины теперь молчали: они тоже думали, что не так-то легко быть на склоне горы, когда ураганный ливень несет по земле потоки воды, смывая все на своём пути.
Не молчал Василь. Он сказал:
— Придёт твой папа, обязательно придёт.
Толя добавил:
— Он же ищет. А когда охотник ищет, он никогда не вернется, пока не найдёт…
Вита возразила:
— Но ведь ему завтра утром уезжать. У нёго работа.
— Ну и что? — сказал Василь. — Сегодня ещё не завтра. Пошли, Вита, ужинать. Вон наши внизу. Видишь?..
Что же произошло с Иваном Павловичем, когда он с двумя мальчиками отправился на поиски черепахи?
Пока было сухо, идти в гору было легко, и потому Витии отец шёл уверенно и быстро. Мальчики не отставали ни на шаг. Он легко взобрался на загривок Аю-Дага.
Но вскоре стали падать крупные капли дождя, а затем они слились в сплошной поток. Широкое пространство зелёной травы, усеянное яркими пятнами красных цветов, не привлекало внимания Ивана Павловича. Ещё до того, как полил дождь, он успел заметить в конце тропинки заросли дикого винограда. Туда он и направился. Теперь уже стало темно почти как ночью. Дождь заливал лицо, ноги скользили по размокшему грунту. Казалось, что кто-то невидимый тянул вниз Ивана Павловича. Ветер и потоки дождя мешали видеть. За одну-две минуты ботинки промокли, а брюки прилипли к коленям.
Несколько раз Иван Павлович падал и при этом соскальзывал вниз. Но каждый раз он поднимался и продолжал двигаться вперёд и вверх.
Мальчики реже скользили. Они шли тик, будто давно познакомились со всеми дорожками и тропинками Аю-Дага.
— Слышь, Архип, — Фелька рванулся вперёд, взмахнув правой рукой, как взмахивает боец, рубя шашкой, — давай прикрывай тыл. Понял?
— Чего не понять? — Архип чуть приотстал и пошёл за ним вслед.
Фелька внимательно осматривал всё впереди, а Архип шёл сзади на случай, если ветер собьёт кого-нибудь на скользком месте.
Так они шли, а местами ползли гуськом. Фелька первый увидел ряд характерных ямок и при этом произнес одно только слово:
— Внимание!
Ветер чуть ослабел. Охотники добрались к зарослям винограда, и здесь Ивану Павловичу стала ясно, что в этом месте прошла большая черепаха. Понять это было нетрудно, потому что виноград был обглодан довольно высоко: маленькая черепаха не добралась бы к нему.
Дождь набрал силу и перешёл в ураганный ливень. Теперь уже Яшкову пришлось не идти, а ползти по-пластунски, стараясь не потерять след обглоданных кустов.
— Фелька, ты видишь, она прошла здесь совсем недавно. Наверно, она была очень голодна; смотри — ни один куст не остался нетронутым.
— Теперь она никуда не денется, — уверенно сказал Фелька.
— Найдём! — добавил Архип.
Яркие молнии освещали всё вокруг. Но вслед за молнией становилось как бы еп ё темнее.
Трава полегла и скользила, земля превратилась в ил, будто покрылась жидким мылом. Иногда Ивану Павловичу казалось, что он соскальзывает на десять — пятнадцать шагов, а взобраться ему удаётся всего на пять-шесть шагов. Получалось, что он двигается не вперёд, а назад. Ему было достаточно на мгновение прекратить борьбу со стихией, которая ополчилась против него, и он, как на санках, скатился бы под гору. А там уже была асфальтовая дорога, недалеко Артек, гостиница, где можно содрать с себя грязную, намокшую и налипшую одежду и обсушиться. Однако ни он, ни мальчики ни на миг не подумали о том, чтобы повернуть назад.
Порознь каждому из них было нелегко, но оттого, что они дружно шагали вместе, становилось легче.
Ливень усилился настолько, что казалось, не струи воды, а сплошные потоки обрушиваются с неба, будто мчится на землю стремительный и грохочущий воддпад.
И в это время Фелька крикнул:
— Глядите!..
В Артек Иван Павлович и мальчики пришли поздно вечером, когда во всех спальных корпусах было уже темно. Все дети спали. Не спали только Вита и Вера, которая сидела у её кровати. Вера упрямо повторяла одну и ту же фразу:
— А я говорю, что с ними ничего не случилось, что придут они, и очень скоро. Вот увидишь!.. Твой папа всю войну прошёл, а мальчики бывали на охоте посерьёзнее, чем эта, за черепахой… Вита, это ещё что? Дай вытру щёки. Не срамись.
Но Вите было всё равно. Ей казалось, что папу, Архипа и Фельку свалил ураган, захлестнуло ливневым потоком, что они поскользнулись на размытой земле. И Вита плакала — плакала так, что от слёз намокла подушка. При этом Вита заботилась только о том, чтобы не разбудить девочек в спальне. Она плакала почти совсем беззвучно.
Вот в это самое время в дверях спальни раздался шёпот:
— Вера! Вер!..
Вера подошла к двери, где стоял вожатый в зеленой штормовке.
— Что? — спросила Вера.
