Борис Антонов - Концерт для контрабаса с собакой
— Ты что? Струсил?
— Причем струсил? Не-е-е. Просто я хочу уяснить задачу.
Алешка хлопнул себя по ноге:
— Ты знаешь, что такое метеориты?
— Не знаю, — спокойно ответил я.
— И ты никогда не слышал о них?
— Слышал, но мне хотелось, чтобы ты объяснил задание.
— Хорошо, объясню.
Выведенный из себя моим невозмутимым видом, Алешка начал горячо объяснять:
— Ты видел вспышки на небе? Вечером?
— Ну, видел.
— Это метеориты.
— А откуда они берутся?
Алешка на секунду остановился, а потом опять забегал вокруг меня:
— «Откуда берутся?» «Откуда берутся?» Дотошный какой! Из космоса берутся. Какая-нибудь комета лопнет и — на тебе — миллиарды миллиардов метеоритов по космосу туда-сюда помчатся. Теперь представь, что будет, если такой камешек с кораблем встретится.
— Космический звон!
— Вот именно — звон! От такого звона проще простого с курса сбиться. А если еще и дырка в стенке появится, то как быть? Воздух-то из корабля — фюить наружу, и дыши, как рыба на песке!
Да, нелегкая это задача сохранить воздух в корабле. Но ведь придумали же что-нибудь ученые для этого? Главное, не растеряться в опасный момент, и я понимаю Алешку. Он хочет приучить и себя, и меня ко всяким неожиданностям.
Я вошел в воду и, не торопясь, влез в бочку.
— Только по голове не бей! — крикнул я, сворачиваясь калачиком.
За бортом журчала вода. Тихо шумели ветлы над рекой, заливались в небесах жаворонки.
В борт ударил метеорит.
Небольшой.
Ударил второй.
Побольше.
Я зашевелился, ожидая третьего удара.
— Ну, что там у тебя? — крикнул я, не высовывая головы.
Алешка собирал камни, складывая их в кучу. Ясно, готовится серьезная атака. Сейчас звездолет войдет в метеоритный поток. Каким он выйдет из него? И что станет с космонавтом? Вернется ли он целым на Землю?
Можно, конечно, покинуть корабль. Сослаться на аварийную обстановку, но какой космонавт боится трудностей?
Бам! — раздалось снаружи.
Бам! — ударило в бока.
Бам! — зазвенело в ушах.
Целый метеоритный поток атаковал мой корабль.
Гудела голова, саднило плечи, не хватало кислорода и терпения.
Я попытался пошевелиться, чтобы усесться поудобнее, но в корабль попал такой метеоритище, что только чудом не пробил стенку и не влетел внутрь.
Я налег плечами на стенки. Корабль накренился.
Авария. Метеориты сбили его с космической трассы. В ушах у меня звенело. Голова раскалывалась. Да, не так-то легко привыкнуть к космическим перегрузкам. Но что поделаешь: космос любит смелых и терпеливых.
— Ну, как дела? — прыгал вокруг меня Алешка. — Как там метеоритный дождь?
Он сгорал от любопытства. Ну, ничего, потерпи, дружок! Я теперь стреляный воробей. Знаю, почем фунт лиха, а вот тебе-то еще придется побывать под обстрелом.
***
Течением бочку отнесло вниз, и она застряла под кряжистой ивой, опустившей свои ветви в воду.
Не сказав ни слова, Алешка взял веревки, залез в воду и перепоясал бочку. Я понял его замысел и забрался на сучок. Он забросил ко мне конец веревки, и я привязал ее к ветвям.
Когда я спрыгнул на землю, сучок распрямился, и бочка закачалась на воде.
— Давай покрепче привяжем, — предложил Алешка, приподняв бочку.
Я повис на ветке, прижимая ее к воде. Алешка ухитрился сделать еще одну-две петли. Теперь бочка висела в воздухе.
Мы присели на берегу: перед испытаниями надо немного отдохнуть. У меня они были трудными, а у Алешки будут еще труднее. Он вздохнул, посмотрел на небо, окинул взглядом лес за рекой, прислушался к стрекоту кузнечиков и, пожав мне руку, забрался на дерево. Следующим его шагом был шаг в корабль. Сучок заскрипел под тяжестью корабля с космонавтом. Бочка на миг коснулась воды.
Я подобрал один метеорит, другой, третий. Они были самые разные. Круглые и плоские. Продолговатые и квадратные. Черные, синие и серые. С прожилками и пятнышками. Крупные и мелкие.
— «Беркут», «Беркут», я — «Чайка», перехожу на прием.
— «Беркут» слышит вас. К испытаниям готов!
— Внимание! — крикнул я. — Корабль вошел в метеоритный поток. Приготовиться к атаке!
— К атаке готов! — услышал я глухой ответный голос.
Бам!
Прочитаешь книги про космонавтов, узнаешь, сколько всего они должны знать и уметь — и в космос не захочешь!
Бам!
