Рене Реджани - Пятеро ребят и одна собака
Джанджи катался на красном трёхколёсном велосипеде. А Том, всё ещё с шарфом вокруг морды, в отчаянии бегал взад и вперёд. Мантеллина, ни слова не говоря, развязал шарф, а Джанджи пальцем пригрозил своему другу, чтобы тот не лаял. К счастью, пёс всё понимал. Он уселся среди плюшевых собак и казался таким же точно неподвижным, игрушечным, как они.
Но мало увидеть, погладить или потрогать эти вещи, их нужно иметь все или, по крайней мере, одну.
Вдруг в воцарившейся тишине послышался шум, непрерывный, равномерный, почти неуловимый в своей равномерности. Неоновые витрины и рекламы больше не светили.
Погружённые в темноту, Джанджи и Мантеллина спали: один - в автомобиле, другой — на трёхколёсном велосипеде. Том поднял уши, и, хотя он находился среди неподвижных пуделей, видно было, что пёс не игрушечный, а настоящий.
Глава 3 Воры
Три луча света сновали из угла в угол. Вдруг они остановились, погасли и снова зажглись по очереди один за другим. Шум прекратился. Наступила тишина. Ровные полоски света исходили от карманных электрических фонариков. За ними царила наводившая страх тьма.
В конце концов снопы света осветили лестницу и начали подниматься по ней.
Тогда Том залаял.
Он лаял громко, неистово, тревожно.
Внезапно в нескольких местах зажглись аварийные лампочки. Появились испуганные сторожа с револьверами в руках.
Все три фонарика сразу погасли.
Что за люди скрывались за тремя полосками света? Мантеллина перегнулся через балюстраду второго этажа, посмотрел вниз и за одним из фонариков увидел тёмную фигуру.
- Он здесь, держите его! - закричал Аугусто.
Это послужило сигналом.
Сторожа, словно по команде, устремились вниз по лестнице. Но тут вор выстрелил.
Один из сторожей, раненный, упал, покатился по ступенькам и тоже выстрелил.
Мантеллина отступил, схватил Джанджи и потащил его подальше от балюстрады.
Аугусто казалось, будто наступил конец света: тьма, выстрелы, тени, безудержный лай Тома.
Дети очутились перед дверью. Недолго думая, они открыли её и вошли в крохотную комнатушку, освещённую красным светом, стены которой сплошь были покрыты электрическими проводами, разными кнопками и рычагами.
О чём вспомнил Мантеллина? Какой неодолимый порыв толкнул его? Мальчик схватился за рычаги и рванул их на себя, ожидая чего-то необычайного.
Вдруг стало светло. Медленно начали приходить в движение лестницы, производя едва уловимый треск. Знакомый голос проквакал: «Универмаг закрывается через десять минут». Дверцы лифтов захлопнулись, и металлические кабины поползли наверх с жестоким безразличием роботов.
Чудесный электропоезд помчался по крохотным рельсам, угрожая перевернуть грузовик при переезде через железнодорожное полотно. Закружилась детская карусель; поехали креслица, подвешенные на цепочках, и деревянные лошадки с развевающимися гривами.
В витрине на кухонном столе механический повар принялся нарезать колбасу из пластика, приветливо улыбаясь невидимым прохожим безлюдной улицы. По мостику, покрытому красным бархатом, разгуливали манекены в вечерних платьях со шлейфами и в мехах. Они всё шли и шли, не останавливаясь, эти красавицы кинозвёзды с штампованными улыбками на лицах из папье-маше.
Неожиданно заиграла безудержно-весёлая музыка. Теперь, при полном освещении, грабителям уже некуда было скрыться. Снова послышались выстрелы.
Один из сторожей запер на служебной лестнице дверь, которая оказалась взломанной. Другой упал на эскалатор и ездил вверх и вниз, а его товарищи никак не могли прийти ему на помощь. Третий, позвонив в полицию, осторожно спускался по запасной лестнице и собирался напасть на бандитов с тыла.
Мантеллина и Джанджи, стоя у балюстрады, видели, как бандит ползёт позади прилавка, приближаясь к сторожу.
- Берегись! Берегись! - закричали дети.
Но музыка гремела и заглушала их голоса. Тогда они подбежали в другой конец галереи, туда, где по мостику прогуливались самодовольные манекены. Дети протиснулись между ними. Джанджи чуть не упал и, стараясь удержаться на ногах, ухватился за манекен; тот на мгновение остановился и покачнулся, зацепив Джанджи кружевами и бусами. Мантеллииа бросился на куклу, толкнул её, и она зашаталась ещё больше. Тогда Джанджи разозлился и изо всех сил ударил манекен, который перевернулся, стукнулся о балюстраду и, покачавшись, свалился вниз, в первый этаж, на прилавок с перчатками, а оттуда на пол.
