Василий Ардаматский - Безумство храбрых. Бог, мистер Глен и Юрий Коробцов (Рисунки А. Лурье)
В это время в кабинете Гросса шел напряженный разговор, в котором участвовали, кроме Гросса, два генерала: один — из главного штаба армии, другой — из СС. Это был генерал Зигмаль.
— Я еще раз обращаю ваше внимание, — возбужденно говорил Гросс, — на отличную работу второго сектора, где практическое руководство производственными операциями также осуществляется иностранными инженерами. Я ставлю вас в известность, что именно эти инженеры стали инициаторами увеличения выпуска продукции. Я горжусь, что с таким трудом разрешенный мне эксперимент предоставления этим инженерам минимально человеческих условий существования целиком себя оправдал.
— Мы, доктор Гросс, к сожалению, приехали сюда изучать не результат вашего, может быть, действительно прекрасного эксперимента, — иронически проговорил генерал Зигмаль. — Мы приехали сюда, чтобы остановить на вашем заводе опасную деятельность саботажников. И в этом вы должны быть заинтересованы, по крайней мере, не в меньшей степени, чем рейхсминистр Гиммлер, который послал нас сюда.
— Я заинтересован в этом больше Гиммлера! — вос кликнул Гросс. — Завод — это вся моя жизнь, а рейхсминистр обременен еще миллионом не меньших дел.
— Тогда разрешите нам сделать на заводе то, что мы считаем нужным, — раздраженно произнес Генерал Зигмаль.
— Не знаю, не знаю, — стушевался Гросс. — Мне показалось, что вы предлагаете нечто похожее на спектакль, который еще неизвестно, будет ли иметь успех.
— Это будет не спектакль, доктор Гросс, — отчеканивая слова, сказал генерал Зигмаль. — Это будет решительный и поучительный удар по распоясавшимся у вас на заводе врагам Германии. Фронт, армия, — генерал Зигмаль показал на своего штабного коллегу, — учат нас решительности.
Штабной генерал сказал:
— Я знаю этот славянский сброд. Страх для них — прекраснейшее воспитательное средство.
— Ну, расстреляйте десять человек, пятьдесят! Сто, наконец! — горячился Гросс. Но зачем этот, повторяю, спектакль, который может лишить моральных сил весь коллектив работающих на заводе людей?
— Вы, доктор Гросс, большой ум в области техники, — снисходительно сказал генерал Зигмаль, — а мы умеем делать нечто иное. В данном случае вы просто не понимаете, какое воздействие будет иметь наша акция.
— Насколько я понял из привезенного вами документа, — все еще не сдавался Гросс, речь идет о том, что в двух снарядах на опытном полигоне был обнаружен грубый брак. Но мы-то выпустили тысячи снарядов.
— Не брак, а настоящее вредительство! — крикнул Зигмаль.
— Хорошо — вредительство, — согласился Гросс. — Так это дело рук пяти, максимум десяти мерзавцев. Расстреляйте их, и это будет актом справедливости. Но дело-то в том, что подавляющее большинство работающих на заводе людей и не помышляют о саботаже. Зачем же их наталкивать на эту мысль?
Генерал Зигмаль улыбнулся:
— Доктор Гросс, извините меня, но вы очень наивный в политике человек! — Генерал неожиданно крикнул: — Каждый из них в потенции саботажник и враг Германии!
Каждый! Каждый! — Лицо его побагровело.
— Вы знаете, он прав, — мягко заговорил штабной ге нерал. — Даже если подойти к этому вопросу с позиции элементарной психологии, разве каждый из них не мечтает о нашем крахе? Ведь это означает для них свободу, жизнь. И как раз не случайно, что беда обнаружилась именно теперь, когда мы терпим на фронте временные неудачи. Это их окрыляет, И поэтому полезно в данном случае продемонстрировать твердость руки и уверенную жестокость. А как это лучше сделать, право же, это целиком в компетенции СС.
Гросс сдался.
Генерал Зигмаль посмотрел на часы:
— Когда явятся ваши образцовые инженеры?
— В двенадцать.
— Я останусь. Очень интересно посмотреть на такие экземпляры. И у меня, кстати, появилась одна мысль…
Генерал не договорил. В этот момент в кабинет вошли два эсэсовца. Один из них стремительно прошел к столу и вытянулся перед своим генералом:
— Докладываю: контрольные клейма привели в седьмой и девятый секторы.
Произведено первое оперативное дознание, и мы обнаружили двух саботажников. Они допрошены. Один из них почти сознался.
— Кто они?
— Один русский, а другой… Тут, господин генерал, неприятный сюрприз: другой немец, из так называемых антифашистов. В заключении находится с тридцать пятого года. Вот он-то почти сознался.
— Как он сюда попал? — заорал генерал Зигмаль, смотря на Гросса.
— Он прибыл сюда в прошлом году с партией рабочих и специалистов, переведенных фирмой с других заводов, — громко ответил эсэсовец.
— Фирма ответит за это! — Генерал Зигмаль ударил кулаком по столу, — Ваши штатские, господин Гросс, позволили себе не подчиниться приказу рейхсминистраГиммлера о проверке кадров с нашей помощью.
— Я их не оправдываю, — сказал Гросс, — но объяснить это можно только одним: спешкой. А она вызвана острым недостатком рабочей силы.
— Но вы видите, что происходит? Мы десять лет охраняем рейх от врагов, занимаемся этой, на ваш взгляд конечно, неприглядной деятельностью, а вы тут одариваете этих врагов лаской.
— Эти инженеры врагами не являются, — сказал Гросс, смотря в сторону. — Они работают не хуже немецких.
Генерал усмехнулся:
— Хорошо, посмотрим! — И обратился к эсэсовцам: — Арестованных отвезите в Веймар и возьмитесь за них как следует. Даю вам сутки. Эти свиньи должны сказать все.
Держите связь с людьми, которые остаются на заводе, чтобы брать саботажников в работу немедленно, не давая им опомниться.
— Слушаюсь, господин генерал!
Эсэсовцы ушли.
— Это же черт знает что! — помолчав, заговорил генерал Зигмаль, точно рассуждая вслух. — Фюрер, лучшие умы Германии создают секретнейшее оружие победы. Казалось бы, можно быть уверенным, что к этому святому делу не дотянется ни одна грязная рука. А что на деле? — Он обернулся к Гроссу: — Вы не взялись бы, доктор Гросс, вместо меня поехать с докладом об этом происшествии к рейхсминистру СС Гиммлеру?
Штабной генерал тихо засмеялся. Он представил Себе Гросса, этого обрюзгшего розовощекого интеллигента, пытающегося объяснить Гиммлеру, почему он ласково относится к заключенным инженерам.
Зигмаль удивленно посмотрел на смеющегося штабного генерала и, помолчав, спросил у него: — Вы сами присутствовали на полигоне, когда были обнаружены поврежденные снаряды?
— Да. Я вхожу в приемочную комиссию от главного управления артиллерии.
— Что конкретно было обнаружено?
— В одном снаряде оказалась непросверленной форсунка, через которую происходит подача сжатого воздуха в камеру сгорания. В другом было сделано короткое замыкание электропитания.
— Любопытно, любопытно! — говорил генерал Зигмаль, пристально глядя на Гросса. А все остальные снаряды в порядке?
— В условиях полигона проверить все снаряды немыслимо. Однако выборочная проверка следующих десяти снарядов ничего не дала.
— И все снаряды, доктор Гросс, именно с вашего завода.
— Снаряды с других заводов мы вообще пока не проверяли, — пояснил штабной генерал.
Генерал Зигмаль поднял руку:
— Это неважно. Меня сейчас интересует только тот факт, который уже установлен.
Все снаряды, повторяю, с вашего завода, доктор Гросс. И на них стоит ваше фирменное клеймо. Кто у вас принимает продукцию?
— При мне имеется особая группа инженеров, — потерянным голосом ответил Гросс. Один или два из них всегда присутствуют в главном цехе сборки. Они и оформляют прием продукции.
— Так, так. — Генерал вынул ручку и блокнот. — Назовите их фамилии.
— Извольте… Рейнгард, Любке, Гримм, Лидман, Гарднер и Кох.
— Кох?
— Да. Это племянник Коха.
— Так, так. Когда, вы сказали, явятся сюда обласканные вами инженеры?
— В двенадцать.
— Еще есть время. Я хочу сейчас же поговорить с инженерами вашей особой группы.
Вызовите их.
17
Первым в кабинет вошел инженер Кох.
Это был совсем молодой человек с белыми, как лен, волосами.
— Хайль Гитлер! — выкрикнул он, остановившись у двери и выбросив вперед правую руку.
— Хайль, — скрипуче отозвался генерал Зигмаль. — Проходите сюда, садитесь. Вы член национал-социалистской партии?
— Так точно. С тридцать третьего года. Меня приняли по возрасту досрочно по личной рекомендации Бальдура фон Шираха.
— Вы знаете, что произошло на заводе?
— Так точно, знаю. И удивлен, что обнаружилось столь малое.
Генерал Зигмаль поднял брови:
— Как вас понимать?
— Очень просто. На заводе нет повседневной борьбы с саботажниками. В этом вопросе я наблюдаю непонятную инертность, если не сказать резче.
— А вы скажите резче. — Генерал взглядом пригласил Гросса послушать, что скажет Кох.
