Йорн Риэль - Мальчик, который хотел стать человеком
Обзор книги Йорн Риэль - Мальчик, который хотел стать человеком
Йорн Риэль
Мальчик, который хотел стать человеком
Книга первая
Мальчик, который хотел стать человеком
Лейв Стейнурссон смеялся, когда убили его отца. И в этом не было ничего странного. Потому что в ту минуту, когда Торстейн из Стокканеса отрубил Стейну голову, Хельги, дядя Лейва, споткнулся о тонкую веревку, натянутую Лейвом между колодцем и дверьми конюшни, и упал головой в свежий коровий навоз, от которого еще шел пар. Лейв захохотал, и его смех эхом прокатился между домами усадьбы, а сам он быстро вскочил на торфяную крышу овчарни, где дядя уже не мог его достать.
Однако вечером, когда люди Стейна сообщили об убийстве, Лейву было уже не до смеха. Он закусил губы, чтобы не расплакаться, как расплакались его младшие братья и сестры, выбежал из дома и спрятался в конюшне возле своего коня по кличке Рыжий. Там он сначала поклялся отомстить Торстейну за смерть отца, а потом уже заплакал так, что шея коня сразу намокла.
Потом Лейв несколько месяцев как будто даже не вспоминал об отце. Зато если раньше он донимал домашних своими грубыми шутками, то теперь вдруг притих и стал послушным. Мать тревожилась и часто говорила о Лейве с дядей Хельги. Дядя обещал, что следующим летом возьмет Лейва с собой в Норвегию. Однако этому не суждено было сбыться.
После того, как на тинге[1] объявили, что Торстейн в наказание за это убийство должен на три года покинуть Исландию, Лейв исчез из дома.
Торстейн Гуннарссон решил провести эти три года в Гренландии. Он разместил своих людей и овец на трех небольших кнаррах[2] и ранним июльским утром покинул мыс Гуннара. На борту одного из кнарров был и Лейв. Он спрятался среди овец, и только когда судно было уже далеко в открытом море, выбрался из своего убежища, назвал себя и вызвал Торстейна на поединок.
Могучие воинственные исландцы так и покатились со смеху. Разве не смешно, что этот отрок из рода Стейна осмелился выступить против Торстейна? Они глазели на мальчишку, который, выдвинув вперед подбородок, даже дрожал от желания сразиться с опытным воином Торстейном Гуннарссоном. Воины хохотали во все горло.
Торстейн бросил на них острый взгляд, и смех застыл на их красных, обветренных лицах. Потом Торстейн повернулся к Лейву.
— Ты смелый парень, — сказал он, — а я люблю сражаться со смелыми людьми. Но я не могу принять твой вызов. Между нашими семьями заключено перемирие, и я не могу его нарушить.
Лейв поднял меч, носивший имя Каменный Коготь, который ему подарил дядя Хельги.
— Ты убил моего отца и потому я должен убить тебя, — объявил он Торстейну.
— Правильно, я убил твоего отца. — Торстейн кивнул. — Но твой отец убил моего брата и двух его людей. Поэтому я был вынужден его убить. И за это убийство меня на три года изгнали из Исландии.
— Я тебя все равно убью, — буркнул Лейв.
Торстейн положил руку на меч.
— Что ж, это будет справедливо, — сказал он. — Но тебе придется подождать с этим несколько лет, пока твои руки не станут такими же длинными, как мои.
Лейв обеими руками схватил меч и замахнулся. Один из воинов Торстейна подскочил к нему и схватился за лезвие. Лейв быстро опустил меч и порезал воину ладонь.
Воины бросились было на Лейва, но их остановил громовой голос Торстейна.
— Оставьте его! — взревел Торстейн. — Мальчишка поступил так, как на его месте поступил бы каждый из нас! — И спросил, обращаясь к Лейву: — Почему ты пробрался на мой корабль?
— Потому что знал, что в открытом море ты от меня не сбежишь! — смело ответил Лейв.
Воины снова засмеялись. Да и кто не засмеялся бы при мысли, что Торстейн Гуннарссон испугался Лейва. Даже сам Торстейн не удержался от улыбки.
— Что ж, вполне разумно, — сказал он. — Ты прав, здесь мне некуда бежать от тебя. Думаю, тебе следует остаться на моем корабле. Тогда ты всегда будешь знать, где я нахожусь. И когда твои руки станут такими же длинными, как мои, мы решим наше дело. Что скажешь?
Лейв задумался.
— А сколько мне еще ждать? — спросил он.
— Твоим рукам придется расти несколько лет. А что касается нашего поединка, думаю, он будет недолгим. — Торстейн подмигнул Лейву.