Грохот падения заставил сторожа обернуться. Ещё минута, и было бы поздно. Сторож схватил бандита за руку, и выстрел угодил вверх, в пустоту. Завязалась драка: сторож и бандит, вцепившись друг в друга, упали на манекен, который теперь окончательно развалился и обнаружил своё пустое нутро.
Но в этот момент на улице пронзительно загудела сирена. Это была полиция.
Глава 4. Допрос
- Введите их, - приказал начальник полиции. - И собаку тоже.
- Слушаюсь, синьор; собаку тоже.
- Как тебя зовут? - спросил малыша начальник.
- Джанджи.
- А дальше как?
Молчание.
– Я спрашиваю, - как тебя зовут?
- Джанджи.
– Хорошо. ну а дальше как? Короче говоря, чей ты сын?
– Я сын Тури.
- А кто такой Тури?
- Тури - это Тури.
- Ладно, хватит; от него мы, по-видимому, ничего не добьёмся. А тебя как зовут? - обратился начальник к Аугусто.
- Мантеллина.
- Мантеллина?! Это ещё что за имя?!
- Да, его зовут Мантеллиной, хотя плаща у него больше нет.
- Тури подарил мне штаны с карманами.
- И дался вам этот Тури! Ты тоже его сын?
Мантеллина покачал головой.
- В общем, я ничего не понимаю.
- Синьор начальник, по-моему, ребятишки немного не в своём уме.
- Как?! И вы их защищаете?! Этого ещё недоставало!
- Нет, нет, синьор начальник.
– Сам ты не в своём уме, - выпалил вдруг Джанджи.
– Что это значит? Что он хочет сказать? Что вы делали в универмаге ночью?
Мантеллина и Джанджи молчали.
- Простите, синьор начальник, пришли фотографы и журналисты.
- Пусть подождут. Не мешайте мне во время допроса. Эти мальчишки и без того сведут меня с ума.
- Да, но корреспонденты не могут ждать. Для них это потрясающая сенсация: дети, собака ...
- Пусть подождут и оставят меня в покое!
- Слушаюсь, синьор начальник!
- Как вы вошли в универмаг? - продолжал допрос начальник.
- Очень просто, вошли и всё, - ответил Мантеллина, пожимая плечами.
- Да, но кто научил вас?
- Ты тоже с ума сошёл! - воскликнул Джанджи, приложив палец ко лбу.
- Ну-ну, без оскорблений!
- Потише, малыш, - сказал полицейский, - ведь ты разговариваешь с начальством.
- Признайтесь; воры впустили вас в универмаг, чтобы потом вы открыли им дверь?
- Я устал, - сказал Джанджи.
- Ах, вы, плутишки, шельмы!
- Успокойтесь, синьор начальник, позвольте я их допрошу.
- Ладно, попробуй теперь ты.
- Послушайте, ребята, мы хотим узнать, каким образом вы очутились в универмаге ночью. Хорошие дети обычно спят в это время, не так ли?
Мальчики повесили головы.
Да, хорошие дети ночью спят и не заставляют Тури волноваться.
- Тури! - позвал Джанджи, готовый расплакаться.
- Тури теперь плачет, - пробормотал Мантеллина.
– Что он говорит? - спросил начальник.
- По-моему, они хотят сказать, будто Тури сердится на них за то, что они ушли ночью, - ответил полицейский.
Джанджи и Аугусто сокрушённо кивнули головой.
- Тогда зачем вы это сделали? - терпеливо спросил полицейский.
- Мы увидели жёлтого цыплёнка! - неожиданно воскликнул Джанджи.
Все с изумлением переглянулись.
- Да, жёлтого цыплёнка в голубом яйце, - уточнил Мантеллина.
- Он был очень красивый!
- Значит, жёлтый цыплёнок в голубом яйце и заставил вас войти в универмаг? - переспросил ефрейтор.
- Вот видите! Я же говорил! Это пароль! - закричал начальник.
- А по-моему, это световая реклама, которая зажигается на площади, - скромно заметил полицейский.
- Где был цыплёнок?
- В темноте, наверху, - ответил Мантеллина, восторженно взмахнув обеими руками, и снова замер.
- Он был очень красивый! - снова воскликнул Джанджи.
- Извините, синьор начальник, - журналисты во что бы то ни стало хотят видеть ребятишек и сфотографировать их, иначе они не успеют подготовить материал для утренних газет.
- Я же просил оставить нас в покое! Давайте лучше устроим мальчишкам очную ставку со сторожами!
- Введите их, - распорядился начальник. Когда вошли сторожа, пудель завилял хвостом.
- Спокойно, Том, свои! - сказал Мантеллина.
Все переглянулись. Полицейский улыбнулся, но начальник так строго посмотрел на него, что тот притворился, будто закручивает себе ус.
