Йорн Риэль - Мальчик, который хотел стать человеком
— Я знаю только то, что через меня было сказано «на севере», — ответил Шили.
— А нож? — Апулук наклонился к нарам шамана.
Шили покачал головой:
— Не знаю. Я повторил то, что было сказано через меня. Ясно, что Торстейн сейчас во власти какого-то зла и только какой-то один нож может убить это зло. Больше мне ничего не известно.
Старик повернулся к друзьям спиной. Общение с духами утомило его, и он хотел отдохнуть.
Тем же вечером четверо друзей на своих нарах обсуждали общение Шили с духами.
— Что значит, будто только какой-то один нож может убить зло? — недоумевал Апулук.
— А мне непонятно, почему Торстейн вдруг оказался на севере, сказал Лейв. — Ведь он туда не собирался, он отправился в южную Гренландию, чтобы доставить Ролло в Гардар.
Апулук постучал ногтем по зубам.
— Тебе только на руку, если Торстейн сейчас на севере, — усмехнулся он.
— Что ты имеешь в виду? — удивился Лейв.
— Тебе ведь хочется поехать на север? Вот заодно и поищешь там Торстейна.
— И верно! — Лейв широко улыбнулся. — А ты поедешь со мной?
Апулук кивнул. Он на мгновение закрыл глаза, пытаясь представить себе те сказочные страны, которые лежали на севере и на западе.
Наруа сидела, прислонившись спиной к стене рядом с Лейвом.
— Если вы туда поедете, я тоже поеду с вами, — сказала она как нечто само собой разумеющееся, что было вовсе не типично для девушек-инуиток.
Лейв и Апулук рассмеялись.
— Кто сказал, что мы возьмем тебя с собой? — поддразнил ее Лейв.
Наруа пригладила пучок на макушке.
— Мне это говорит твоя меховая одежда, когда она рвется, и твой голодный желудок, когда он хочет есть, — невозмутимо ответила она.
Из пустой мозговой кости, лежавшей у нее в кармане камика, она достала иглу, которую ей подарил Торстейн, и поднесла ее к свету лампы. Она любила эту иглу. Ею она шила что угодно, даже то, что трудно было сшивать старыми костяными иглами.
Сёльви, сидевшая, свесив ноги с нар и разминая камики, сказала, ни на кого не глядя:
— Может быть, и еще кое-кому было бы полезно поехать вместе с вами?
Она произнесла это на языке инуитов, которым овладела уже настолько, что Апулук и Наруа легко ее понимали.
Наруа обрадовалась:
— Конечно, Сёльви, ты тоже поедешь с нами! — И она умоляюще взглянула на брата.
Апулук молчал. Он задумчиво теребил амулет, висевший у него на голой груди. Сёльви с надеждой смотрела на него. Но ответил ей Лейв.
— Сёльви не привыкла к таким поездкам. К тому же, что без нее будет с Фридой?
Наруа спрятала иглу обратно в полую кость.
— Фриде будет хорошо с Шили. Она быстрее научится понимать наш язык, если с нею не будут говорить по-исландски.
— Но Сёльви не привыкла к таким поездкам, — настаивал Лейв. — Она никогда не ездила на санях.
— Ты тоже никогда не ездил на санях, когда мы первый раз взяли тебя с собой, — возразила Наруа.
Апулук встал и направился к нарам родителей. Потом обернулся и посмотрел на Сёльви.
— Если ты действительно хочешь поехать с нами, можешь ехать на моих санях, — спокойно сказал он и перевел взгляд с Сёльви на Лейва. — Когда мы отправимся?
Лейв долго смотрел в глаза своему названному брату.
— Вот соберемся и поедем, — с улыбкой ответил он.
Сёльви
Апулук и Лейв начали готовиться к долгой поездке. Они укрепляли сани, собачьи упряжи, готовили оружие.
Девушки чинили меховую одежду, шили камики для собак, чтобы острый лед не поранил им лапы, топили жир для лампы и замораживали его, чтобы он не вытекал, а также упаковывали вяленое мясо для людей и собак.
Когда народилась молодая луна, друзья отправились в путь. Солнечным утром того месяца, который мы называем мартом. Мороз кусал щеки, снег был твердый и ехать было легко.
Сёльви ехала на санях Апулука, Наруа — на санях Лейва.
Они тихо и незаметно покинули стойбище, как было принято у эскимосов. Люди уезжали, когда знали, что это нужно, и возвращались, когда дело было сделано.
Почти одновременно с их отъездом прилетели снежные воробьи. И хотя в том году они прилетели в Гренландию раньше обычного и еще стоял сильный мороз, их появление предвещало близкую весну. Теперь друзьям предстояло двигаться на север вслед за этой крохотной птахой.