Но подготовка подготовке — рознь. Для Алешки легче такие испытания вынести, чем английский учить.
Бам!
Ничего, мы и английский заставим его выучить.
Бам!
Огонь велся прицельно. Метеориты точно попадали в корабль и отскакивали от него, как горох от стенки.
Шумела ива, опуская кудри в воду. Раскачивался и подозрительно скрипел сук. Корабль метался из стороны в сторону.
Нелегко космонавтам в метеоритном потоке. Едва ли они что-либо слышат, кроме космического гула и звона. По своим приборам они внимательно следят за летящими метеоритами. Вот навстречу мчится самый большой. Мчится со скоростью снаряда.
Бам!
Бам! — повторило эхо в лесу.
Бам! — поднялись фонтаном брызги, и корабль скрылся под водой.
Над водной рябью сиротливо раскачивались концы веревок. Космонавт Алешка в опасности! Необходима срочная помощь. Я бросился к воде, но вдруг кто-то схватил меня за руку.
Надо мной стоял большой Таратута. Глаза его недобро блестели. Я рванулся, но Таратута завернул мою руку назад, и от резкой боли я присел. Перед глазами замелькали цветные кружочки.
Рассказ четырнадцатый
СХВАТКА
— Паршивцы! Хулиганы!! — визжал Таратута. — Мало того, что вы собак воруете, так вам еще и бочка понадобилась! Маленьких забижаете!
— Кого мы обидели? — всхлипнул я.
— Сына моего, Вольдемара. Я его делом заставил заняться, а вы у него бочку отняли. Где она?
Я посмотрел на воду и ужаснулся: ни бочки, ни Алешки не было. Я рванулся изо всех сил.
— Спокойно, — сказал Таратута. — Пакостить так вы герои, а отвечать так трусы? Сейчас я сведу тебя к отцу, он тебе спустит с определенного места шкуру.
— Мой папа не такой! — крикнул я.
— Все папы одинаковые.
Из-за кустов метнулась тень. Таратута с криком разжал руку. Я выскользнул из-под него.
— Ага! — закричал Таратута. — И ты здесь!
В руках у Таратуты бился Алешка. Выплыл!
Зачем только он на Таратуту бросился? Ведь тот сильнее! Может, на внезапность рассчитывал и просчитался?
Я теперь на свободе, а он — в цепких руках.
— На выручку, говоришь, пришел? Похвально, похвально! — бормотал Таратута. — Нельзя товарищей в беде оставлять. Так, кажется, вас в пионерах учат? Ну, что делать будем?
— Если вы про бочку, то достанем, — проговорил Алешка, пытаясь вырваться из Таратутиных рук.
— Ой ли? — недоверчиво покачал головой Таратута. — Я отпущу, а вы домой сиганете.
— Слово даем! — кричал Алешка.
— Для меня ваше слово — дым!.. За бочку я с Вольдемара шкуру спущу. Будет знать, как шапошные знакомства заводить.
А мы-то с Алешкой думали, что Вовка дома — царь и бог. Выходит, ошиблись. И ему, видно, несладко бывает. А все из-за какой-то бочки. Да пропади она пропадом!
— Мы достанем бочку, — пообещал я, сбрасывая с себя рубашку. — Только вы Алешку отпустите.
— Ну, нет, меня не проведете.
— Сказали достанем, значит, достанем!
Я пошел к воде.
— Гера, не ходи! Не ходи! — закричал Алешка. — Нельзя ему в воду, — стал он доказывать Таратуте. — Захворает он.
У самого краешка воды я замешкался. Не зря Алешка про болезнь напомнил. Вода с каждым днем становилась холоднее, и мне, неокрепшему, она не пойдет на пользу. Даже после вчерашнего ныряния я всю ночь чихал. А если еще раз окунусь, то постельный режим и мамины настойки надолго обеспечены. Но надо же выручать товарища.
Я прыгнул в речку.
Бочки на дне не было.
Я вынырнул, глотнул воздуха и снова ушел на дно. Отплыл в сторону, к старой коряге. Нет бочки.
Нырнул в третий раз. Тоже напрасно. Видно, далеко ее унесло течением.
— Ну что, подводник? — насмешливо спросил Таратута. — Загубили вещь? Кто за нее теперь рассчитываться будет? Родители?
— Не-е-е, — протянул я, стуча зубами.
— Ага, значит, побаиваетесь своих стариков? Вот и хорошо! Теперь и тебя, рыжий, можно отпустить.
Алешка выскочил и, растирая руку, отошел к кустам.
— Значит, так, — диктовал нам свои условия Таратута! — или вы бочку достаете, или я иду к вашим папам-мамам… Выбирайте…
Смешно… Тут и выбирать-то нечего. Алешка уже и рубашку снимает.
И тут на мосту показался синий автобус.
Дядя Петя едет.
Только бы он нас не увидел! Помочь не поможет, а дело испортит.
Но он увидел. Автобус остановился на обочине, дядя Петя высунулся из кабины и крикнул:
