Грегори Хьюз - Луна с неба
— Кладите велосипеды в багажник, — распорядился парень. — Только краску не поцарапайте.
Мы побросали велики и рюкзаки в багажник и влезли на заднее сиденье.
— Меня зовут Мари-Клэр Де Билье, а это мой брат Боб. Мы из Виннипега.
— Ну, а меня зовут Джоуи, и я, очевидно, сбежал из психушки! — ответил парень, нажимая на газ. — Только псих мог согласиться на такую авантюру!
— Все будет хорошо, — пообещала Крыса.
— Ну да. Как, по-твоему, я объясню на границе, кто вы такие?
— Что-нибудь придумаем.
— Нечего придумывать. Притворитесь, что спите. Будем надеяться, что на нас не обратят внимания.
На мягком сиденье было очень уютно — особенно после целого дня на велосипедах. Но чем ближе мы подъезжали к границе, тем сильнее чувствовалось общее напряжение. Канадскую пограничную зону мы миновали без проблем. Но вот пришел черед американской…
— Чертовы недоумки, — пробурчал Джоуи. — Докапываются до всех, кроме террористов. Зато этих принимают с распростертыми объятиями. Так, ребята, укройтесь одеялом и сделайте вид, что спите.
Мы выехали на яркий свет, и машина остановилась.
— Ваши документы… Выйдите из машины и откройте багажник.
Джоуи заглушил мотор и вышел. Мне в лицо посветили фонариком, а потом я услышал, как открывают багажник.
— Сколько вы пробыли в Канаде?
— Один день.
— Что в рюкзаках?
— Э-э… не знаю. Они не мои.
— То есть вы ввозите на территорию США какие-то рюкзаки и не знаете, что в них? — жестко спросил пограничник.
Сердце у меня бешено колотилось.
— Это мой рюкзак, сэр. Вы можете заглянуть в него, если хотите.
О господи! Я открыл глаза и увидел, что Крыса высовывается из окна.
— Загляну, не сомневайтесь, — сказал пограничник.
— Где мы, дядя Джоуи? Я устала.
— Скоро сможешь поспать, милая.
— Куда вы едете? — спросила какая-то женщина.
— В Нью-Йорк. Дядя Джоуи везет нас к бабушке. Правда, дядя Джоуи? Мы пойдем смотреть небоскреб Эмпайр-стейт-билдинг, статую Свободы и все такое! А еще поедем кататься на пароме вокруг Манхэттена, бабушка обещала! А еще она каждый день будет печь нам яблочный пирог. Она печет самые вкусные яблочные пироги на свете!
И все это не моргнув глазом! Иногда я сам не понимал, кто моя сестра на самом деле.
— И как же зовут твою бабушку? — спросила женщина.
Ну, все, попались… Красная Шапочка все испортила.
— Бабушку зовут Бабушка, — уверенно заявила Крыса. Я услышал смех и вздохнул с облегчением. — Может, вам документы показать?
Ну, зачем?! Зачем она всегда переигрывает? По ее милости нас всех сейчас возьмут тепленькими!
Пограничник подошел к окну:
— Мари-Клэр… Чего? Важашнунс?
— Это мое индейское имя.
— Мари-Клэр Важашнунс Де Билье и Роберт Де Билье, родились в Виннипеге…
Мне опять посветили в лицо.
— Это мой брат Боб. Он спит.
— Нравится тебе жить в Виннипеге?
— Там хорошо. Но я бы хотела жить в Нью-Йорке. Нью-Йорк такой великолепный город. К тому же я хочу стать актрисой.
Снаружи засмеялись — не знаю кто, пограничники или таможенники, их там было много.
— Ладно, проезжайте, — сказал серьезный голос.
Багажник захлопнулся, и Джоуи запрыгнул на водительское сиденье.
— Всем пока! — прокричала Крыса, помахав рукой из окна. Мы ехали дальше в напряженной тишине. Машина снова притормозила.
— Проезжайте, — разрешили снаружи.
Джоуи посмотрел на нас в зеркало заднего вида:
— Ну, ребята, с меня завтрак.
Впервые за все время в его голосе послышалась искренняя радость. Но его радость не шла ни в какое сравнение с нашей. Улыбаясь, я свернулся на мягком сиденье и уснул.
— Йоу, Бобби! Бобби Де Ниро! — Это был голос Джоуи. — Вставай, пора завтракать!
Я открыл глаза. За окнами было еще темно. Крыса уже сидела спереди, и они с Джоуи смотрели на меня.
— Давай, парень. Пошли! — Крыса пыталась сымитировать нью-йоркский акцент Джоуи, но пока у нее выходила лишь бледная пародия на Багза Банни.
Я осоловело выполз из машины и побрел за ними в придорожную закусочную. Она светилась так ярко, что больно было смотреть. Джоуи придержал дверь:
— Заходи, Боб. Тут отличные завтраки.
Народу внутри было немного — несколько пар за столами, да еще кто-то пил кофе у стойки. Крыса подхватила меню и поскакала по лабиринту красных скамеек и столиков.
— Йоу, Джоуи! Хочешь сесть здесь? — крикнула она на весь зал.
— Не знаю, Эм-Си! — прокричал Джоуи в ответ. — Тебе там нравится?
— Конечно! — Крыса плюхнулась на скамейку.
Джоуи сел напротив нее и поправил:
— Не «конечно». Надо говорить «каэшна».
— Почему «каэшна»? — спросил я.
— Потому что так говорят телки в итальянских кварталах, — пояснил Джоуи. — Они говорят иначе, чем американки. И общаться надо громко! — Он повысил голос. — Мы, итальянцы, гордый народ. Мы любим, чтобы на нас все оглядывались. — Тут он увидел официантку. — Сейчас покажу. Эй! Нас тут обслужат или как?
Официантка посмотрела на него без особого восторга.
— А если чего-то не понимаешь или понимаешь, но тебе это не нравится, надо сказать «Ха?», — продолжал Джоуи.
— Ха! — сказала Крыса.
— Нет, не так. Это вроде как выдох или хмыканье. Х-ха-а?
— Х-ха-а?
— Во! Что скажешь, Бобби? Теперь твоей сестре не хватает начеса на голове и жвачки, чтобы надувать пузыри, — и дело в шляпе. Ясно?
— Конечно, — вздохнул я.
— Каэшна, — поправила Крыса.
Я толком не поспал, и Крыса уже начинала меня реально бесить! К столу подошла официантка — молодая и хорошенькая, только какая-то недовольная. Она достала из кармана блокнот и ручку и молча посмотрела на нас.
— Ну, ребята, как насчет вдарить по большому американскому завтраку? — спросил Джоуи, заглядывая в меню.
— Каэшна! А можно мне моккочино?
— Х-ха-а?
— Дядя Джоуи, можно мне моккочино? — громко повторила Крыса с дурацким нью-йоркским акцентом.
— Каэшна, милашка! — ответил Джоуи, и оба покатились со смеху, хотя смеяться было решительно не над чем.
— Три больших, черный кофе для меня и Боба и моккочино для моей племяшки.
Официантка записала это в блокнот и спросила:
— Что-нибудь еще?
Джоуи ухмыльнулся:
— Зависит от того, что ты предлагаешь, лапочка.
— Да ну вас… — устало произнесла официантка, забрала меню и удалилась.
— Что скажешь, Эм-Си? Я ей понравился?
— Каэшна!
И они снова заржали. Мне это действовало на нервы. К счастью, скоро нам подали завтрак, и Джоуи с Крысой ненадолго замолкли.
Мы ели яичницу с беконом, картофельные оладьи, густо политые кетчупом, и тосты с апельсиновым джемом. Я даже не догадывался, что я такой голодный — съел все до крошки. Джоуи расплатился по счету и сказал официантке, что сдачи не надо. Видимо, чаевые получились щедрые, потому что официантка заулыбалась. И она все время подливала Джоуи кофе — может, он и правда ей понравился.
Джоуи с Крысой спелись, как пара бывалых жуликов. Может, оттого, что Джоуи сам был большим ребенком. Они все расхваливали друг друга за блестящее представление на границе. Потом начали демонстрировать, какие акценты умеют изображать. Ей-богу, встретились два одиночества… Я почувствовал себя лишним и сдуру ляпнул:
— А что в тех свертках, которые вам передали в Канаде?
И все — как будто патефонная игла сорвалась с пластинки. Я тут же пожалел о том, что раскрыл рот. Но вопрос уже повис в воздухе, и ничего сделать было нельзя. Джоуи отставил чашку. Даже Крыса замерла и умолкла. Джоуи окинул взглядом нас обоих и поманил наклониться поближе.
— Сигары, — сказал он.
— Сигары? И все?
— Не просто какие-то сигары. Кубинские «Монте-Кристо»! Тридцать коробок. Я покупаю их у одного человечка в Канаде по четыреста баксов за коробку и продаю другому человечку на Кони-Айленде по семьсот. А тот толкает их еще одному типу на Уолл-стрит черт знает за сколько. И я имею на этом… э-э…
— Ты имеешь девять тысяч долларов, — подсказала Крыса.
Джоуи потрясенно уставился на нее:
— Слушай, можно я тебя удочерю?
— Я подумаю.
— В общем, в следующий раз я намерен повысить цену, потому что я делаю всю работу и беру на себя весь риск. Потом поеду в Атлантик-Сити. Не играть — у меня там семья. Ну, почти семья… Люди, которые взяли меня к себе, когда мама умерла. Они теперь на пенсии. Я к ним заглядываю иногда что-нибудь привезти. Ну, вроде как выразить благодарность.
— У нас тоже родители умерли, — сказал я.
— Правда? Давно?
— Мама давно, а папа вот на днях.
Джоуи откинулся на спинку сиденья:
— Ого… Мне очень жаль, ребята. Я и не знал! Вот, значит, почему вы разыскиваете дядю?
— Мы не хотим в приют, — сказала Крыса.