Земля была покрыта снегом. Лед во фьордах — толстый и прочный, сани легко и быстро скользили по снежному насту, нанесенному сильными зимними штормами.
Для Сёльви поездка на санях к неизвестной цели была сказочным приключением. В свои неполные шестнадцать лет она еще никогда не ездила на санях и потому без конца восхищалась силой и выносливостью собак Апулука, а также его умением управлять ими. Она сидела, откинувшись на груз, и была слишком увлечена новизной всего, чтобы ощущать холод.
— Ты все-таки время от времени прыгай на снег и беги рядом с санями, а то замерзнешь! — крикнул ей Лейв.
— Хорошо. Хотя мне совсем не холодно, — ответила она, однако спрыгнула и побежала рядом с Апулуком.
Бежать в камиках, которые ей сшила Наруа, было приятно. Камики были сшиты из тюленьей кожи, а их подошвы — из толстой и прочной кожи тюленя-лахтака, из которой эскимосы делали ремни. Надевались камики на чулки, сшитые из заячьих шкурок, а между внутренней и внешней подошвой прокладывалось сухое сено, которое Сёльви научили сушить каждый вечер. Без этого камики не защищали бы ноги от мороза.
Сёльви многому научилась за ту зиму, что жила с эскимосами. Сейчас, на бегу, она вспоминала все, что с ней случилось за этот год.
Прежде всего, страшное нападение Гримура и Ране на Стокканес сразу после отъезда оттуда Торстейна. Ничего более страшного она в жизни не испытывала — на ее глазах убили много людей. Только они с Фридой спаслись от этой бойни благодаря тому, что Хельга успела отправить их в горы, когда во фьорде показался корабль братьев.
Сёльви с дрожью вспоминала дни, проведенные ими в горах над Стокканесом. Они видели трупы, лежавшие между домами, страдали от голода и холода и все время боялись, что Гримур с братом вернутся обратно.
К счастью, Лейв с Апулуком пришли раньше них. Они отвезли ее с Фридой в маленькую пещеру, где они прятались, пока эскимосы с Лейвом и Апулуком не отомстили братьям за их злодеяния.
Лишь после этого Лейв забрал их с Фридой и привез в стойбище эскимосов. Там они прожили больше полугода.
Жизнь эскимосов сильно отличалась от жизни исландцев. Эскимосы жили как одна семья, здесь не было хозяев и почти все было общее. Они делили добычу по своим строгим правилам, однако так, что те, кому не повезло с охотой, тоже получали свою часть мяса, пока оно вообще было.
К своему удивлению Сёльви обнаружила, что эскимосы не знают Бога. У них были другие существа, главным образом духи, которых они боялись и с которыми всегда старались поддерживать добрые отношения.
Зато мир их преданий был так же богат, как у исландцев. За зиму она узнала много старых сказаний: длинными темными днями и ночами старики рассказывали молодым о славных делах своих предков. Сёльви поняла, что эскимосы, как и исландцы, не всегда жили в Гренландии. Может быть, они пришли в Гренладию тогда же, когда Эйрик Рыжий приехал в Крутой Склон?
Запыхавшись, Сёльви снова прыгнула в сани. После бега ей стало жарко, и она скинула с головы капюшон анорака, потом посмотрела на Лейва, сани которого ехали рядом с санями Апулука.
Странно, подумала она, что мы с этим исландцем едем на санях по этой чудной земле. Дай нам Бог найти Хеллуланд, Маркланд и Винланд. Ее привлекали эти названия, означавшие Страна Каменных Плит, Лесная Страна и Виноградная Страна.
Она слышала, что исландцы часто посещали эти страны. Еще она слышала, как Шинка рассказывал, будто они такие большие, что в них прячется солнце и что человеку не объехать их за целую жизнь.
Ее не пугала мысль о таком долгом путешествии. Ей нравился образ жизни эскимосов, нравилось, что они переезжают с места на место и охотятся, когда им нужна пища или же мех.
Но больше всего Сёльви нравились ее новые друзья. Когда она была рабыней у Торстейна, у нее не было времени обзаводиться друзьями. Она знала только работу и сон, ведь у рабов не бывает свободного времени.
Несмотря на то что Хельга хорошо с ней обращалась, Сёльви никогда не забывала, что она несвободна и принадлежит Торстейну. Что даже отправившись в эту поездку с Лейвом, Наруа и Апулуком, она продолжает принадлежать хозяину Стокканеса. Она — его собственность, и если он когда-нибудь вернется, он сможет потребовать ее себе.
Вечером они разбили лагерь к северу от двух холмистых островов, которые назывались Гагачьими. Апулук сказал, что летом тут гнездится разная птица. Когда-то в детстве он был здесь со своими родителями. Это было так давно, сказал он, что Наруа еще сидела в мешке на спине у матери.