Лейв задумался над его словами. Конечно, ему хотелось убить Торстейна, не откладывая. Тогда бы этот долг уже не висел над ним, и он мог бы спокойно вернуться домой и помогать матери и дяде Хельги. Но с другой стороны, победить в таком поединке было непросто. Голова Торстейна была высоко, а шея — толста, как ствол дуба. Чтобы перерубить ее, нужны были длинные и сильные руки.
— Я согласен, — пробормотал он наконец и вложил меч в ножны.
Торстейн протянул ему руку, и Лейв пожал ее. Они заключили договор, и никто из них теперь не имел права его нарушить. Торстейн отпустил руку Лейва и обнял его за плечи.
— Будешь помогать моим людям на корабле. Глядишь и обучишься немного морскому делу, — сказал Торстейн.
Лейв кивнул, поднял глаза и встретился взглядом с Торстейном. Глаза у Торстейна были голубые, добрые, окруженные мелкими морщинками. «Несправедливо, что Торстейну пришлось убить моего отца, — подумал Лейв, — и что теперь я должен убить его. Но таков обычай, и я не могу идти против него».
Наруа и Апулук
Девочку звали Наруа, что означает Чайка. Ей было одиннадцать лет, и ей всегда было легче смеяться, чем плакать. У нее было два брата. Младший, еще маленький, почти все время сидел в заплечном мешке у матери, и старший, которому было уже двенадцать. Его звали Апулук.
На их стойбище было много детей, потому что род был большой, и уже много лет они не голодали. Дедушка Наруа рассказывал, что в последний голодный год люди оставляли новорожденных девочек на съедение волкам и песцам. Без девочек семье было легче обойтись, чем без мальчиков, которые, вырастая, становились охотниками.
Наруа была рада, что ее не бросили на съедение хищникам. Она любила жизнь. Дни она проводила, помогая матери по хозяйству или играя. Больше всего она любила играть с Апулуком. Но у Апулука не всегда находилось время поиграть с сестрой. Он был уже такой большой, что взрослые нередко брали его с собой на охоту. В одиннадцать лет Апулук убил своего первого поколения, и это было знаком, что уже скоро его будут считать Взрослым.
Ни Наруа, ни Апулук не знали, что живут на самом большом острове в мире. Как и все эскимосы, они называли себя инуитами, что означало «люди», даже «настоящие люди», и потому их страна называлась Инуит Нунат — Страна Людей.
Дети понимали, что их страна огромна, потому что их семьи постоянно переезжали с места на место. Эскимосы — кочевники, они нигде подолгу не задерживались, у них не было определенного места для жительства. На зиму они строили себе дома из камня и торфа[3] и зимовали в них. Это были большие уютные дома, и в каждом доме жило по нескольку семей.
Если же они переезжали с места на место зимой, они строили себе мглу — маленькие круглые жилища из снега, которые были такие прочные, что по ним могли проехать тяжело нагруженные сани.
Летом эскимосы жили в хижинах, обтянутых тюленьими шкурами.
Дедушку Наруа и Апулука звали Шинка. Он был знаменитый рассказчик и имел необыкновенную память. Зимой, когда большую часть суток было темно и передвигаться с места на место становилось трудно, Шинка заводил свои рассказы. Он рассказывал о Лунном человеке по имени Килак, о звере Киливпаке, который был больше медведя и отличался тем, что, когда люди его ловили и съедали его мясо, у него на костях тут же нарастало новое.
Шинка знал бесконечно много историй и никогда не рассказывал одну и ту же историю два раза, если его не просили об этом особо. Истории эти он слышал от своего отца, который, в свою очередь, слышал их от своего. И дети понимали, что все эти истории существовали столько же, сколько существовали сами инуиты.
Когда Шинка рассказывал им о великанах, живших в глубине страны, детей охватывала дрожь. Эти великаны были в два раза выше обычных людей, они ловили бедных инуитов и варили их в огромных котлах.
Поэтому дети всегда немного боялись уходить за ягодами в глубь долины и всегда держались на расстоянии от большого льда, который горбился за береговыми скалами.
Когда Шинка рассказывал что-нибудь страшное, дети обычно прятались за отца, прижимаясь лбами к его широкой спине. Там они чувствовали себя в безопасности — ведь их отец был самым сильным и непобедимым человеком на свете.
Семья Апулука и Наруа всегда находилась в пути. И детям это нравилось. Может быть потому, что они никогда не жили подолгу на одном месте. Эти переезды как будто защищали их — так же, как нас защищают наши дома. Они переезжали с места на место, из одного фьорда в другой, и потому дорога была для них вроде дома. Отец с матерью, братья, сестры и все их родичи — вся большая семья — внушали им чувство безопасности. Люди вместе спали, вместе ели и никогда не испытывали одиночества.
